Книга без переплета - Гарина Инна (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Этого нельзя было допустить. И нельзя было терять время.
Михаил Анатольевич ринулся к окну — единственному месту, которое могло служить хоть каким-то выходом. Сейчас он, пожалуй, решился бы даже пробираться по карнизу на крышу. Но окно оказалось забранным решеткою. Овечкин некоторое время тупо смотрел на нее, не понимая, потом застонал. Этого надо было ожидать. Ему не выйти из проклятой квартиры. И все-таки это надо сделать. Надо привести сюда Маколея. И пусть малютка-секретарь кидается на него, а мы посмотрим…
Он уселся на пол под окном и принялся перебирать в уме все, что было известно ему из книг о безвыходных ситуациях. Сидел долго и понял, что единственное, что остается — это оглушить секретаря, когда тот придет его кормить. В виварии имелся подходящий стульчик с железными ножками. И хотя Михаила Анатольевича всего передергивало при одном только представлении, как он обрушит сей инструмент на голову живого человека, он все-таки вооружился и занял позицию поближе к двери. Главное было — не думать, а действовать.
Так он ждал довольно долго, прежде чем сообразил, что кормить его, похоже, никто и не собирается. Время обеда давно миновало, и дело, пожалуй, близилось к ужину. Есть Михаилу Анатольевичу не хотелось вовсе, но он забеспокоился. И, правда, зачем кормить пленника, если они собираются не то убить его, не то подвергнуть каким-то экспериментам?
Он затравленно огляделся по сторонам, не зная, что еще можно придумать. Куклы стояли вокруг и косились на него до ужаса живыми глазами. Время уходило. Оставалось только выгрызать зубами дыру в стене…
И тут он увидел ее и не поверил своим глазам — дверь в боковой стене, наполовину загороженную шкафчиком с хирургическими инструментами. Вторую половину — почему Овечкин так долго не мог ее заметить — закрывал один из этих, самый жуткий, с полуулыбочкой на лице, в чью сторону Михаил Анатольевич все это время попросту старался не глядеть. Смотреть на него было, прямо скажем, невозможно. Но теперь у Овечкина не было времени давать своему воображению разыгрываться. Весь поглощенный вспыхнувшей отчаянной надеждой, он закрыл глаза, стиснул зубы и пошел вперед, вытянув руки и внушая себе, что ему надо перенести с места на место портновский манекен. Только и всего.
Он это проделал, не открывая глаз. «Манекен» оказался ужасно тяжелым, ужасно холодным… Оттаскивая в сторону, Михаил Анатольевич уронил его. Раздался грохот. Кажется, упало заодно еще несколько этих, но он не стал оглядываться. Последним препятствием оставался шкафчик, и его удалось отодвинуть без особого труда. Затаив дыхание, Михаил Анатольевич взялся за дверную ручку, нажал… и дверь отворилась.
Он очутился в смежном помещении, являвшемся, по-видимому, лабораторией Басуржицкого, и испытал невероятное облегчение, когда все эти существа оказались отделены от него стеной. Только сейчас он понял, как все-таки угнетало его их присутствие. Зато колбы и пробирки, штативы и реторты выглядели после них добрыми друзьями, и весь строгий научный облик лаборатории немедленно привел Михаила Анатольевича в собранное и деловое состояние. Он кинулся искать выход из лаборатории, и — о, чудо! — эта дверь тоже оказалась не заперта.
Михаил Анатольевич осторожно выглянул в коридор — никого, вышел крадучись и, прислонясь к стеночке, вытер пот со лба. Теперь что… в одном конце коридора была дверь, ведущая в приемную Басуржицкого, где наверняка сидел чертов секретарь, а в другом — тоже дверь.
Неизвестно, куда она вела, ибо уж она-то оказалась запертой. Тем не менее Овечкин все свои надежды возложил именно на нее и принялся исследовать накладной замок. Специалистом по замкам библиотекарь отнюдь не был, однако при виде винтиков, коими тот крепился к двери, даже он сообразил, что всякий винт можно отвинтить. И вспомнил про шкафчик с хирургическими инструментами, где можно было отыскать для этой цели что-нибудь подходящее. Он собрал все свое мужество и вернулся в «виварий». Отыскал нужный инструмент и догадался прихватить с собой тот самый стул с железными ножками, чтобы заблокировать ручку двери, откуда мог вломиться секретарь, заслышав подозрительный шум. И приступил к делу.
