Лабиринт. Войти в ту же реку - Забусов Александр (лучшие бесплатные книги txt) 📗
— Когда-то умел, — сорвались с губ слова.
— Ха-ха! Смешно! Скажи еще, не в этой жизни!
— Точно.
Играть на гитаре он научился в КВВОКУ, на втором курсе, в лагерях. Ну и естественно потом, после летнего отпуска. И голос у него был, как раз такой, какой нравится девицам. Будто подслушала мысли, снова спросила:
— И петь умеешь?
— Могу. — А, чего?
— Спой!
— Я комсомольских песен не пою. Нет предрасположения.
— Спой какую можешь.
Вот, привязалась. Сходу и не вспомнишь, какие сейчас песни. А! Была, не была! Споет то, что всегда нравилось женскому обществу. Вряд ли комсомолки от них чем-то особым отличаются. Ущипнув струну, вторую, третью, пустил нотный фон и запел песню Малинина приличествующую и в салонном обществе дворян, начала прошлого века, и приемлемую в офицерской среде нынешнего времени:
А женская половина общества явно «поплыла». Вон как слезки в глазах заблестели! Это вам не про БАМ хором распевать. Каждая в душе мечтает о принце любящем и любимом, женскую сущность никакой политикой не перешибить. Проверено! Женщина за любовь готова душу продать, предать и на костер взойти. Вот и мужики с балкона на звуки живой музыки потянулись.
Взгляд, глаза в глаза попросившей его спеть девушке. Не отвлекаться больше ни на кого. Только он и она. Весь мир исчез, растворился. Перебор пальцами струн, добавить в голос трепета и чуть-чуть мягкости и лишь слегка нежности. Продолжил бередить юные сердца собравшихся:
Ты плачешь? Сильная девочка, наверное уже поставившая перед собой цель в жизни. Ты плачешь? Дожать! С надрывом повысить голос! Так, чтоб на излом, чтоб безысходность сквозила в каждом слове…
Резко замер, отвел глаза в сторону, а только что спетая песня словно растворилась в большой комнате, впиталась в каждого из присутствующих. Как лавина, пронеслись громкие аплодисменты. И шепот той, для кого собственно и спел.
— Спасибо!
— Мишка! Почему никто в твоем классе не знает, что ты так поешь?
Это Варвара проклюнулась.
— А, что, нужно об этом на каждом углу кричать?
Кто-то поинтересовался:
— А кто автор песни?
С усмешкой ответил:
— Прощения просим, автор неизвестен.
Пусть все будет, как должно. Настанет время и великолепный певец Малинин, своим голосом и этой песней, будет терзать женские сердца.
— Еще спой!
— Да вы, что? Граждане, вы веселиться собрались, или песни под гитару слушать?
— Спой!
Звонок в дверь, заставил хозяина выйти в прихожую, и тут же появиться в сопровождении соседей сверху. Дядьки и тетки навеселе, но в адеквате, возрастом за тридцать годов, внезапно нагрянули к соседу снизу.
— А у нас балкон открыт. Слышим, артист под гитару классную песню лабает. Ну и… по-соседски спустились послушать. Пустите?
— Пой, Миша!
— Жги, давай!
Твою мать! Ну и выдал, как полагается! А, чего?
А потом еще! И еще! Слава Богу, когда спел «Черные глаза», кто-то умный и не теряющий контакта со временем, выкрикнул:
— Товарищи! Через десять минут Новый год наступит!
— Телек включайте!
На экране телевизора появлялся бровастый, весь увешанный звездами «Героя», генсек и причмокивая губами, поздравил страну и пожелал гражданам всех благ. С началом боя курантов все орали «ура», чокались, и пили шампанское.
Потом уже началось веселье. Одни танцевали, другие смотрели «Голубой огонек» в маленькой комнате, периодически выходя покурить или по другой какой надобности. Время ускорило свой бег, стараясь быстрей пробежать оставшиеся до утра часы, самой волшебной ночи в году.
После веселой, бессонной ночи и теплой квартиры, погода на улице показалась противной и холодной. Скорей бы домой добраться и в люлю. Спать! Только спать!
Пересекая тропинку между двух четырехэтажек, Каретников услышал голос. Кто-то позвал. Оглянулся. На углу дома стояла молодая женщина в характерной, аляповато-цветастой юбке, спускавшейся из-под короткой шубейки до самого низа ног. Черноволосая, красивая, румяная на морозе. Окликнула его.
Надо сказать, что в городе имелась цыганская слобода и Михаил в своем босоногом детстве частенько гостил в ней у таких же как он голоштанных сверстников. Цыгане, такие же люди, как и остальной народ проживающий в Донбассе. Ничем не лучше, но и не хуже других. Только со своими жизненными принципами, ну и соответственно, со своими «тараканами» в голове.
Подошел. Может помощь какая нужна?
— Бахталэс чайюри! Со ту камэс? [13]
— О! Чаворо гаджо [14] говорит на нашем языке?
— Слегка. В вашей слободе у меня друзья имеются. Так, чем помочь?
— Это я тебе помочь хочу. Давай по руке погадаю…
— Ага, всю правду скажешь. Я понял. Слушай, устал, домой хочу, спать хочу. Держи. С Новым годом тебя, манушуваро.
Сунул в изящную ручку червонец, решив поднять настроение «начинающей шувани». А, вдруг толк будет.
— От души!
Кольца золотых серег, мелодично дзинькнули, присоединив свое звучание к развеселому смеху девчонки.
— Ой! Гаджо, потешил! Когда бы это цыганка от денег отказывалась?
Смех оборвался резко.
— Возьми отдарок, парень! — лицо серьезное, в глазах ни капли веселья. — Запомни, когда станет совсем туго, когда подумаешь, что конец приходит, бросишь его на землю со словами — «Рада велит!». Понял ли? Не забудешь?
Потянулась к нему, чуть приподнялась на цыпочках, чтоб уравнять рост. Повязала на шею, прямо между воротником и шапкой простенький лазоревый платочек.
Повторил:
— «Рада велит!».
— Молодец! Иди, спи.
Домой Каретников добрался утром. На часах девять. Войдя в калитку, столкнулся с курившим у крыльца Иваном Прокопичем. Х-хы! Смотри-ка, небось всю ночь колбасился, водку пил, а выглядит «огурцом»! А ведь ему… за полтинник.
