Летопись Третьего мира. Ч.1. Огни Ринеля (СИ) - Версон Мария (читать книги полностью .TXT) 📗
- Стижиан, я думаю, что мне лучше знать - сказка это или нет. Ты - носитель духа феникса. Я в этом почти уверенна.
- Мало ли детей родилось девятнадцатого августа?
- А много из них обладает устойчивостью к огню? Вот, - Визы, наконец, увидела книгу, которую искала, встала с кресла, сняла её с полки и протянула Стижиану, - вот тут небольшие очерки о фениксах. Тебе стоит изучить, вникнуть и запомнить.
Она похлопала его по плечу и ушла, чтобы просидеть двое суток взаперти в своей комнате, размышляя о судьбе своего последнего ученика.
- И все равно я считаю это чушью. - Внезапно высказался Стижиан, поставив перед Визы её ужин - жареные куриные крылышки... в огромном количестве. - Фениксы, если они и правда существовали, были уничтожены ещё до падения Звезды вместе со своим городом. Да и кем уничтожены? В книгах не сказано этого, и мне непонятно кто эти книги писал.
- Маг. - Ответила Визы, закатав рукава, - их писал маг, который когда-то жил в этом замке. Маг воды был, и, надо сказать, умер он красиво - это его стараниями весь замок завалило снегом.
- А почему почти всех картинах, мозаиках и гобеленах изображены подвиги монахов? Изображений магов здесь мало. - Стижиан и себе нажарил мяса и уже по локоть измазался в подливке. - Почему?
- Потому что их перевезли в Оранскую академию магии ещё при жизни этого мага. Собственно, он её и основал.
- Ох, надеюсь, этот эпизод в истории вы не застали. - Монах сделал ударение на втором слове.
- Я не настолько старая, - с кислинкой в голосе улыбнулась ему мастер и захрустела ещё одним крылышком. Стижиану показалось, что она врет. - Так что тебя смущает в звезде, под которой ты родился? Объясни мне.
- Вообще-то это я хотел спросить, почему у вы так отреагировали на мою устойчивость к огню. Ну да ладно, вы все равно не расскажите. Меня смущает эта перспектива тем, что я ничего не знаю о силе фениксов, я не знаю, чем это мне поможет, а чем навредит, не знаю, опасно ли это для окружающих... Да я вообще много чего не знаю. К тому же, фениксы - птицы огня. А я о стихийной магии знаю только то, что во время перевозбуждения маги льда могут нагнать холод на целый город посреди жаркого лета. Для меня магия - это темный лес, а снова в послушники я не хочу, просто не хочу! Ох, хотел бы я тоже быть бессмертным и иметь пару столетий на обучение.
- Стижиан... Ты не внимательно читаешь книжки.
- Да? И что же я упустил?
- Суть, Стижиан. Фениксы - не только огненные птицы, способные летать и убивать. Драконы, знаешь ли, тоже и крылатые, и огнедышащие. Их тела крепче, чем тела фениксов, но у сиих жар-птиц есть одна уникальная способность. Догадываешься о чем я?
- Догадываюсь, но это совсем уж за пределами разумного. Хотя какой там, я же с вами тут уже больше трех лет, нечему уже удивляться.
- Ну что ты, мальчик, что ты. Живя в мире, где существует этот замок, Оранская академия, Храм Сияния, со своими сказками, и ты, в конце концов, о сильнейший ученик в истории Храма Сияния, ты не веришь в то, что фениксы действительно способны возрождаться из пепла?
- Нет. - Стижиан уткнулся носом в тарелку и раздался скрежет вилки о донышко. - Я даже не верю в их существование.
За полгода до того, как Визы выпустила Стижиана на волю, он все-таки решился выяснить то, что беспокоило его все время его проживания в этом замке: температура воздуха.
Несмотря на царящую вокруг зиму, вечный холод, леденящий кожу и душу ветер, в замке всегда было очень тепло. В принципе и причину этому монах знал - все дело в стержне.
Одичавший от скуки и пребывания в гордом одиночестве (в те нередкие моменты, когда Визы куда-то исчезала), Стижиан излазил почти весь Храм, то есть весь замок, и обратил внимание на некую вертикальную шахту, проходящую примерно в центре замка откуда-то сверху, и идущую глубоко вниз, до самых пещер.
