До неба трава (СИ) - Шишкин Артемий (книги бесплатно читать без .txt) 📗
Оградой стал служить волхву купол тот. Оградой от гостей незваных да празднолюбопытсвующих. От кочевников степных да от народов лихих. Хранит покой и облик родных его сердцу мест. Оберегает и дом отчий, и двор родной, и могилы любезные, и память светлую. Избина стоит, дворище покоится, древа растут, травы, что допереж того росли, "древними" ныне прозываются - всё вид свой и рост сохранило. Но при том, всё живое да движение могущее, попадая сюда, в росте уменьшается. Буде то человек, зверь, птица, рыба али мошка какая - всё меньше размером делается. Вошедшему под Закров да уменьшившемуся возврату в своё исконное тело уж нет. Как был мурашом, так мурашом и помрёт. Только за куполом он и полдня не выдюжит, те же мураши и поживятся им. А вот под Закровом можно долго прожить и своею смертью помереть.
А надо молвить, что для нас, нынешних, "подзакровных" значит, жизнь за его пределами дюже как разнится. Ежели здесь и вода, и земля, и воздух понятен да привычен даже вновь уменьшившимся, то "оборотный" мир диковинным делается. Неуживчивым. Воздух невесом и сам тебя ввысь вздымает, капля там, что сена стог, по воде пешим идти можно, а вот по земле словно сызнова учиться ходить нужно. Естество мира там иное..., а, вернее сказать, иное оно лишь для нас, уменьшившихся. Однако и снег, и дождь, и ветры с метелями, ровно, как и всё иное, с небес богом посылаемое, не всё одинаково на оба мира выпадает. Смягчает Закров и ветра дуновение и града бой. Потому-то и жить здесь можно не как в прежнем, оборотном мире - в сёлах да весях, городищах да крепостницах абы где поставленных. А лишь в особо защищённых от дождя, ветра и снега местах. Поелику и того что попадает под купол, с лихвой хватает. Таков уж закон Рода, и никакому волхву да чародею не под силу от него отстенитися.
А Закров, даром что кудесный, не просто людей уменьшает. Но коли кто со знанием волховьим, или ещё с каким чудотворным умением Черту заповедную переступит, тот вмиг облик свой сменит. Буде на нём али где рядом букашка какая - образ её в себя примет. Сам схож с ней сделается. И опять же, было ли так оно удумано изначально, или какая заковыка вышла, про то только Хозяину купола ведомо.
А всё ж первым крыла обрёл кто-то из войска императорского, что за беглым волхвом прибыл. Вскоре, после того, как волхв, набродившись по свету, появился в родительском доме, послал новый император вновь за ним. Да только не с посольством, а с войском, путами да ведьмой заморской чужестранной. Но и лодья сия, перейдя черту заповедную, сгинула без вести. Кто-то из императорских воинов полёт обрёл, силу колдовскую утратил, да восином стал. Ну а что с ведьмой чужеземной сталось - про то лучше помолчать вовсе.
Да только не одни восины, - существа те летучие, в краю этом чудном живут. Много тут разных племён и народов. За те века, что купол стоит, - много кого пропало в нём, а ещё более сызнова народилось. Почитай что каждый год, не ведавшие о Закрове люди, частенько попадали в него, да и пропадали. Всякого люду-племени в тех местах перебывало. Всякого народу народилось.
Но верно и то, что коршун волхва рост свой не утратил - как был прежде, таким и остался. Летает да иным сущим под Закровом житья не даёт. Ловитствует да позобатится. А тем паче достаётся крылатым татям восинам, потому как на них особые, мстительные помыслы имеет.
Но не только стражем супротив людей, что разруху могут учинить, возводился Закров. Не только от поругания родных могил да мест памятных. Само течение бытия мирского стеною огораживал он. Бытие течёт здесь намного медленней, нежели в обычном мире. И год здесь длинней в три раза, и день, коли соизмерять его с днём за пределами Закрова. А поелику, сколь по оборотным меркам Закров сей уже стоит - доподлинно неведомо.
