Встретимся через 500 лет! (СИ) - Белов Руслан Альбертович (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
- Что я, человек, всю свою сознательную жизнь боровшийся со злом, готовлюсь кого-то убить? Второго Нортона?
- Да, мой друг. Я этого боюсь. Я боюсь, что вы шагаете на свою Голгофу, шагаете, помахивая тростью, как...
- Как кто?
- Как один человек... Не спрашивайте меня о нем. Я забыл его имя, я забыл, как он выглядел, я даже забыл...
- Что вы еще забыли?
- Еще я забыл, был ли он вообще...
- С вами все ясно. А что касается возможности моего добровольного ухода из жизни, скажу, что в Стайлзе я был сражен беспощадной болезнью, и смерть казалась мне весьма подходящей альтернативой жизни. А теперь я вновь здоров, как Геркулес, и засматриваюсь на женщин, пусть издалека. И у меня нет никакого желания стрелять в лоб этому сумасшедшему татуировщику. Напротив, когда я найду его, то перед тем, как сдать полиции, попрошу на память сделать мне татуировку, скажем, на плече или лодыжке. Они так модны сейчас.
- Бьюсь об заклад, я мигом угадаю, что вы попросите изобразить.
- Что?
- Геркулеса, разрывающего пасть Церберу.
- Возможно, Гастингс, возможно, - довольно засмеялся Пуаро.
- Значит, вы, как и я, все же считаете происходящее фарсом...
- Я уже говорил вам, что нет, не считаю. Я считаю, что... Что какой-то глупец пытается шутить с Эркюлем Пуаро. А это, как вы знаете, Артур, неблагодарное занятие. И я докажу это...
- А я считаю все происходящее фарсом. Ну, может быть, не фарсом, а мистической постановкой, преследующей вполне определенные цели.
- Я не склонен смотреть на мир сквозь мистические очки.
- Я знаю, Пуаро. А меня иногда заносит. Вот вчера я задумался об ацтеках. В год они приносили своим богам около двух с половиной тысяч человеческих жертв. Они жертвовали своими соотечественниками, своими родными. Как вы думаете, почему они это делали?
- Многие народы, а точнее их вожди, жертвовали своими соотечественниками. Робеспьер во Франции, Сталин в России, Мао в Китае, Пол Пот в Камбодже.
- Эти люди не жертвовали! Они, преследуя практические цели, что-нибудь инкриминировали людям и казнили! Инкриминировали! А у инков и ацтеков было другое - каждый год во имя Бога Ветра и покровителя жрецов Кетцалькоатля или Пернатого змея, они убивали около двух с половиной тысяч невинных людей. И вчера я понял, почему они это делали...
- Почему? - зевнул Пуаро. Он не любил домыслов.
- Мне кажется, они жили так же, как мы. Жили в благодатной, богатой стране. У них все было - еда, питье, жилье, секс, - и сердце и мозг их обрастали жирком благополучия. А это гибельно для народов. И жрецы придумали, как расшевелить людей, они придумали эти казни. Возьмем, к примеру, какой-нибудь банальный город, скажем, наш Леон. Представьте, там каждый год приносят в жертву тысячу пятьсот человек. И каждый человек знает, что в любой день к нему могут придти поощрительно улыбающиеся люди и сказать: – собирайся дружок! Тебе выпала великая честь почить во имя Общества, во имя Телевидения, во имя Бога! И этот человек, живший до того автоматически однообразно, может быть, даже убого, прощается с домочадцами, собирается и идет на самый верх. Несколько дней или недель ему оказывают божеские почести, несколько дней или недель, он получает все, что можно получить от жизни - царскую еду, великолепные одежды, самых красивых женщин, если он мужчина, и самых красивых мужчин, если он женщина. И получив все, получив в останавливающем мысль беге, он попадает не куда-нибудь, а прямиком в Рай, в небесное жилье Бога-солнца, реально в его сознании существующее. Разве это не здорово?
- День жизни в вашем сказочном Леоне, несомненно, интереснее, чем вся жизнь, скажем, в штатном Руане. Вы думаете, наш Потрошитель также имеет целью сделать нашу жизнь интереснее, убыстрить ее, посадив на резвого жеребца смерти?
- Думаю, так...
- Может быть, вы и правы, - остановился Пуаро у статуи Афродиты. - Смотрите, Гастингс, какая великолепная статуя... Не верится, что она сделана из обычного бетона...
