Три короны для Мертвой Киирис (СИ) - Субботина Айя (библиотека книг .TXT) 📗
— Могу я… помочь моему императору? — рискнула предложить Киирис. Правила поведения запрещали рас’маа’ре начинать есть, пока тарелка хозяина пуста.
— Можешь не ждать меня, — отмахнулся Дэйн. — И я не помню, чтобы разрешал тебе отвлекать меня разговорами.
Больше Киирис не стала рисковать и закрыла рот на замок. А открывала его только, чтобы полакомиться очередным кулинарным шедевром императорского повара. Кем бы ни был этот человек, талант к превращению простых продуктов в настоящие изыски был заложен в нем богами. Как иначе объяснить, что из простых продуктов он умудрился приготовить настоящую пищу богов? Киирис наслаждалась тишиной, покоем, вкусной пищей и, как ни странно, чувством защищенности. Дэйн столько раз угрожал свернуть ей шею, что она сама бы не назвала себя умной, полагая, что рядом с ним ей не о чем беспокоится. Тем не менее, эти чувства были настоящими, и она не видела смысла от них отпираться, будь они хоть трижды продиктованы глупостью и наивностью.
На десерт подали… королеву-мать.
Мейритине стоило усилий сдержать стон разочарования, когда Бергата молча уселась за стол по правую руку от сына, самым очевидным образом игнорируя его гостью. Несколько мину женщина придирчиво изучала содержимое блюд, порывалась взять то одно, то другое, но в конечном счете так ничего и не выбрала. Зато щедро налила себе полный кубок вина, и осушила его на добрую половину парой жадных глотков. За все это время Дэйн ограничился одним коротким «Главное, не мешай мне» и продолжал изучать бумаги. На некоторых он что-то писал, делал пометки размашистым почерком, другие просто комкал и без сожаления бросал на стол.
— Ты уже решил, какие торжества нужно устроить, чтобы встретить твою будущую жену с соответствующим ее положению размахом? — спросила Бергата, как бы невзначай заглядывая в пергамент, который Дэйн только что снял с заметно уменьшившейся стопки. — Я, если помнишь, предлагала свою помощь, но…
— … но я отказался от нее, — перебил и закончил за мать император. — Уверяю, королева, я не страдаю старческим слабоумием. Нет необходимости ежедневно напоминать мне о твоей дурацкой выходке. Хотя, если желаешь продолжить разговор, я, пожалуй, начну склоняться к мысли, что пара месяцев в Башне плача научат тебя смирению куда больше, чем мое сыновье терпение.
— Я забочусь о будущем империи.
— В данный момент меня куда больше интересует ее настоящее, королева. Я сегодня собственноручно перерезал глотку Набишу. — Дэйн, наконец, поднял взгляд над бумагой и очень пристально заглянул матери в глаза. Киирис не сомневалась, что нарочитая многозначительность — совсем не случайная приправа к такой простой фразе. — Надеюсь, ты огорчена?
Со стремительностью молнии эмоции мелькали на лице королевы-матери, сменяя друг друга бесконечным потоком. Боль, разочарование, обида, злость, паника, страх… Мейритина многое бы отдала за то, чтобы поймать хоть малую их часть и спрятать в свою пока еще не существующую сокровищницу. Вряд ли судьба будет часто расщедриваться на подобные подарки.
— Только за то, что он был… близок мне? — сиплым голосом осведомилась Бергата, и в ожидании ответа, залпом допила остатки вина. Кубок в ее пальцах заметно подрагивал.
— Близок тебе? Думаешь, мне есть дело до того, кто и когда греет тебе койку? Я уже привык, что за королевой-матерью закрепилась репутация слабой на передок женищины, и пришел к выводу, что больше пальцем об палец не ударю, чтобы закрывать рты каждому досужему сплетнику. В конце концов, мы все знаем, что эти слухи — чистая правда. А мне и так есть за что отвечать перед богами, когда придет черед отправляться в загробный мир.
— Ты не смеешь говорить об этом при ней! — Королева яростно припечатала стол пяткой кубка, но тот зашатался, покатился по столу. Палец Бергаты уткнулся в сторону Киирис, а взгляд на сына.
