Проклятие Шалиона - Буджолд Лоис Макмастер (книги бесплатно полные версии .txt) 📗
— Ты далеко от дома, Умегат.
Он воспользовался обращением «слуга — к младшему слуге».
Лёгкая улыбка тронула губы грума.
— У вас хороший слух, господин, это большая редкость в Шалионе.
— Лорд ди Кэсерил обучает меня, — пояснила Исель.
— Тогда вы в надёжных руках, леди. Но, — он вновь обратился к Кэсерилу, на сей раз как «раб — к учёному», более тонко и почтительно, чем как «раб — к господину», — Шалион теперь мой дом, мудрейший.
— Давай покажем сестре моих животных, — прервал заскучавший от этих языковых изысков Орико. Он протянул руку с льняным узелком и заговорщицки ухмыльнулся. — Я стащил со стола немного мёда для медведей, и он вот-вот протечёт.
Умегат улыбнулся в ответ и провёл их внутрь прохладного каменного здания.
Здесь было ещё чище, чем во время первого визита Кэсерила, и куда как чище, чем в банкетных залах Орико. Рей извинился и вошёл в клетку с медведем. Зверь проснулся и уселся на корточки; Орико тоже опустился на корточки на солому — оба были чем-то похожи друг на друга. Орико развернул салфетки и отломил кусок медового сота. Медведь проглотил его и начал облизывать пальцы рея своим длинным розовым языком. Исель и Бетрис восхищённо разглядывали густой блестящий мех животного, но войти к зверю вместе с Орико желания не выказали.
Умегат повёл их к травоядным, похожим на коз животным, и в эту клетку леди войти отважились, дабы погладить зверей, восхищаясь их огромными тёмными глазами и пушистыми ресницами. Умегат пояснил, что это веллы, доставленные откуда-то из-за пределов архипелага, и предложил морковь, которую леди и начали, оживлённо хихикая, скармливать животным. Затем Исель отряхнула юбку, и все проследовали за Умегатом к птичьим клеткам. Орико же, увлечённый медведями, махнул рукой, чтобы продолжали без него.
Тут нечто тёмное залетело со двора внутрь зверинца и, шумно хлопая крыльями, уселось Кэсерилу на плечо. Он от неожиданности чуть не выпрыгнул из сапог. Повернув же голову, обнаружил давешнего ворона. О том, что птица была та же самая, свидетельствовали отсутствующие в хвосте перья. Ворон запустил когти в камзол и прокричал:
— Кэс! Кэс!
Кэсерил расхохотался.
— Ох, ну и напугала же ты меня, глупая птица! К сожалению, хлеба у меня больше нет. — Он дёрнул плечом. Однако ворон лишь крепче вцепился в ткань камзола, и не думая улетать.
— Кэс! Кэс! — снова громко прокричал он прямо в ухо Кэсерилу.
Бетрис засмеялась, открыв рот от удивления.
— Познакомьте меня с вашим другом, лорд Кэс!
— Он прилетел ко мне на подоконник сегодня утром, и я пытался научить его нескольким словам. Я и не думал, что мне это удалось…
— Кэс! Кэс! — всё твердил ворон.
— Ах, если бы вы были столь же старательны в изучении дартакана, миледи! — сказал Кэсерил. — Ну, сьер ди Ворон, лети давай. У меня нет хлеба. Ну! Найди себе чудесную тухлую рыбку у реки, или восхитительную дохлую овечку, или ещё что-нибудь… Кыш! — Он наклонил плечо, но птица держалась крепко. — О, они такие жадные, эти замковые вороны. Сельские птицы вынуждены сами искать себе пропитание, а эти ленивцы только и ждут, когда им положат кусочек в клюв.
— Точно, — подтвердил Умегат с хитрой улыбкой, — они настоящие придворные по сравнению с прочими птицами.
Кэсерил подавил смешок и бросил ещё один взгляд на безукоризненного рокнарского — бывшего рокнарского — грума. Конечно, раз Умегат уже давно живёт в Зангре, у него было достаточно времени, чтобы изучить повадки придворных.
— Будь ты посимпатичнее, может, тебе и удалось ко мне подлизаться. Кыш! — Кэсерил сбросил ворона с плеча, но тот перелетел к нему на голову, запустив когти в кожу. — Ой!
— Кэсерил! — резко крикнул ворон со своего нового насеста.
— Вы, должно быть, мастер по обучению языкам, милорд ди Кэсерил, не иначе, — Умегат улыбнулся ещё шире. — Я слышу тебя, — заверил он птицу. — Если вы немного наклонитесь, милорд, я сниму с вас этого наездника.