- Чем-то похожа на мадмуазель Генриетту... Прекрасная вещь, нет слов...
- Нет, это не вещь, Гастингс. Посмотрите внимательнее, и вы увидите - у нее есть сердце. И не сердце Афродиты, а чье-то. Кто-то ее любил, и согрел. Согрел ее бетонные внутренности своим душевным теплом. И это душевное тепло, собравшись в комок, забилось сердцем...
- Внутренности... - вспомнил Гастингс татуировки Лиз-Мари и Моники. - Душевное тепло... - ему вдруг показалось, что не Пуаро стоит у статуи, а совсем другой человек. Тот, которого он забыл.
В японском саду, на камне у замерзающего озерца сидел Марк-Поль Дижон, воображавший себя деликатесной лягушкой, которой каждый не прочь закусить. Увидев несытые глаза Гастингса, Марк-Поль панически заквакал.
- Холодно, да? - спросил бывший советник Бокассы, окинув приязненным галльским взглядом зеленые с пупырышками ласты (вторая пара на руках), такого же окраса комбинезон и лицо.
- Ква... - плаксиво протянул Марк-Поль, никак не решавшийся зарыться в донную грязь, в которой второй уж как месяц зимовали окрестные лягушки.
Предстоявшая встреча с мадмуазель Генриеттой будоражила кровь Пуаро, он, пропитанный эйфорией, желающий повсюду сеять добро, обратился к душевнобольному:
- Знаете, что, уважаемый Ква, я, склонный к дедуктивному мышлению, в течение длительного времени вас биологически изучаю, и недавно пришел к мысли, что в настоящее вы представляете собой особый вид Ranidae, то есть Настоящих лягушек. Стремительность вашей эволюции привела к тому, что вы еще при жизни стали совершенно несъедобным.
- Ква?!
- Да, да, вы стали совершенно несъедобным, как, например, краснобрюхая жерлянка или лягушка-древолаз, и потому теперь можете не опасаться не только меня, но и всех до одного французов и даже охочих до фугу японцев.
Марк-Поль Дижон внимательно посмотрел на Гастингса. Тот, до слов Пуаро глядевший на человека-лягушку с вожделением гурмана, теперь смотрел кисло.
- Но несъедобность не последнее ваше приобретение. Теперь вам вовсе не обязательно зимовать в донной грязи, ибо вы стали еще теплокровным и потому можете дожидаться весны в тривиальной человеческой постели.
Марк-Поль смотрел недоверчиво, и Пуаро, со всех сил смущенно улыбаясь, его доконал:
- Уважаемый Ква, в связи с вышесказанным у меня к вам нижайшая просьба, которую вы, возможно, сочтете нескромной...
- Ква?
- В связи с тем, что я являюсь вашим первооткрывателем, позвольте мне...
Пуаро замялся, как бы не решаясь высказаться. Марк-Поль прервал его молчание требовательным возгласом:
- Кваварите!
- Позвольте мне присвоить вам видовое имя... - смущенно посмотрел Пуаро.
- Ква-ква-какое? - поинтересовался Дижон.
- Ranidae lectularius[49], то есть Лягушка постельная.
- Не возражаю, - сказал Дижон и, резво сиганув с камня, попрыгал на четвереньках к своей постели, в которую не ложился с момента своего появления в Эльсиноре.
- Профессор Перен, услышь он этот разговор, взревновал бы чрезвычайно... - сказал Гастингс, - смотря вслед бедному сумасшедшему.
- Думаете? - Пуаро был доволен как Парацельс, вылечивший дюжину бесноватых.
- Уверен.
- А вы доложите ему. Реакция мне будет интересна, - лихо закрутив ус, Пуаро предложил другу продолжить путь к «Трем Дубам». У Мельпомены им встретился Пек Пелкастер, что-то оживленно объяснявший отсутствовавшему собеседнику.
- How are you? Fine? - поздоровался с ним Пуаро. Гастингс, избегавший общества юродивых, пробурчал себе под нос: - Ну и денек. Народу в парке, как на Новый год в Пекине. Боюсь, мы доберемся к «Трем Дубам» к завтрашним сумеркам.
- О, разумеется, Пуаро, fine! - расцвел Пелкастер. Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить?
- Да, мой друг.
- И что вы хотели узнать от меня, мистер Пуаро? - лицо Пелкастера сияло радостью востребованности.
- Я хотел спросить, будут ли в будущем воскрешать грешников?
