Дом Цепей (ЛП) - Эриксон Стивен (книга жизни TXT) 📗

– Хорошо. Эброн, сообщи взводам, что мы покидаем сей живописный городок. В срочном порядке. Сержант Шнур, твой взвод должен заняться погрузкой припасов. Это всё, солдаты.

– А с пленником что делать? – спросил Эброн.

– Как долго продержится твоя чародейская сеть?

– Сколько скажете, сэр. Но боль…

– Он с ней, похоже, справляется. Оставьте как есть и придумайте способ погрузить его на телегу.

– Так точно, сэр. Нам понадобятся длинные жерди…

– Да что угодно, – пробормотал капитан Добряк и пошёл прочь.

Карса почувствовал, что чародей внимательно смотрит на него. Что бы там ни говорил Эброн, боль давно ослабла, а ритмичное напряжение мускулов теблора начало ослаблять нити.

Скоро, уже скоро…

Глава третья

– Я успел по тебе соскучиться, Карса Орлонг.

Лицо Торвальда Нома превратилось в один чёрно-лиловый синяк, правый глаз заплыл так, что не открывался. Прикованный к передней стенке фургона даруджиец сидел на гниющей соломе, глядя, как малазанские солдаты опустили теблора на дно при помощи жердей из молодых деревьев, которые они просунули под руки и ноги огромного, опутанного колдовской сетью воина. Фургон жалобно заскрипел под весом Карсы.

– Бедные волы, – проворчал Осколок, вытягивая свою жердь. Солдат тяжело дышал, лицо его покраснело от натуги.

Рядом стоял второй фургон, который как раз оказался в поле зрения лежавшего неподвижно на старых досках Карсы. Во второй повозке сидели Сильгар, Дамиск и ещё трое нижеземцев-натиев. Белое лицо работорговца покрывали пятна, голубые, вышитые золотом оборки его одеяния смялись и запачкались. Увидев его, Карса захохотал.

Сильгар резко повернул голову, тёмные глаза пронзили воина-урида, будто клинки.

– Поработитель! – издевательски позвал Карса.

Малазанский солдат по имени Осколок забрался в фургон, наклонился и некоторое время рассматривал Карсу, затем покачал головой.

– Эброн! – позвал он. – Иди сюда. Паутина уже ослабла.

Чародей быстро оказался рядом с ним – и нахмурился.

– Худ его побери, – пробормотал маг. – Раздобудь нам цепи, Осколок. Потяжелей и побольше. Капитану расскажи. И поторапливайся.

Солдат мгновенно исчез из поля зрения теблора. Эброн хмуро уставился на Карсу:

– У тебя что, отатарал в крови течёт? Видит Нерруза, это заклятье тебя должно было давным-давно убить. В лучшем случае боль свела бы тебя с ума. Но ты ведь не более безумен, чем был неделю назад, верно? – Чародей помрачнел ещё сильнее. – Есть в тебе что-то… что-то…

Внезапно со всех сторон в фургон полезли солдаты, одни волокли цепи, другие остановились чуть позади – со взведёнными арбалетами в руках.

– А трогать их можно? – спросил один из малазанцев, нерешительно замерев над Карсой.

– Уже можно, – ответил Эброн и сплюнул.

Одним решительным рывком, заревев от усилия, Карса вновь испытал силу магических пут. И чародейские нити лопнули.

Заполошные крики. Дикая паника.

По-прежнему сжимая меч в правой руке, урид начал вставать, но тут что-то с хрустом ударило его по голове.

И опустилась тьма.

Карса очнулся. Он лежал на спине навзничь, а под ним покачивалось и подскакивало дно телеги. Прибитые скобами к доскам цепи опутывали руки и ноги теблора, перекрещивались на груди и животе. На левой стороне лица засохла коркой кровь, так что слиплись веки. Он чуял запах пыли, пробивавшийся сквозь доски, и вонь собственной желчи.

Где-то за головой Карсы заговорил Торвальд:

– Всё-таки живой, значит. Что бы там ни говорили солдаты, мне ты казался вполне мёртвым. Воняешь уж точно как труп. Ну, почти. Если тебе интересно, друг, прошло шесть дней. Этот сержант, который с золотыми зубами, крепко тебя приложил. Даже черенок лопаты сломал.

Как только Карса попробовал оторвать голову от зловонных досок, в черепе взорвалась острая, пульсирующая боль.

