Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада" (читать книги без регистрации полные .txt) 📗
Маэрлинг не сопоставлял в голове никаких перспектив. Не спрашивал подробностей плана. Не искал способа снизить риск. Он просто кивнул. Его все заранее устраивало.
Зондэр трясло от злости, когда она, неловко припадая на одну ногу, пыталась смести осколки зеркала в совок для мусора. Настырное стекло звенело, цеплялось за ковер, кололось при попытке взять его руками. А трюмо вообще принадлежало квартирной хозяйке, и одна створка теперь была полностью под замену. Спасибо хоть этот поганый веник удалось отправить в окно. Шипы не срезали, и Зондэр здорово поцарапала руки, пока тащила розы к подоконнику. Жаль, раньше не заметила, а то могла бы ими отлично отхлестать по морде.
Конечно, Маэрлингу не доставляло особенных проблем таскать ведра неимоверно дорогих роз и бить чужие зеркала. Вряд ли он за всю свою жизнь хоть на что-то заработал сам. Зато уж покупать он умел отлично и все, что угодно. Вещи, развлечения, людей. И как угодно — родительскими деньгами, обаятельной улыбкой, проклятущими почти черными глазами, как у какой-нибудь сказочной нечисти. Окаянная, самоуверенная мразь.
Зондэр не сомневалась, что этот день незадачливый виконт запомнит надолго. Эта мысль, как ни странно, доставляла ей существенно меньшее удовольствие, чем думалось с четверть часа назад. Если быть точной — почти никакого удовольствия не доставляла. Злость перегорела, осталось малопонятное чувство брезгливости. Как будто то ли к ней в квартиру вломились и перерыли вещи, то ли она сама у кого-то что-то украла.
«Глупости. Липовый чай — отлично помогает от нервов. Надо заварить — и все пройдет».
Проклятое стекло хрустело под веником и крошилось, а нога ныла все сильнее.
Зондэр отшвырнула совок и, стараясь не налегать на больную ногу, опустилась на пол, подальше от осколков. От досок тянуло холодом, из-за двери едва ощутимо сквозило. Стоило нанять кого-то и законопатить щели, на город шла зима, прихожая выстывала до безобразия.
Нордэна принялась считать. Сколько нужно отослать матери, чтобы не нарваться на очередное вежливое-вежливое письмо с легчайшим намеком на то, как мало в современном мире дети хотят проявить заботу о своих стареющих родителях. Конечно же, всю жизнь положивших на то, чтобы дать им, детям, образование, воспитание и в конечном счете — неземное счастье. И, разумеется, нисколько не претендующих теперь на милостивое внимание уже самостоятельных отпрысков. Сколько требовалось передать Сольвейг, чтобы та достала нелицензированное на территории материка лекарство для брата. Сколько заплатить за газ, за воду, за услуги прачки. Как сильно вырастут цены на продукты. Поднимет ли квартирная хозяйка плату до Красной ночки или после. Кто теперь получит полковника — Магда или она. Пожалуй, все-таки Магда, и это честно, здесь Зондэр не испытывала никакой злости. Она проводила в уме все эти бытовые расчеты, чтобы отвлечься. Это было то объективное и единственно возможное будущее по аксиоме Тильвара, если так угодно, от которого она бы все равно никуда не делась, так что думать о нем пусть не особенно приятно, но зато совершенно безопасно.
Вместо дебета и кредита ее скромного домашнего бюджета в голову Зондэр настойчиво лез давний кошмар. Даже не кошмар, а просто дурной сон, снившийся ей с ранней юности. Как-то раз, когда ей исполнилось лет девять или около того и она еще жила на Архипелаге, нордэна одна бродила по полю. Жестокие до полной бесчеловечности законы Дэм-Вельды, накрепко вбитые в головы коренного населения и немногих приезжих, гарантировали почти полное отсутствие преступности. Так что ничего необычного в одиноко шатающемся по острову ребенке никто бы не увидел. Зондэр шла по полю, покрытому серовато-лиловым вереском, и опиралась на подобранную по дороге палку, потому что в тайком привезенной с большой земли книжке вычитала, что принцесса пошла искать своего принца, вооружившись крепким посохом. Где-то впереди, конечно, росла синяя трава, которая пела и днем, и ночью, и крушила железо. Если бы ее найти, то все проблемы принцессы, да и маленькой Зондэр, инстинктивно чувствовавшей, что после рождения брата обстановка в их доме обострилась, оказались бы решены. В сказке синяя трава помогла принцу вернуться из ворона в нормальный человеческий вид. Кто знает, может, помогла бы и младшему братику слух вернуть — здесь Зондэр наверняка не знала, но, если, как шепотом переговаривались родители, медицина бессильна, почему бы не попробовать найти синюю траву из сказки?