Если бы всего несколько дней назад кто-нибудь сказал Овечкину, что он окажется способен на столь разумные и отважные действия, он не то что не поверил бы, а скорее, даже и не понял бы, о чем идет речь. Однако сейчас, вместо того чтобы лежать в обмороке среди «экземпляров» Басуржицкого, он корпел над дверным замком, и у него что-то получалось. Он отвинтил все, что можно было отвинтить. А то, что не отвинчивалось, а держалось и цеплялось, препятствуя его выходу на свободу, одним рывком выдрал с корнем. Шум при этом, конечно, получился немалый и очень подозрительный. Но когда бешено запрыгал стул на дверях в другом конце коридора, свидетельствуя о бдительности секретаря, перед Михаилом Анатольевичем уже открылся долгожданный, невозможный, прекрасный и несомненный путь на волю. Ибо за этой дверью оказался черный ход.
Михаил Анатольевич швырнул на пол все, что держал в руках, и побежал вниз по лестнице еще резвей, чем когда-то от домового. Он не думал о том, что совершил все-таки этот немыслимый поступок — побег, не думал о погоне и не думал о пережитом ужасе. Он думал об одном — только бы застать Никсу. Только бы успеть до ночи!
Расставшись с цыганкою, Никса Маколей поспешил домой. Но не до отдыха ему было и не до спокойного сна. Молодой король надеялся, что за время его отсутствия Миша Овечкин мог позвонить, а то и вовсе вернуться домой… очень ему не хотелось верить странной цыганке. Ибо та под конец разговора и на цыганку-то не больно походила, забыв про положенные ей по роли ухватки и выражения. И почему, в конце концов, он должен был ей верить? Зачем Хорасу Овечкин? Если только из-за талисмана…
Выходило так, что пути их с Овечкиным и Хорасом удивительным образом переплетались. Ведь не мог же в самом деле Хорас, столько времени скрывавшийся, вдруг взять да обнаружить себя, похищая Овечкина из-под носа у Никсы, если у него не было на то серьезной причины!
Он все еще надеялся, что это не так, что цыганка наврала. Однако когда добрался до дому и баба Вера сказала, что никаких известий не было, Никса совсем пал духом. Ничего не оставалось, кроме как ждать сомнительных вестей от старой женщины с невероятно безобразным лицом и взглядом, который невозможно вынести. Да… никакая она не цыганка. При воспоминании о ее взгляде бестрепетный воин невольно поежился. Трудно было объяснить, в чем заключалась столь отвращающая сила этих глаз. Но мнились они двумя провалами в бездну, откуда нет возврата…
Молодой король довольно долго расхаживал по комнате, не находя себе места, и наконец не раздеваясь бросился на кровать, чтобы дать отдых хотя бы усталому телу, если не голове. На душе было тяжко. Никаких следов Хораса, а Овечкин… при мысли о том, что этот маленький кроткий человек, столь простодушный и добрый, мог оказаться в руках у проклятого чародея, Маколею делалось совсем худо. А вдруг все-таки сам Никса тому виною, вдруг Хорас прибрал Овечкина лишь потому, что тот мог на самом деле каким-то образом помочь Никсе в его поисках?!..
Он только закрыл глаза, надеясь отвлечься от тягостных мыслей и заснуть, как раздался звонок в дверь, прозвучавший в этот поздний час словно гром небесный. Никса даже подскочил от неожиданности. И сразу же позвонили еще раз. За тонкой стеною заскрипели пружины — то добрая старушка-хозяйка заворочалась на своей кровати, и Никса заторопился открыть, пока она не проснулась.
Он распахнул дверь и увидел Овечкина.
— Слава Господу! — на радостях воскликнул Маколей в полный голос, позабыв о позднем часе. — Это вы!
Он попятился, пропуская Овечкина в прихожую. И радость его немедленно сменилась растерянностью и тревогой. Ибо выглядел Михаил Анатольевич так, словно сбежал с того света и был преследуем по пятам всеми псами преисподней.
В глазах Овечкина горели диковатые огоньки, и взгляд его блуждал. Михаил Анатольевич осунулся. Михаил Анатольевич оброс короткой разбойничьей щетиной. Он и ростом сделался как-то чуточку выше…