Кэсерил послушно нагнулся. Бормоча что-то на рокнари, Умегат пересадил ворона к себе на руку, отнёс его к дверям и подбросил в воздух. Птица улетела, обиженно выкрикивая на лету — Кэсерил облегчённо вздохнул — обычное «кар-р».
Компания подошла к птичнику, где Исель немедленно получила со стороны маленьких пёстрых обитателей клеток столько же внимания, сколько Кэсерил — со стороны ворона. На её рукавах повисли разноцветные пернатые комочки, и Умегат показал, как давать им зажатые в зубах зёрнышки.
Потом они прошли к насесту с большими птицами. Бетрис залюбовалась одной из них, ярко-зелёной, с жёлтой переливающейся грудкой и алой шеей. Птица щёлкнула толстым жёлтым клювом, подвигала им из стороны в сторону, словно прожёвывая что-то, и высунула узкий чёрный язычок.
— Она у нас недавно, — сказал Умегат. — Мне кажется, у неё была тяжёлая кочевая жизнь. Мы её уже приручили, но на это понадобилось немало времени.
— Она разговаривает?
— Да, но страшно ругается. На рокнари, к счастью. Наверное, её хозяином когда-то был моряк. Марч ди Джиронал привёз её с севера этой весной как военный трофей.
Официальные известия и слухи об этой странной кампании доходили и до Валенды. Интересно, может, и Умегата привезли когда-то сюда как военный трофей? А если нет, то как же он попал в Шалион? Кэсерил сухо прокомментировал:
— Красивая птица, но уж очень неравноценный обмен на три города и контроль над проездом.
— Полагаю, лорд ди Джиронал получил значительно больше всякого добра, чем одна эта птица, — ответил Умегат. — Обоз с вещами, привезённый в Кардегосс, входил в ворота замка больше часа.
— Я тоже имел дело с этими медлительными мулами, — пробормотал Кэсерил, на которого услышанное впечатления не произвело. — Шалион потерял значительно больше, чем выиграл в этой непродуманной кампании ди Джиронал.
Брови Исель вскинулись.
— Разве мы не победили?
— Смотря что считать победой. Мы сражались с рокнарскими провинциями, не один десяток лет тесня друг друга взад-вперёд от границы. Раньше это была плодородная щедрая земля, а теперь — пустоши. Фруктовые сады, оливковые рощи и виноградники выжжены и заброшены, фермы покинуты, животные одичали или повымерли с голоду… к процветанию государства ведёт мир, а не война. Война только передаёт владение землёй от более слабого более сильному. Ещё хуже, когда купленное кровью продаётся за деньги, а потом его крадут снова, — и он задумчиво и печально добавил: — Ваш дедушка, рей Фонса, купил Готоргет ценой жизни своих сыновей, марч ди Джиронал продал его за триста тысяч реалов. Страшное превращение — когда кровь одних людей становится золотом других. Превращение свинца в золото — ничто по сравнению с этим.
— Может ли на севере когда-нибудь установиться мир? — спросила Бетрис, испуганная его непривычной горячностью.
Кэсерил пожал плечами.
— Нет, пока война приносит прибыль. Рокнарские принцы ведут ту же игру. Это всемирная коррупция.
— Выиграть войну — значит положить ей конец, — задумчиво проговорила Исель.
— Увы, теперь это лишь мечта, — вздохнул Кэсерил. — Разве что рею удалось бы сделать это так, чтобы его дворяне не заметили, что утратили свои будущие доходы. Но нет. Это просто невозможно. Шалион не может в одиночку нанести поражение всем пяти провинциям Рокнара, а если бы и случилось такое чудо, то у нас ведь в любом случае нет обученного флота, чтобы удержать в дальнейшем побережье. Если бы все наши кинтарианские королевства объединились и сражались в течение целого поколения, то один сверхсильный и могущественный рей смог бы воссоединить и подчинить себе всю землю целиком. Но человеческие, духовные и денежные потери были бы огромны.
Исель медленно произнесла:
— Огромнее, чем эти вечные потери на бесконечной, кровопролитной войне, иссушающей жизнь на севере? Заплатить однажды — лишь однажды — и навсегда.
— Но нет никого, кто бы взялся за это. Нет человека, обладающего такой энергией, знанием и волей. Рей Браджара — старый пьяница, таскающийся за придворными дамами, Лис Ибры связан внутренними междоусобицами, Шалион… — Кэсерил заколебался, поняв, что эмоции вывели его на путь откровенности, несовместимой с политикой.
