Жизнь на лезвии бритвы (СИ) - Сапегин Александр Павлович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Ханна Эббот — смотри на Сьюзен Боунс. Картинка — близнец.
Винсент Кребб и Грегори Гойл — сквайры малфойчика. Тёмные маги. Занятные типы. Внешне тупые шкафоподобные жлобы, которым головы нужны для носки кепок и чтобы в них есть, но ни у кого из нас не возникло сомнения, что мальчуганы искусно замаскировались под масками тупоголовых увальней. Это надо было видеть и слышать, как они подкалывали Поттера, морально поливая его грязью. Физически развиты, привыкли работать в паре. Ауры на уровне с Малфоем, а интеллект, по — моему, гораздо выше сюзереновского. О чём говорит хотя бы перевод стрелок на сюзерена, когда они наехали на Невилла, а тот их культурно отбрил, но и они не остались в накладе, подставив Драко, а потом наблюдали, как тот выкручивается. Да, не любят детишки сюзерена. Впрочем, есть за что. Старший Малфой отмазал отцов Винсента и Грегори от Азкабана, грозившего бывшим Пожирателям, но как это он сделал! Помимо того, что сейфы мужиков опустели на три четверти, вкупе к этому они были вынуждены пойти в услужение новому господинчику, отдав ему голоса в Визенгамоте. Но этого Малфою показалось мало. Блондин сумел надеть «удавки» служения на сыновей бывших ПСов, благо до внуков не добрался. Нельзя так с людьми. Ограничься Люциус родителями, вернее ему людей не было бы до самой смерти, а так он собственными руками создал мину замедленного действия… Малфои получили в телохранители потомственных боевиков, которых тренируют чуть ли не с пелёнок, но их верность продержится до тех пор, пока «секьюрити» не найдут способ разорвать магический контракт. Вы спросите, почему же Винсент и Грегори подставляют Драко? Они обязаны Контрактом, так сказать, хранить тело, а о «моральном насилии» ничего не сказано. Не имея возможности прибить Дракусю на месте, вынужденные защищать его от «поправки лица», Кребб и Гойл, оставаясь как бы не при делах, искусно выставляли того дураком. Наши люди, потенциальные ситхи, обидно, что с рабскими ошейниками. Ладно, посмотрим, что можно сделать. Москва не сразу строилась.
Весь вечер наша четвёрка просидела в обнимку с чипсами, пивом и солёными орешками. Наблюдать за аристократами оказалось несказанно интересно, особенно за детишками и нашими будущими сокурсниками. По сути, дети — отражение взрослых. Гротескное, иногда кривое, иногда смешное, но они ещё не умеют держать языки за зубами и зачастую забывают фильтровать сказанное, а нам это только и нужно. По оговоркам ребятишек скрупулёзная Гермиона дотошно вписывала в блокнотик «кто, что, чего и с кем». Она оказалась прилежной ученицей и хорошо усвоила уроки тётушки Вальпурги, обучавшей читать между строк и слушать между слов. Ставлю галеон на то, что после приёма крёстная проведёт с учениками подробный разбор вечеринки, особливо налегая на нашу «заучку». Мне кажется, что Вальпурга слишком близко к сердцу приняла мою просьбу поднатаскать девочку. Вектора этих двух фанаток образования, на мой несерьёзный взгляд, наложились друг на друга, боюсь, что получившийся конечный продукт заткнёт за пояс самого страшного монстра. Герми и до этого обожала грызть гранит науки, а теперь она его, не без помощи комплекса зелий и эликсиров (крёстная ко всем делам всегда поступала ответственно), пилит быстрее циркулярной пилы.
Не успели мы как следует разговеться и расслабиться, как приём подошёл к логическому концу. Гости чинно раскланивались с хозяевами, перемешивая кивки и поклоны положенными по этикету ритуальными фразами, и покидали дом на Гриммо. Кого‑то, кто не чурался маггловского мира, ожидали персональные машины с вышколенными лакеями и водителями, кто‑то, воротящий нос от мира простецов, использовал транспортный камин или порт — ключ. Гости и хозяева улыбались друг другу, а пара специально проинструктированных слуг, унеся грязную посуду из зала, погружала в зачарованную зельеварную стазис — камеру материалы для исследований. Камера позволяла хранить ингредиенты чуть ли не в первозданном виде. Один из сквибов, надев медицинские перчатки, упаковал в конверт несколько белых волосков, принадлежащих Нарциссе Малфой и положил его рядом с таким же конвертом, в котором покоился волос Люциуса, незаметно снятый с его сюртука. Второй мужчина в это время накрывал холщёвым мешочком с отталкивающими чарами, которые не позволяли предмету прикасаться к матерчатым стенам, серебряный столовый нож. На рукояти заколдованного столового прибора алело едва видимое красное пятнышко крови, оставшееся после того, как Нарцисса выпустила его из рук. В камере уже покоились все кубки, рюмки и фужеры, к которым прикасалась миссис Малфой и её супруг.