– Слишком много слов, нижеземец. Молчи.

– Молчать – не в моей натуре, увы. Разумеется, ты можешь и не слушать. Итак, хоть ты, наверное, думаешь иначе, но нам сейчас впору радоваться своей доброй удаче. Были рабами Сильгара, стали заключёнными Малазана – заметное улучшение. Не спорю, меня могут казнить, как обыкновенного разбойника – кем я, собственно, и являюсь, – но куда вероятнее, нас отправят в имперские рудники в Семи Городах. Никогда там не бывал, однако дорога туда дальняя – по суше и по морю. Может, пираты нападут. Или поднимется шторм. Кто знает? А может, рудники не так плохи, как о них рассказывают. Что нам стоит немного помахать киркой? Жду не дождусь того дня, когда они дадут тебе в руки заступ – о-о-о, тут-то ты и повеселишься, верно? Можно с нетерпением ждать будущего.

– Когда я тебе язык отрежу.

– Юмор? Худова плешь, вот уж не думал, что ты на это способен, Карса Орлонг. Ещё что-нибудь хочешь сказать? Милости прошу!

– Есть хочу.

– К вечеру мы доберёмся до Кульверновой Переправы – двигаемся мучительно медленно, и всё из-за тебя, ты ведь, похоже, весишь больше, чем должен, даже больше, чем Сильгар и четверо его подручных. Эброн говорит, плоть у тебя не обычная, – как и у сунидов, само собой, только в большей степени. Кровь почище, наверное. И уж точно – позлее. Помню, когда я был ещё мальчишкой, в Даруджистан приехали циркачи с седым медведем на цепи. Поставили для него здоровенный шатёр у Досадного города, брали серебром за вход. В первый же день я туда попал. Толпа была огромная. Все ведь думали, что седые медведи вымерли много сот лет назад…

– Тогда вы все – глупцы, – проворчал Карса.

– Совершенно справедливо. Потому что внутри сидел медведь – в ошейнике, в цепях, красноглазый. Толпа устремилась внутрь, и я тоже, и тогда треклятый зверь взбесился. Разорвал цепи, словно стебельки травы. Ты не поверишь, какая началась паника. Меня чуть не затоптали, но я смог выползти из-под края шатра, так что ничего мне не сломали. А медведь – от него во все стороны тела летели. Зверь скрылся в Гадробийских холмах, и больше его не видели. Понятное дело, до сего дня ходят слухи, дескать, ублюдок там устроил берлогу, сожрал какого-нибудь пастуха… и его стадо. В общем, ты мне напоминаешь этого седого медведя, урид. Взгляд такой же. Взгляд, который говорит: «Цепи меня не удержат». Поэтому мне так интересно увидеть, что же будет дальше.

– Я не стану прятаться в холмах, Торвальд Ном.

– Не сомневаюсь. Знаешь, как они тебя собираются грузить на корабль заключённых? Осколок мне рассказал. Снимут колёса с этой повозки. Вот так. Поедешь на этих треклятых досках аж до Семи Городов.

Колёса фургона соскользнули в глубокие, каменистые колеи: тряска вызвала новые волны боли в голове Карсы.

– Ты ещё здесь? – спросил через некоторое время Торвальд.

Карса молчал.

– Ну и ладно, – вздохнул даруджиец.

Веди меня, предводитель.

Веди меня.

Мир оказался не таким, как он ожидал. Нижеземцы были слабы и сильны одновременно – у Карсы это никак в голове не укладывалось. Он видел хижины, построенные одна на другой, видел лодки размером с целый теблорский дом.

Они ожидали увидеть ферму, а нашли целый город. Думали, что будут гнаться за трусами, а столкнулись с решительными и опасными противниками.

А суниды стали рабами. Самое ужасное открытие из всех. Теблоры, чей дух был сломлен. Такого Карса прежде даже представить себе не мог.

Я разобью цепи сунидов. В том клянусь перед Семью Ликами. Я дам сунидам рабов-нижеземцев… нет. Поступить так – значит совершить такое же зло, как то, что нижеземцы причинили сунидам, да и своим сородичам тоже. Нет, собрать души мечом – куда чище, куда достойней.

Карса задумался о малазанцах. Было ясно, что это племя основательно отличается от натиев. Завоеватели из далёких земель. Поборники строгих законов. Их пленники – не рабы, но заключённые, хотя различие, похоже, – лишь в названии. Заключённых ведь тоже заставят работать.