Дэйн спокойно выдержал волну ее возмущения, бросил пергамент на стол и только после этого с видом, будто ничего не происходит, поддел вилкой кусок поджаренного с орехами и финиками окорока. Откусил, смакуя и растягивая удовольствие.
— Я требую, чтобы она убралась отсюда, — продолжала негодовать королева.
— С чего бы вдруг? Киирис — моя гостя за этим столом, я пригласил ее разделить со мной еду и она, в отличие от тебя, не портит аппетит и не досаждает бестолковыми разговорами. Ты же ворвалась без приглашения, рискуя устроить своему императору несварение. Если здесь кому-то не место, так уж точно не Киирис. Кроме того, Бергата, ты забываешь, что до недавнего времени мейритина была твоей гостьей и именно по твоему приглашению она здесь. — Дэйн почесал бровь, и от Киирис не скрылся уголок его скабрезной ухмылки. — На твоем месте, королева, я бы больше тревожился из-за связи с предателем, который сплел вокруг меня самый настоящий сраный заговор. Откуда мне знать, что ты только ноги перед ним расставляла, а не надиктовывала указания к действию. Мы оба знаем, что в подобных шалостях ты была не единожды замечена.
«Боги, этот мужчина прекрасен! — Соблазнительница разве что не визжала от восторга. Будь это в ее власти — тот час выбралась бы наружу и показала императору всю силу страсти, которую в ней пробуждали его слова и поступки. — Слишком несправедливо, что он до сих пор настойчиво игнорирует желание заняться с тобой любовью».
К счастью, на этот раз Киирис была в состоянии держать ипостась под контролем, хоть не могла не признать, что каждая новая грань Дэйна превращает его в настоящий алмаз. Можно сколько угодно противиться обаянию императора, но это все равно, что заставлять облака плыть против ветра.
— Ты в чем-то меня обвиняешь? — глухо, все еще пытаясь сохранить лицо, спросила Бергата.
— Скажем так — я рассуждаю вслух. Мало ли, о чем ты болтала, пока этот засранец тебя ублажал.
— Он…
Дэйн взмахом пресек ее попытку говорить.
— Набиш — предатель, и перед тем, как он сдох, я пообещал искоренить всю его родню под корень. То же касается и всех его приспешников. Так что, королева, с этой минуты говори лишь крепко подумавши, потому что мой аппетит и настроение окончательно испорчены. А терпения, даже на собственную мать, не осталось вовсе.
«И это все, на что оказалась способна эта, с позволения сказать, королева? — Кровожадная громко и непристойно, словно матрос в кабаке, заржала. — Просто не верится, что бабенку в короне можно держать на таком коротком поводке».
Бергата в самом дела заметно присмирела, вышла из-за стола, зачем-то почтительно и низко — едва ли не до земли — поклонилась императору. Тот и глазом не повел, и точно не смягчился.
— Я лишь хотела напомнить, мой император, что твоя невеста прибудет через десять дней, и мне тревожно, будет ли гостеприимство достаточным, чтобы после о нас не ходила дурная слава.
— Обо мне и так говорят много всего нелестного, детвору пугают на ночь глядя, я слыхал. Одной ересью большое, одной меньше — все равно. И эта девица мне не невеста, и тем более не будущая жена. Она лишь плод твоего навязчивого желания обременить меня детьми. Но об этом я, будь уверена, в состоянии позаботиться без костылей и свечки.
Когда королева вышла, Дэйн еще долго изучал алую дорожку вина, коротким ручейком вытекающую из перевернутого кубка. А Киирис покорно ждала разрешения заговорить. Но его так и не последовало.
Глава десятая
Остаток дня Киирис следовала за императором безмолвной бесправной тенью. Просто шла за Дэйном шаг в шаг, радуясь хотя бы тому, что государственные заботы отвлекают его от мыслей о таэрне и ключе.
Поразительно, как многое этот человек успевал сделать: рассмотреть несколько новых законов, пересмотреть целую кипу прошений с такими абсурдными просьбами, что когда он изредка зачитывал их вслух, Киирис с трудом сдерживала смех. Еще были приказы о казни и помиловании, разрешения на брак. Он едва ли знал, что такое отдых, но ни разу, ни единым жестом не выдал усталости. Лишь, когда время почти приблизилось к полночи, позволил себе устроиться в библиотеке перед камином и, скинув сапоги, протянуть ноги к самой каминной решетке.
