Гарри Поттер и методы рационального мышления - Юдковский Элиезер (читать книги без регистрации .txt) 📗
Гарри вспомнился другой ужасающий день. И хотя ранее он был готов списать версию о том, что Лорд Волдеморт продолжает существовать, на слабоумие старого волшебника, сейчас ему внезапно показалось ужасно и однозначно правдоподобным, что существо, которое изменило память Гермионе, — носитель того же самого разума, который использовал Беллатрису Блэк. Здесь определённо чувствовался общий почерк. Чтобы принять такое решение, чтобы это спланировать, нужно что-то большее, чем злоба — нужна пустота.
Потом Гарри на мгновение поднял взгляд и увидел, что фиолетовые мантии спокойно наблюдают за происходящим, просто наблюдают.
Некоторое время спустя, после того, как все звёзды в ночном небе остыли и потемнели, и последний источник света во вселенной превратился в угольки и потух, допрос Гермионы закончился.
— Если уважаемое собрание не против, — сказал Люциус Малфой, — то я бы хотел, чтобы теперь зачитали показания моего сына Драко, свидетельствовавшего под действием двух капель сыворотки правды.
— Пока она не начала охотиться за мной в том сражении, я ничего не замышлял против Грейнджер. Но после этого я действительно почувствовал себя оскорблённым, ведь я помогал ей всё это время...
Из горла Гермионы вырвался короткий тихий всхлип, словно её только что придавило упавшим камнем, настолько большим, что она не могла ни плакать, ни даже дышать.
— Извините, лорд Малфой, — вмешалась какая-то ведьма, сидевшая с той стороны зала, которая, видимо, принадлежала сторонникам Малфоя, — но зачем было вашему сыну помогать этой грязнокровке?
— Мой сын, — устало ответил Люциус Малфой, — судя по всему, наслушался некоторых ошибочных идей. Он — молод... и теперь он получил урок. Мы всей страной увидели, к чему приводит подобная глупость.
На скамьях для посетителей несколькими ярусами ниже мужчина в кепке-аэродроме и с бейджиком «Ежедневного пророка» жадно скрипел длинным пером.
Те несколько человек, которые ранее согласно кивали Дамблдору, приобрели весьма нездоровый вид. Одна ведьма в фиолетовой мантии из той части зала, что казалась стороной Дамблдора, демонстративно поднялась и перешла на сторону Малфоя.
Аврор продолжал зачитывать монотонным голосом:
— Я слишком устал ото всех этих запирающих чар, когда я с ними закончил, у меня осталось мало сил. Мне казалось, что я сильнее Грейнджер, но я не был уверен, поэтому решил проверить это эмпирически, вызвав её на дуэль. Вот почему я сд-д-делал это... если бы я выиграл, я бы побил её снова на следующий день, на виду у всех. Дурацкая сыворотка правды. Но она об этом не знала, когда пыталась меня убить! И я был действительно оскорблён тем, что она сделала, я действительно ей помогал до этого и не планировал ничего против неё, пока она при всех не начала гоняться за мной!
Когда все свидетельские показания были заслушаны, Визенгамот начал прения.
Если это можно было так назвать.
Судя по всему, многие члены Визенгамота строго придерживались мнения, что убийство — это плохо.
Фиолетовые мантии на дамблдоровской стороне зала молчали. Так называемые силы добра сохраняли свой политический капитал для более выигрышных баталий. И Гарри слышал, словно профессор Квиррелл стоял рядом с ним, как сухой голос в его голове объясняет, что в данный момент речи вряд ли пойдут на пользу политику.
Но, видимо, у одного волшебника в зале статус был достаточно высок, чтобы он мог не бояться потерять лицо. У одного волшебника в зале статус был достаточно высок, чтобы взывать к разуму и остаться невредимым. Лишь он один говорил в защиту Гермионы — человек с пылающим фениксом на плече.
Говорил лишь Альбус Дамблдор.
Верховный чародей не стал упоминать, что Гермиона Грейнджер, возможно, полностью невиновна. В это, как директор заранее объяснил Гарри, никто бы не поверил, и от таких речей стало бы только хуже.
Вместо этого Альбус Дамблдор мягко напомнил, что преступник — девочка первого года обучения в Хогвартсе, что многие совершают глупости в молодости, что первокурсники в Хогвартсе просто слишком юны, чтобы понимать последствия своих поступков. Он сам (тихо добавил Верховный чародей) совершал некоторые глупые поступки в детстве, хотя и был значительно старше Гермионы.