Нордэна шла, подставив лицо ветру, и чувствовала себя очень храброй, гордой и взрослой. А потом откуда-то из вереска наперерез Зондэр, рыча и прижав уши, бросилась собака. В тот день она, конечно, представилась ей здоровенной и страшной, хотя после всего она поняла, что жуткая тварь оказалась довольно мелкой дворняжкой, жалкой и тощей, с обрубком хвоста и рваным ухом белого цвета, тогда когда сама собака была черной. Псина грозно рычала, обнажая белые как сахар клыки. А Зондэр где-то читала, что животным нельзя показывать спину. И еще принцессам не пристало бояться. Нордэна, долго не думая, с чисто детской жестокостью размахнулась палкой и попыталась ударить собаку. Та увернулась, клацнула зубами, надеясь перехватить импровизированное оружие нордэны, но промазала. Зондэр же как-то очень удачно извернулась и сильно ткнула палкой собаке прямо в глаз. Рык перешел в скулеж. Собака на мгновение замерла, не нападая, и нордэна еще раз с силой ткнула ее острым концом палки в морду. Она не метила ей в глаза, не хотела покалечить или убить, просто избавлялась от опасности.
В жизни все окончилось тем, что скулящая собака убежала, оставляя за собой кровавые следы на стеблях, а Зондэр, хлюпнув носом, припустила домой, забыв про все синие травы на свете.
Во сне Зондэр эту собаку почему-то всегда убивала, хотя совершенно этого не хотела. Лупила палкой по черной голове с белым ухом, деформировавшейся под градом ударов и становившейся глянцево-бордовой, пока единственный оставшийся у нее карий глаз не тух, а собака все рычала, скулила и плакала почти по-человечески. Зондэр не хотела ее убивать, ей было мерзко, противно, грустно. Но во сне она четко понимала, что теперь, ударив раз, от собаки уже нельзя уйти, она бы побежала за ней по пятам, по всему свету, загрызла бы, если бы осталась жива, поэтому нужно было от нее избавиться. Просто нужно. Пожалуй, этот сон доставлял Зондэр такой дискомфорт потому, что это был единственный «взрослый» сон ее детства. Там не нашлось злой ведьмы или страшного беса с ножом, а нашлись обычная псина и обычная жестокость, замешанная на страхе, как оно обычно и бывает. Зондэр уже в сознательном возрасте поняла, что страх для жестокости — как раз самая лучшая закваска. Понять, конечно, поняла, но каждое утро после избиения собаки все равно просыпалась с тяжелым сердцем и гадким чувством в груди, которое приходилось подлогу смывать горячей водой, наплевав на счета, которые придут за эту печальную необходимость.
Теперь она думала о белом как полотно Маэрлинге, а вспоминалась ей почему-то эта собака. Смешно, у нее даже трость в этот день в руке оказалась.
Зондэр метнула быстрый взгляд на трюмо. В двух оставшихся створках отражалась бледная растрепанная женщина с исцарапанными руками, в съехавшей на колени шали и перекрученном у ворота платье. Очень некрасивая. Очень озлобленная. Сама чем-то похожая на только что рычавшую, а теперь полуприбитую палкой собаку. Смотреть было не на что. Зондэр отвернулась, подавляя желание разрыдаться.
Не ее вина, что кто-то там с кем-то поспорил. Не ее вина, что Маэрлинг умел делать грустную и жалобную мордочку так натурально. Не ее вина, что собаку во сне всегда приходилось добивать — это, в конце концов, была жестокость мира, а не ее собственная жестокость.
Нордэна втянула воздух через стиснутые зубы. Ее начало потряхивать. Зондэр обвела взглядом полутемный коридор, надеясь зацепиться за что-нибудь такое, что докажет, что Маэрлинг — свинья, а она — нет. Что там нашлось бы в коробочке, которой он в нее швырнул? Брошка, браслет, что там еще шлюхам дарят?
