Отряд апокалипсиса (СИ) - Печёрин Тимофей (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
И теперь, предчувствовал Освальд, он был на пути к разгадке — к тому, чтобы узнать причину, по которой мертвякам на сей раз не лежалось спокойно в могилах. Выяснить источник их беспокойства. А выяснив, можно будет решить, что с этой напастью делать.
Лавируя в лабиринте из деревьев и продираясь сквозь заросли кустарника, процессия из одного живого и трех мертвых путников дошла до какой-то скалы, почти отвесной и выщербленной. Точнее, к исполинской «пасти» — пещере, темневшей на фоне щербатого камня.
Скелет и пара умертвий остановились перед входом в пещеру, не доходя до нее пару шагов. Застыл на месте, следуя их примеру, и Освальд. Но только на миг. Скелет вскинул руку в повелительном жесте, указал в направлении пещеры: иди, мол. Но уже без нас.
— А сами чего… боитесь? — недовольно осведомился бывший вор, обескураженный поведением своего мертвого конвоя, — твари, небось, какой-нибудь меня скормить задумали… демону? Да, точно, демону! Засел он в этой пещере, а нежить вроде вас посылает, чтобы хавчик ему доставляли. Нет?
Вместо ответа скелет вновь провел костлявой рукой себе возле шеи. И повторно указал на темнеющий вход.
И Освальда, как ни странно это на первый взгляд прозвучит, жест костлявой твари успокоил. Действительно, промелькнуло в голове бывшего вора, как он мог забыть. Или, скорее, не до конца понять. Если его сразу не растерзали — в живых оставили; если угрожали смертью лишь за неподчинение, значит, Освальд нужен был именно живьем. Нужен не столько самой шайке нежити, сколько управлявшей ею силе. И с этой силой бывшему вору предстояло теперь познакомиться.
Куцыми осторожными шагами он прошел в темноту пещеры. И успел сделать не меньше десятка таких робких шагов, на каждом рискуя споткнуться и что-нибудь сломать себе в этом непроглядном мраке, прежде чем мрак оный был рассеян неярким, холодным, но светом. Слабым, робко подрагивавшим голубоватым сиянием, в первый миг показавшимся Освальду нестерпимо ярким — после полной темноты-то. Бывший вор даже глаза зажмурил.
В центре сияния маячила человеческая фигура… вернее, не совсем человеческая. На живого человека она походила не больше, чем портрет, выцветший от времени и выгоревший на солнце. Смутные, словно видимые сквозь туман, расплывчатые очертания, сохранившие жалкий остаток от внешности некогда жившего человека.
Человек этот, как понял, приглядевшись, Освальд, когда-то был высок, строен и длинноволос. Волосы его были не то седыми, не то просто светлыми, зато теперь их фантом выглядел белесым как скорлупа куриного яйца. Но самой заметной чертой этого… этой сущности были глаза. Светящиеся глазницы; они-то, похоже, и источали то сияние, что освещало пещеру.
«Призрак!» — понял бывший вор и содрогнулся. Причем не только от почти зимнего холода, наполнившего пещеру одновременно с появлением призрачной фигуры.
Еще Освальд вспомнил, как на одном из уроков мастера Бренна, сам Дедуля говорил, что оружие против призраков бессильно. Только боевое колдовство, коим он, простой бродяга, к несчастью своему не владел.
И что тогда остается простому смертному, не колдуну, оказавшемуся в замкнутом пространстве один на один с призраком? Помолиться разве что. Вот только Освальд не очень-то был уверен в искренности и силе своей веры. И потому сомневался, что это поможет.
Но все-таки попытался хотя бы осенить себя символом круга, разделенного на четыре части. Призрак дрогнул при виде священного символа, даже потускнел чуток и подался назад на расстояние пары шагов.
— Прошу вас, не надо этого, — прошелестел он негромким, не выражающим чувств голосом.
— Тебе легко говорить: «надо», «не надо», — парировал Освальд ворчливым тоном, — это ж я, а не ты увидел призрака.
А сам внутренне торжествовал, что догадался-таки, нашел на обитателя пещеры управу. Не подвел он — символ-то священный!
