Наследие джиннов - Гамильтон Элвин (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗

— Есть люди, которых так и тянет на линию огня… ваше величество.

— Просто Ахмед… Глянь вокруг — где тут какое величие? — Снова улыбка, но совсем не та, что у Жиня, задорная и хитроватая, а скорее грустная. — Брат и впрямь не слишком тревожится о своей безопасности, но чаще всего бросался, как ты говоришь, на линию огня, только чтобы защитить нас с Далилой. Сейчас он впервые рискнул жизнью ради кого-то другого. — Принц со значением посмотрел на меня.

Я молчала, глядя на Жиня. Его чужеземные черты были единственным знакомым и родным в этом странном месте с аловолосыми принцессами и золотоглазыми оборотнями, хотя и он стал почти незнакомцем, едва Ахмед назвал его братом.

— Все они сражаются за тебя, за твою власть… — медленно проговорила я, — но стоит ли она их жизни… его жизни? — Я кивнула на раненого. — Султан убил твою мать, нынешний султим украл твой трон, но это твои личные обиды. Интересно тебе, например, кто убил мою мать?

Я не хотела, чтобы мои слова звучали резко, но… Надо знать, для чего всё это. Кого собирается спасать Ахмед? Есть ли ему дело до прочих обитателей пустыни?

Мятежный принц покачал головой:

— Я здесь не ради власти. — Лицо его осталось невозмутимым, голос — спокойным, без капли высокопарности. — Мой отец правит Мираджем, не уступая никому даже крупинки своей власти. Он не знает других способов, оттого здесь и нищета, и голод, и чужая армия. Я с самого начала не собирался править, как он… Мы с Жинем странствовали повсюду: побывали на Ионийском полуострове, где всё решает народный совет из богатых и бедных наравне; и в Амонпуре, где торговля и ремёсла обогащают страну; и в Альби, где женщины могут наследовать землю и равны мужчинам во всём; и в Эспе… где мы напились и сделали себе вот это… — Он оттянул воротник и показал татуировку. — Солнце — сичаньский символ удачи, а в скитаниях по морю от одной работы к другой без удачи никак. Тогда я и думать не думал, что оно станет символом моих сторонников. Люди песков должны сами управлять своей страной, — продолжал принц, воодушевляясь. — Здесь у каждого в сердце пылает огонь, Мирадж полон величия и в то же время — зла и несправедливости, в которых виноват отец и его союзники-галаны. Он наполнил страну ненавистью и насилием, наполовину отдав в руки иноземцам, и мой брат Кадир похож на него. Если мы ничего не изменим, они погубят Мирадж окончательно… Наш народ заслуживает лучшей участи! — Лицо его сияло, глаза горели. — Чтобы умница Шазад не стыдилась, что она женщина, а демджи не боялись за свою жизнь, потому что мой отец связался с фанатиками, ненавидящими магию. Мы могли бы сделать Мирадж величайшей страной мира!

Он говорил, и я невольно заражалась его горячей верой. Вспомнился парень, которого схватили возле стрельбища в Шалмане, когда мы повстречались с Жинем. За призывы к мятежу вешали, но мальчишка всё-таки кричал про новые рассветы… Только теперь я поняла почему.

Глава 19

В оазисе стемнело неожиданно быстро. Пока мы шли с караваном через Песчаное море, я как-то об этом не думала, но Шихаб, самая длинная ночь в году, уже приближался. Сумерки приглушили пестроту шатров и зелёной листвы. Среди деревьев замерцали костры, вокруг которых ужинали, болтали и смеялись. У нас в Пыль-Тропе ели за закрытыми дверями, жадно цепляясь за каждый кусок. Здесь пища была разложена на большом ковре в центре лагеря рядом со стопкой разномастных тарелок.

Мы с Шазад устроились вдвоём у крошечного костерка. Она наполнила две тарелки лепёшками и фруктами и протянула одну мне.

— Откуда пришли все эти люди? — спросила я, наваливаясь на еду и только теперь осознав, насколько проголодалась.

Шазад рассеянно окинула взглядом поляну, освещённую кострами.