Альбус Дамблдор сказал, что Гермиона Грейнджер была любимицей всего преподавательского состава Хогвартса, и что она помогала четверым девочкам с Пуффендуя с их уроками по Заклинаниям и за время обучения в школе заработала для Когтеврана сто три балла.
Альбус Дамблдор сказал, что все, кто знаком с Гермионой Грейнджер, глубоко потрясены произошедшими событиями. Что все, все присутствующие, слышали в её голосе ужас, когда она давала показания. И если ей овладело какое-то необычное помешательство — в его голосе появились повелительные нотки — она заслуживает лишь сочувствия и внимания со стороны целителей.
И в конце, перекрывая крики протеста, Альбус Дамблдор напомнил Визенгамоту, что её обвиняют в покушении на убийство, а не в убийстве. Несмотря на поднимающуюся бурю возражений, Альбус Дамблдор сказал, что никому не было причинено необратимого вреда. И Альбус Дамблдор просил их не делать хуже, чем всё уже есть...
— Довольно! — проревел Люциус Малфой. Мужчина с белой гривой встал на ноги — высокий и ужасный, серебряная трость в его руке поднялась, словно судейский молоток. — За то, что эта безумная пыталась сделать с моим сыном, за то, что она пыталась пресечь род Благородного и Древнейшего Дома, за её долг крови, она должна...
— Азкабан! — зарычал мужчина с лицом, исчерченным шрамами, сидящий по правую руку от лорда Малфоя. — В Азкабан безумную грязнокровку!
— Азкабан! — прокричала ещё одна фиолетовая мантия, а затем ещё одна, и ещё одна....
Щелчок от жезла в руке Дамблдора погрузил зал в тишину.
— Вы нарушаете регламент, — сурово произнёс старый волшебник. — И ваше предложение — это варварство, оно умаляет достоинство данного собрания. Существуют пределы, за которые мы не выходим. Лорд Малфой?
Люциус Малфой выслушал это с бесстрастным выражением на лице.
— Что ж, — наконец ответил он. Его глаза холодно сверкнули. — Я не планировал просить об этом. Но если такова воля Визенгамота, пусть она заплатит ту же цену, какую заплатил бы любой на её месте. Пусть будет Азкабан.
Яростные крики одобрения заполнили зал...
— Вы все сошли с ума? — закричал Альбус Дамблдор. — Она слишком юна! Её разум не выдержит этого! Уже три столетия в Британии не происходило ничего подобного!
— Что подумают о нас в других странах? — резко воскликнула женщина, в которой Гарри узнал бабушку Невилла.
— Вы будете охранять Азкабан после того, как она попадёт туда, лорд Малфой? — сказала суровая старая ведьма, которую Гарри не знал. — Боюсь, мои авроры могут отказаться охранять тюрьму, если там будут держать маленьких детей.
— Обсуждение окончено, — холодно произнёс Люциус Малфой. — Но если вы не способны найти авроров, которые будут подчиняться решениям Визенгамота, мадам Боунс, вы можете оставить эту должность. Мы легко сможем найти кого-нибудь другого на ваше место. Воля этого зала ясна. За свои чудовищные преступления девчонка заслуживает обращения наравне со взрослыми и должна быть наказана соответственно. Наказание за покушение на убийство — десять лет в Азкабане.
Когда старый волшебник заговорил снова, его голос звучал тише:
— И нет никаких альтернатив, Люциус? Мы могли бы пройти в мой кабинет и обсудить это, если необходимо.
Высокий мужчина с длинными белыми волосами повернулся к старому волшебнику, стоящему за кафедрой, и долгое мгновение эти двое смотрели друг на друга.
Когда Люциус Малфой заговорил снова, его голос дрожал — пусть и очень слабо, — словно лорд Малфой начал терять над ним контроль:
— Кровь, кровь моей семьи, требует расплаты. Ни за какую цену я не продам долг крови перед моим сыном. Вы этого не поймёте, вы никогда не любили, и у вас нет своих детей. Тем не менее, это не единственный долг перед домом Малфоев. Думаю, мой сын, если бы он стоял среди нас, предпочёл бы оплату крови своей матери. Признайтесь в вашем преступлении перед Визенгамотом, как вы признались в нём мне, и я...