— Я не причиню вам вреда, добрый господин, — снова зашелестел призрачный голос, — мне это не нужно… я удивлен, почему добрый господин не понял: мне нужна помощь. Помощь живого человека. Посудите сами, добрый господин: зачем мне вредить тому, кто может мне помочь?
— Помощь, она разная бывает, — философски заметил бывший вор, снова вспомнив урок мастера Бренна. Когда тот рассказывал о призраках, что они питаются силой живых.
В свете сказанного тогда Дедулей зов о помощи, который пещерное привидение передало через мертвяков, объяснялся просто — и совсем для Освальда не утешительно. «Помощь живого человека» призраку могла требоваться вполне определенная. Жизненная сила хоть бывшего вора, а хоть и иного другого беспечного ротозея, имевшего глупость сунуться в заброшенный трактир или соседствующий с ним лес. Тогда неудивительно, что мертвяки Освальда почти не тронули. Почти не причинили ему вреда, только обездвижили и связали. Ведь целый-то и по большому счету невредимый человек для призрака выйдет всяко питательней, чем избитый и истерзанный.
И потому Освальд особенно поразился ответу, услышанному от призрачной фигуры.
— Мне нужно… покинуть этот мир, — заявил шелестящий голос, — мир живых, мир вещей. Я умер, и потому я здесь чужой.
— Думаешь, там будет лучше? — бывший вор хмыкнул.
— Думать бесполезно, — молвил призрак, — можно лишь верить… надеяться. Зато по поводу теперешнего моего положения и думать нечего. Я даже не сомневаюсь: уж здесь-то надежды нет. На что надеяться, если сам ничего изменить не в силах… и пока никто другой для тебя ничего не изменит? А я даже эту пещеру проклятую покинуть не могу!
— Зато можешь послать прогуляться какой-нибудь труп или скелет, которому, кстати говоря, полагается тихо-мирно лежать в могилке.
— Ах, этот отголосок прежней силы, — впервые с начала разговора Освальд уловил в голосе призрака какое-то подобие эмоций — то ли грусть, то ли ностальгию, — поначалу я даже не знал, что она смогла пережить мое тело. Не знал, не надеялся. Просто от скуки попробовал развлечь себя, выполнив один из ритуалов, которыми занимался при жизни. И — ритуал сработал! Дохлая летучая мышь снова стала летать. Но летала уже лишь туда, куда я ей велел.
— То есть ты… ну, сила, ритуал, — проговорил бывший вор, догадываясь, — это значит…
— Я некромант, — заявил призрак, — или правильнее сказать, был некромантом. Хотя, если сила сохранилась, то слово «был» не слишком уместно.4
О так называемых некромантах Освальд, разумеется, слышал. Этим иноземным вычурным словом называли особый вид колдунов, волшбу свою творивших на зыбкой грани между миром живых и царством мертвых. По всей видимости, они научились худо-бедно управлять Скверной — той гнусной и нечистой сущностью, что, если верить Равенне, мешала мертвецам покоиться с миром.
Вбирая Скверну в себя, некромант мог вернуть покой целому кладбищу, если похороненные там трупы вдруг вздумали выбраться из могил да побродить на свежем воздухе. Собственно, таким способом эти колдуны и зарабатывали себе на кусок хлеба.
Однако с тем же успехом некромант — хоть в отместку, хоть с умыслом или просто в силу дурного нрава — был способен, напротив, заразить Скверной сам. И тогда те, кто умер, и кому полагалось тихо и смирно лежать в гробу, становились либо слугами колдуна, либо просто бесхозными, но тоже вполне подвижными, тварями. Причем небезопасными для живых.
А потому не стоило удивляться, что церковники считали некромантов первейшими слугами дьявола — выделяя их даже из общего сонма колдунов. Да и простые миряне симпатии к ним не испытывали. А если и обращались за помощью, то только когда самих припекало. Когда усопшие родичи, соседи и иже с ними покидали могилы и не в меру настырно напрашивались в гости.
Получить, кстати, вышеназванную помощь было непросто. И не потому, что некроманты не желали пускаться на выручку собратьям по роду людскому. Напротив, они охотно брались за то, чтоб утихомирить разбушевавшихся умертвий… если устраивала предложенная за эти труды цена. Другой вопрос, что самих колдовских борцов с нежитью становилось с каждым годом все меньше.