— Да кто откуда… Когда мы бежали из Измана после состязаний, нас десяток всего было, остальные пришли потом. За последний год много народу прибыло. Кого-то выгнали из дома за разговоры про Ахмеда, кто-то сбежал из-под ареста, а некоторых мы сами освободили. Фарук и Фазия — сироты из Измана. — Она кивнула на пару подростков, которые утром возились с бомбой, а теперь забавлялись, строя что-то из лепёшек. — Мы наняли их, чтобы они устроили взрыв, но военные узнали, и теперь деваться ребятам некуда. Вообще, полезное умение — если однажды не взорвут нас всех случайно.

— А ты?

— Я могла бы сделать большую карьеру, если бы родилась мужчиной. — Шазад отломила кусочек лепёшки. — А так… Вот и всё, что остаётся. Мать подозревает, что я просто от замужества увиливаю.

У меня из памяти всё не выходило, как запросто Шазад справилась с давешним гулем и как утром гоняла по плацу два десятка бойцов с таким уверенным видом, что могла бы вести за собой и целую армию. Если даже она не сумела выбить для себя достойное место среди мужчин в Измане, то на что надеяться мне?

— Это она скромничает! — хмыкнул Бахи, плюхаясь на подушку рядом с нами и пристраивая тарелку с едой на скрещённые ноги. — Шазад рождена для великих подвигов, она дочь самого Хамада.

Я перевела вопросительный взгляд с него на девушку.

— Он двадцать лет командовал армией султана, — объяснил Бахи. — Сын у него вырос слабым, а дочь — сильной. Хамад — известный мастер неожиданных стратегий, вот и воспитал её своей наследницей.

— Мой брат не слабый, — нахмурилась Шазад, — он просто болезненный.

Бахи оскалил зубы в мрачноватой ухмылке.

— Другой бы загонял сына до полусмерти, чтобы сделать солдатом, как пытался первое время мой отец.

— Отец Бахи служит сотником в армии султана, — ответила Шазад на мой незаданный вопрос. — Мой отец — его командир, так что мы знаем друг друга с шести лет.

— Не только знаем, но и дружим, — поправил Бахи. — Это потому что я такой обаятельный.

— Ну, пожалуй, не такой осёл, как твои братья! — фыркнула девушка, и Бахи приосанился с довольной улыбкой. — У сотника Резы шестеро сыновей, вот он и решил, что одному можно дать поблажку… хотя страшно гордится своим потомством, ведь у самого Хамада всего один сын, да и тот…

— Ещё и дочь, — напомнила я.

— Дочерей Реза за потомство не считает! — снова фыркнула Шазад.

— И очень зря, — вставил Бахи.

— А знает твой отец, — повернулась я к девушке, — что… ну, что ты воюешь против него?

— С чего ты взяла, что мы противники? — рассмеялась она. — Отец тоже за Ахмеда, это он рассказал нам, что у вас в Захолустье делают новое оружие — такое секретное, что султан даже моего отца держал в неведении. Но у того есть свои осведомители.

Вот это да! А наши-то дураки в Пыль-Тропе верят, что мятежники Ахмеда — просто кучка романтических юнцов. Теперь понятно, почему галанам пришлось уйти из Дассамы, уничтожив её напоследок. Принц Ахмед — настоящая сила, если его поддерживает даже командующий армией!

— Значит, у вас есть сторонники и при дворе? — округлила я глаза.

Шазад расплылась в улыбке, от которой её ослепительная красота стала немного зловещей.

— Есть кое-кто… А как бы иначе Ахмед смог исчезнуть из дворца вместе с Далилой, не в облаке же дыма, как джинн? Или, думаешь, потом он и впрямь появился в Измане только в день султимских состязаний, как верят простаки?

Я вспомнила слова принца о том, как их с Жинем матери задумывали побег, — про это в байках у костра не говорилось ни слова.

— Он тогда жил в столице уже полгода, — продолжала Шазад, — приплыл на корабле с купцами, и вокруг него стали собираться горячие головы вроде моего братца — болтали о философии, политике, о будущем страны… Почти все — из семей придворных. — Она закинула в рот ещё кусочек лепёшки. — Однажды на базарной площади в Измане я увидела своего брата с Ахмедом и ещё несколькими парнями — в колодках, как преступников. Они вздумали агитировать за право женщин выбирать женихов. — У меня по спине пробежал холодок. — Ну, я же дочь Хамада, у меня с солдатами разговор короткий — сразу кинулись и всех освободили. Знали бы власти, что выпускают на свободу блудного принца! Ахмед в то время снимал угол в каких-то трущобах под чужим именем.