Ветер и искры. Тетралогия - Пехов Алексей Юрьевич (первая книга TXT) 📗
Я приветливо кивнул Ласке, та ответила вежливой улыбкой, теперь настала ее очередь с интересом меня изучать. Я проделал ее трюк с бровью и заработал еще одну улыбку.
– Будешь вино? – спросил меня Пень и вытащил зубами пробку, открывая уже начатую бутылку.
Я отрицательно покачал головой. К выпивке в отличие от него я был равнодушен. Гийян предложил девушке, но та также отказалась.
– Ты хотя бы в курсе, что у тебя неприятности? – поинтересовалась Молс.
– Судя по тому, как меня встретил Пень, – да.
– Но ты совершенно не опасаешься. Какая самонадеянность! Ты новый человек в городе, Нэсс…
– Не соглашусь. Я здесь уже год.
– Всего год, – назидательно поправила она меня. – Ты хорошо проявил себя, хоть и работал на меня всего два раза. Мне не хотелось бы терять столь ценного, пускай и капризного, работника. Впрочем, тебе должно было хватить ума обойти Йоха десятой дорогой.
– Я не искал с ним встречи, – огрызнулся я.
– Но оказался у него на пути. Он влиятельный человек. В некоторых районах Альсгары гораздо более влиятельный, чем я, мальчик! – Молс была зла.
И на меня, и на Йоха. На последнего, смею надеяться, больше.
Мне на плечо со смачным шлепком упал привет от голубей.
– Теплая встреча, – проворчал я. – У вас что, более приличного места не нашлось? Хотя бы подвала?
– Подвал занят, он нужен для хранения вина. – Пень налегал на сухое. – Так что там у вас произошло?
– Ровным счетом ничего, – совершенно безразлично отозвался я. – Йох предложил работу. Я отказался. Он расстроился и попытался научить меня жизни. Плеткой. За что получил в зубы. Конфликт был исчерпан.
– Угу! – раздраженно фыркнул Пень. – Если не считать того, что трое его телохранителей теперь мертвее мертвого.
– Ребята бросились на меня с кордами. Пришлось защищаться. Десяток свидетелей могут это подтвердить. Все случилось на Боях.
– Это-то и плохо, – проворчала Молс, сцепив холеные пальцы. – Позор Йоха видели многие. И он этого так не оставит. Рано или поздно тебя постараются достать.
– Я понимаю.
– Мне это невыгодно. Через две недели намечается серьезное дело, Серый. И мне нужна твоя голова целой и невредимой. Так что до этого времени Ласка будет за тобой приглядывать.
Я от удивления потерял дар речи. Девушка, кажется, тоже.
– Это еще зачем? – возмутился я.
– Мы так не договаривались! – с досадой промолвила она.
– Успокойтесь. Оба. Вам давно пора подумать о напарниках. В одиночку работать тяжело и опасно. Вы подходите друг другу. Я это прекрасно вижу.
– Она умеет стрелять из лука? – поинтересовался я.
– Разумеется, нет. Но у нее много иных, скрытых талантов, – как-то странно улыбнулась Молс. – Пока Ласка будет рядом, тебе почти ничего не грозит.
– Я что, похожа на сторожевую собаку?! – вспылила девушка.
– Совершенно нет, – искренне ответил я, не представляя, как хрупкая девчонка сможет защитить меня от головорезов Йоха. – В общем, так, Молс. Я очень тронут заботой, но, право, не стоит так печься обо мне. Я привык работать в одиночку, к тому же не собираюсь заниматься этим всю жизнь. Напарник мне точно не нужен. А о своей шкуре я вполне могу позаботиться сам. Не впервой. Если разговор закончен, я пойду. У меня очень много дел.
Глава гильдии несколько ун колебалась, но решила не спорить, сдалась и махнула рукой в сторону двери:
– Если ты такой недалекий баран, то проваливай. Но не смей подыхать. Иначе тебе придется вернуться из Бездны, чтобы выполнить контракт.
– Заметано. Бывай, Пень. Удачи, Ласка.
– И тебе, – кивнула девушка. – Береги себя.
– Эй, приятель… – Ко мне за стол подсел какой-то тип. – Слыхал новости? Высокородным позволили вылезти из Сандона. Ну не твари ли?