— К чему такие сложности? — спросят некоторые читатели.
А как вы ещё незаметно, без шпионских технологий и ухищрений возьмёте биоматериалы для анализа и определения типа или типов зелий, которыми опоили человека. Нет, я прекрасно помню, что незаметно снять гипс с человека можно — напоив, оглушив, с трупа, наконец, но это не наш случай. Не будем забывать про Родовую защиту и охранные амулеты. Попросить напрямую? Можно и попросить, если не боишься нарваться на дуэль или нанести смертельное оскорбление чужому роду своим недоверием, смываемым лишь через смерть попросившего. Невысказанные подозрения без веских доказательств можно смело смыть в унитазе или засунуть кое — куда в тёмное место (не при девушках и дамах сказано). Поэтому и пришлось Вальпурге с Андромедой придумывать многоходовку с приёмом. Надо сильно постараться и извернуться, чтобы взять белобрысого Лорда Малфоя за глотку. Пробы с образцами тканей Люциуса нужны были для контроля и сравнения, вдруг он тоже отведал «компота», а если нет, то ему же хуже. Блеки издревле славились мстительной натурой, не в их правилах прощать обидчиков и предателей. Бывший мой крёстный — Сириус, исключение, подтверждающее правило. Взять ту же Ниру. Долгое время она была зажата и страдала от своего дара метаморфомага. Стоило ей в полной мере осознать себя Блеком…. Не завидую я её обидчикам, ох, не завидую…
Утром следующего дня, когда семейство Блеков с приглашёнными учениками, крёстными сынами и их кузенами (это я о нашей троице: Герми — Дадли — я) расположилось за широким столом и приготовилось вкушать завтрак, камин в главной гостиной в доме на Гриммо озарился яркой зелёной вспышкой. Через секунду, продавив магическое пламя, на персидский ковёр шагнул полный человек в светлом костюме — тройке, который был в моде где‑то в тридцатых или сороковых годах. Несмотря на кажущуюся раритетность одежд, они гармонично смотрелись на толстяке, во весь голос твердя окружающим, что перед ними предстал настоящий джентльмен, а не его современная подделка.
— Доброе утро, Леди и джентльмены! — взмахом палочки почистившись от сажи, гость приподнял над головой шляпу.
— Ох, дорогой Гораций, вы, как всегда, вовремя. Присоединяйтесь к нам. Надеюсь, вы ещё не завтракали? — Вальпурга встала из‑за стола и подошла к гостю.
Огладив пышные усы, Гораций куртуазно поклонился и запечатал невесомый поцелуй на запястье Леди Блек:
— Леди, как я могу отказаться? — улыбнулся он и залихватски подмигнул присутствующим. — Нельзя так играть на моих маленьких слабостях.
Судя по тому, что гость и хозяйка опустили и предпочли забыть об этикете и соответствующих протокольных фразах, они прекрасно знали друг друга, предпочитая общаться без условностей. Усы, неохватный животик, добродушный нрав. Я знал только одного человека, который соответствовал данному описанию. Сегодня к нам наведался Гораций Слизнорт. Маленькая деталь, насколько я помню, в фаноне у него усов не было.
Итак, что я о нём знаю, или предполагаю, что знаю. Слизнорт — преподаватель зельеварения в школе чародейства и волшебства в Хоге, старый друг Альби. Опытный зельевар. Мастер, настоящий фанат своего дела, член бессчетного количества гильдий и действительный почётный член Мюнхенской, Парижской и Римской академий зельеварения. Чуть — чуть неверно — бывший преподаватель, а насчёт друга…, не уверен, совсем не уверен. Что ещё? Фигура неоднозначная, всегда сам себе на уме. Трусоват, но головы не теряет. О нём можно сказать, что Слизнорт всегда предусматривает несколько путей для отступления и двери чёрного хода держит открытыми. Ещё одной характерной чертой бывшего профессора является то, что он никогда не согласится на подлость, какая бы опасность ему не грозила. Удивительно — гриффиндорская черта у настоящего, прожженного слизеринца. Профессор очень любит удобные добротные вещи, уютную мебель, изысканные вина и не менее изысканную еду. Людей он воспринимает в первую очередь как источник доставания всяких редкостей и деликатесов. Если при этом есть вероятность погреться в лучах чужой славы, добродушный усач не упустит эту возможность. Старик прекрасно ориентируется в том, что может, а что не может принести ему выгоду. Чутьё на сильных магов и тех, кто далеко пойдёт, у Слизнорта изумительное. Старому сибариту безразлично происхождение. Если знакомство с ним выгодно, то любитель вкусно поесть и сладко поспать будет это знакомство поддерживать. Осталось добавить: характер нордический, не женат.