Доподлинно не ведом и размер купола. И месту под ним - за всю жизнь не перемерить. Огромен и обширен Закров, посему, человеку тут без малого седмицу шагать, прежде чем от одного селения к другому прийти. И то редкость, если меньше. Места тут дикие и пропащие, поскольку окромя людей да созданий чудных народилось великое множество зверья диковинного, да щуд разных. От оных сих и днём-то спасу нет, а уж ночной порой и вовсе карачун настигнет. Одиночкой в лес не ступай - верная смерть. Лишь некоторые смелые да умелые, опытные да ведающие люди могут в одиночку, да парами путешествовать. Для таких и для всех, осмелившихся выступить в путь, есть схороны да потайники разные, в коих можно ночь пропустить и живым остаться. Иные такие места ведомы, а иные скрыты и устроены так, чтоб от одного до другого ходу было не более дня светлого.
Вот только не сплошной городьбой купол вышел. По воле или без, но щёлочка оказалась в нём. То и дело, но появляются в Закрове то полёвки, то ящурки, то букаши, какие в том росте, в коем были они в миру. Откуда они берутся, то доподлинно неведомо. Но есть глубокие да обширные, словно паутина, подземные ходы и норы, что остались от кротовой семьи. Вот они-то и ведут глубоко под землёй, и иные выходят за пределы Закрова. Возможно, они-то и оставляют прошедших по ним в своём прежнем росте.
Вот так вот и явился людям Закров, купол значит. Отчего он таков есть, а не какой иной, отчего живое всё уменьшается - про то неведомо. Ошибка ли в чарах вышла али такова задумка и была... Разве что у самого его Хозяина выспросить?
Да только что с Изначальным волхвом сталось, про то Доподлинно мало кому ведомо. Иные люди сказывают, что и поныне волхв изначальный, здесь пребывает. Лежит на постели в доме родительском да не шевелится. Ни жив ни мёртв лежит. Не спит, не бодрствует. Лежит, не ест, не пьёт. Однако про то, что под куполом его деется, - всё ведает, потому, как коршун его беспрепятственно по владениям летает, а волхв его взором всё видит да слухом слышит. Кто-то молвит, что всё происходящее в закровном мире - сон самого спящего волхва и все мы - не что иное, как его сновидения. Дескать, очутишься под Закровом - и попадаешь в его сон, а коли разбудить его, так весь мир сей и рассыплется. Есть такие, кто молвит, будто волхв также сменьшился да по владениям своим хозяином могучим бродит и посматривает, как его мир поживает. Но многие считают, что, напротив, во всём этом смысла нет, а что идёт всё своим чередом, по Роду-батюшке, и что только он богом здесь, как и во всём мире, стоит. А Закров сей - это просто его чудинка такая. Иные же бают, что волхв и помер уж давно, а мир свой на произвол оставил. Унеслась, дескать, его душа в поднебесье, а вы тут живите сами, как знаете. Но есть и такие, что мыслят, будто волхв сам миром стал. Растворился во всём живом под Закровом и во всё сущее в нём превратился.
Только сказам тем через слово верить. Не дано никому бывать в доме том. Сторожит его день и ночь не единая стража. Стража та ненарочная, не специально поставленная, а из народов состоящая, да из существ, населяющих пути и места к волхву.
Но как бы то ни было, мир вышел на диву чуден и удивителен. Мир тот велик и мир тот огромен. В нём много созданий, но ещё больше пространства, много зла и ещё больше добра, много тьмы, но ещё больше света. В нём всё так похоже на обычный мир за Закровом, но абсолютно всё иначе и не так. Здесь везде свои законы, но та же правда. Своё мироустроение, но равны в обоих мирах честь и совесть. Едина дружба. И одна у них любовь...
С тех пор, так вот и повелось".
Когда же сказание было завершено, под навесом наступила тишина. Все сидели и молча обдумывали сказанное. Свитовинг смотрел на гостей и молчал. Его глаза, в уходящих сумерках, были печальны. Воевода затылком опущенной головы, ощущал на себе этот взгляд. Волхв сидел, облокотившись на стол, сцепив перед собой руки.
- Помоги нам, мудрый человек. Научи, что делать, как быть. - Светобор поднял голову и встретился взглядом с хозяином. - Не по собственному велению бедуем. Служба на мне лежит. Служба, кою не исполнить нельзя и выполнить невозможно.
- Вижу, что камень зарока на совести у тебя лежит. Неподъёмный камень. - Свитовинг ободряюще кивнул Светобору. - Поведай воевода, в чём печаль твоя. Мне многие пути здесь ведомы. Может, и подскажу, коли знаю.