Я мрачно кивнул, так и не поняв, о ком он говорит – о своих или о чужих. Однозначно тварями были и те, и другие. Первые – потому что отдали Улорон и часть земель вокруг Гемской дуги. Вторые – оттого что были остроухими ублюдками, место которым гнить в земле. С момента подписания мирного договора прошло два года, и я уже успел свыкнуться с мыслью, что дельбе Васкэ и его мерзкому племени позволено жить. Но тогда я и подумать не мог, что дойдет до такого позора – отдавать Высокородным наши исконные земли.
Для меня и для многих других, прошедших Сандонскую войну, это было настоящим предательством.
– Вот козлы! – продолжал распаляться мужчина. – Стоило ради этого стольким жертвовать?!
Лицо у него было мрачным, впрочем, как и у меня. Новость, со скоростью пожара разлетевшаяся по городу, мало кого обрадовала. Особенно злы были ветераны. Такие, как этот. Или как я.
– Где воевал? – спросил я его.
– Летучая кавалерия. Пятый молниеносный полк.
– Это который под Сактом, на севере торчал?
– Верно. Перехватывали рыжих ублюдков, пытавшихся прорваться к нашим деревням, – улыбнулся он. – А ты?
– «Сокольи перчатки». Четырнадцатый пехотный.
Я назвал не свой отряд, а тот, с которым мы сражались плечом к плечу последние полгода Сандонской кампании. «Стрелки Майбурга» были слишком известны, и я не хотел, чтобы вдруг всплыло мое имя. По официальной версии мои кости лежат где-то возле восточных отрогов Катугских гор. Пусть там и остаются.
– Слышал, – кивнул он и поднял руку, призывая хозяина.
Тот, ничего не спрашивая, поставил на стол глиняную пузатую бутылку и два чистых стакана. Ветеран наполнил их реской.
– Ну что, дружище? За боевое братство?
Я не любитель крепкой дряни и обычно обхожу ее кружной дорогой, но сегодня отказываться не стал.
– За боевое братство, – сказал я, стукнув своим стаканом о его.
Напиток обжег горло, и, прежде чем я успел опомниться, стакан наполнился вновь.
– За тех, кто отдал жизни в проклятом лесу! – провозгласил этот тип.
Но я лишь с сожалением покачал головой и не притронулся к выпивке:
– Извини, приятель. Надо идти.
Он, кажется, обиделся:
– Да ладно тебе, братишка! Одна стопка не задержит тебя надолго.
– Жена не разрешает много пить, – соврал я, вставая из-за стола. – Бывай.
– И тебе удачи, – не слишком довольно пожелал он, но больше не стал настаивать.
Я покинул портовую забегаловку и пошел по полутемным, быстро пустеющим улицам в направлении к Птичьему городу. Его многочисленные башни еще были видны на фоне быстро гаснувшего, по-осеннему хмурого неба. Шум моря и гуляющих кабаков отдалился, а затем и вовсе исчез. Я не спешил, но и не медлил, зорко поглядывая по сторонам и держа руку на у-таке. Вряд ли мне грозила какая-нибудь опасность в моем районе, но терять бдительность не следовало. Те, кто зарабатывает на пропитание не слишком честными способами, уже должны были выбраться из берлог и отправиться на промысел.
Я старался держаться центральных улиц, где уже появились бригады фонарщиков, зажигавших масляные фонари, и ходили немногочисленные патрули стражи. На воротах между Гаванью и Птичьим городом дежурило всего трое. Они пропустили меня без вопросов, даже не взглянув. Людей здесь толпилось порядком. Все спешили в свои районы.
Я свернул в знакомый переулок, от которого до берлоги моих друзей было рукой подать, и преодолел где-то половину пути, когда услышал шаги нескольких человек. Они шли, не скрываясь, возможно, просто двигались той же дорогой, что и я, но в свете последних неприятностей с Йохом, пускай он и молчит уже целую неделю, я счел за умное прибавить ходу, одновременно прижимаясь к темной стене, чтобы им было тяжелее разглядеть мой силуэт.
К моему вящему разочарованию, в конце переулка маячили еще две тени. Я выругался, кляня себя за то, что сегодня выбрал привычный путь. Выхватил у-так, отпрянул в сторону и только этим спас себе жизнь: метательный нож выбил искру из мостовой совсем рядом.
Решив прорываться, я ринулся вперед – на тех двоих, что перекрывали мне выход, и через пять шагов почувствовал сильный удар в левый бок. Вторым метательным ножом меня все-таки достали.