Стижиан очень долго не мог догадаться, но со временем он все же понял, что из себя представляет этот толстый (метра три в обхвате), вращающийся против часовой стрелки стержень кораллового цвета, с вырезанными на нем, похожими на языки пламени, линиями и изгибами, покрытыми золотой краской.
Догадка воистину оказалась безумной, но в то же время верной - этот многометровый стержень действительно оказался руной огня, вроде тех, которые Визы, да и сам Стижиан, используют для освещения комнат. Руна-стержень имела несколько иные свойства - она практически не светилась - только золотые контуры линий потрескивали и чуточку поблескивали. Стержень источал очень много тепла, так много, что монах удивлялся почему это Визы чуточку не усилила его, чтобы растопить снег на окнах, но все время забывал спросить... В любом случае, нижний конец стержня Стижиан нашел - он находилось в трех метрах под землей и упиралось прямо в пол запыленного винного погреба.
Верхний же найти так и не удалось, поскольку стержень все шел и шел вверх, а некоторые лестницы оказались завалены снегом или камнями, многие двери заперты, а лезть по внешней стене, которая в общем-то и стеной уже не была - сплошные лед и камень, казалось монаху, даже при его уровне подготовки, не совсем разумным.
Но неразумным это казалось год, может полтора года назад. Сейчас, когда Стижиан перестал бояться холода, научился как следует гонять кровь по рукам и ногам, освоил некое подобие левитации и даже мог телепортироваться, он решил все же забраться на самый верх замка.
Это был март месяц, число - приблизительно шестое. Точно монах не знал, поскольку был уверен, что пару раз забыл перевернуть календарь и сбился.
В то утро он проснулся в замке один, и ему не пришлось бегать по всем помещениям, коридорам и лестницам, чтобы убедиться в том, что Визы здесь нет - она ушла куда-то за два дня до этого.
Первым делом, монах (ну разумеется после принятия ванны, что в последнее время стало ежеутренней необходимостью) отправился на кухню, где приготовил себе дюжину немного подгоревшего в процессе приготовления печенья с орехами, какими именно - точно не было понятно, потому как они все были перетерты в пыль и ссыпаны в одну баночку.
Расфасовав печенье по карманам, а одно надежно держа в зубах, Стижиан вышел на этаж, куда вела последняя целая лестница, и вылез оттуда на балкон. Стряхивая крошки с подбородка, Стижиан окинул взглядом то малое пространство между ним и горой, до которой можно было и впрямь рукой дотянуться - пять-семь метров расстояние, не больше. Внизу - малоприятный вид бездны ледяных наростов, камней и снега, так что если Стижиан сорвется во время вскарабкивания наверх, то он пропорет себе брюхо с шансом десять из десяти.
Один за другим, монах искал глазами выступы, нащупывал их, и переставлял на них руки и ноги. Карабкался все выше и выше. Погодка, как и всегда, была не только холодной, но и ветряной. Частые сильные порывы спутали волосы, затянутые в высокий конский хвост. Стижиан изо всех сил старался не ругаться на себя, на погоду, на Млинес, за то, что она его уговорила сюда вообще поехать, и пока он лез вверх, проговаривал себе под нос:
- Ты честный добросовестный слуга Богини, - бубнил он, нащупав какой-то уступ, не являвшийся снегом. - Ура!
Он ещё несколько раз подтянулся и выбрался на крышу. Точнее это был купол, под которым, очевидно, скрывалась верхушка стержня-обогревателя.
Монах выпрямился, и наконец смог увидеть всю заснеженную долину: за его спиной - мертвая ледяная года, а впереди, за небольшим, все таким же заснеженным полем начинался лес, ведущий домой - в Монтеру.
Часть замка, на крыше которой стоял монах, не была видна. Она словно сливалась с горой, становилась прозрачной, стеклянной или же попросту ледяной.
Если смотреть сверху, то башня, куда он забрался, это круглая комната с тремя окнами, выглядывающими в сторону Монтеры, и огромной трещиной прямо посреди купола.
Поскольку монах был трезв, он решил, что было бы глупо лезть в башню через отверстие в крыше, тем более что оно было неровным, скользким и его прочность, ввиду множества трещин, казалось весьма сомнительной. Стижиан, держась руками за уступ на котором только что стоял, начал дубасить ногами окна, покрытые многовековым льдом. Не рассчитав замах, монах соскользнул с уступа и влетел в помещение ногами вперед, в сопровождении невероятно громкого треска, хруста и звона бьющегося стекла, осколки которого полетели внутрь вслед за ним.
