Надежда мира (СИ) - Воронина Тамара (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Санива они достигли примерно за полтора месяца пути, миновав пару небольших городков, где задерживались на день-другой – отоспаться на чистом белье, помыться в горячей воде, починить дорожные башмаки. Городки тоже были неуютные и неухоженные, и противоестественно смотрелись на немощеных улицах элегантные всадники в расшитой золотом коричневой одежде. Встретив такую кавалькаду, Риэль торопливо отступил к стене, стараясь прикрыть Женю, но получилось не очень. Всадник, скакавший впереди, остановил коня с наточенными и вызолоченными рогами и поманил его пальцем. Риэль приблизился, держа Женю за руку.
– Кто таков?
– Менестрель Риэль, таан.
– Эта чья?
– Моя ученица и спутница, таан.
– Ученица, говоришь… И чему ты ее… учишь?
Остальные не зареготали радостно, как ждала Женя, но усмешечки на каменных лицах не понравились ей еще больше.
– Всему, что умею сам и чему она может научиться, таан.
– Откуда идете?
– Из Комрайна, таан.
Он не забывал добавлять этого самого тана с долгим «а» в конце каждой фразы, держался смиренно, но так сжимал пальцы Жени, что ей было больно.
– Чтоб вечером явились в замок с лучшим своим репертуаром.
– Да, таан.
Он проводил всадников взглядами, покусал губы и решительно потащил Женю за собой к Гильдии. Отделения гильдий были в каждом городе, если он смел именоваться городом, а уж менестрельской и подавно. Там он проверил, зарегистрирована ли девушка по имени Женя как ученица мастера Риэля. Девушка была зарегистрирована, что для нее оказалось новостью, как оказалось новостью и существование весьма оперативной связи. Опять, видно, гибрид магии и техники, недоступный массам, но предоставляемый в распоряжение организациям. Был Риэль недоволен, встревожен, очень просил Женю не стараться наводить красоту – просто на всякий случай. Конечно, Гильдия гарантирует неприкосновенность менестрелей, но обязательно есть люди, готовые эту неприкосновенность засунуть козе под хвост. И сам он не стал наряжаться в новую одежду, надел серебристую рубашку и все равно был в ней невозможно симпатичным. Женя закрутила волосы в узел, что ей не шло, сделала невыразительное лицо и спросила:
– А для тебя это тоже может быть опасным?
Он молча кивнул. Женя начала трястись. Понятно, что для привлекательной женщины случается такое вот опасное общество, но если оно опасно и для привлекательного мужчины, то лучше разворачиваться и дуть обратно в Комрайн, не знал Риэль о судьбе своей семьи шестнадцать лет, и впредь бы не знал…
Однако выступление прошло спокойно, их – в основном Риэля – слушали внимательно, даже жевать переставали, одобрительно стучали по столу – вместо аплодисментов, накормили прекрасным ужином и щедро расплатились. И все же Риэль поспешил покинуть этот город. Коричневое с золотом носили королевские наместники и их окружение. Власть короля, а точнее этих вот наместников, была столь абсолютной, что даже Гильдия магов почти не имела права голоса. Правда, у короны хватало ума не лезть в дела магов, а маги не вмешивались в королевские проблемы.
Возвращаться Риэль отказался. Объяснил: случается, что надо и неприятности проходить, обошлось же, и на самом деле он свои страхи преувеличил, просто в среде менестрелей любят рассказывать ужастики про «коричневых». Санив – город большой, там попроще, поспокойнее, это в таких вот дырах слово наместника закон…
Санив был действительно большой, чуть более приятный, чуть более чистый, гораздо более зеленый – все улицы были усажены деревьями, кустами, цветами, а кроме того имелись парки, сады и скверы. Риэль нашел приличную гостиницу со всеми удобствами и большой скидкой – при условии выступать четыре раза в неделю, обязательно – в выходные, что заработаешь – твое. Это было и удобно, и разумно, такие «концерты» Риэль воспринимал как репетиции, на них он «обкатывал» новые песни или новое исполнение старых. Жене велено было стать хорошенькой, и она послушно стала. Зеленовато-рыжее платье ей очень шло, только вырез, по мнению Жени был великоват, а вот по мнению Риэля, в самый раз: лишнего не видно, но волю воображению дает.
Они гуляли по зеленым улицам, Риэль вспоминал истории из своего детства, большей частью смешные, показывал дерево, с которого свалился, но зацепился штанами за сук и провисел, жалобно крича, почти час, пока искали лестницу, чтобы его снять, а дома еще попало за испорченные новые штаны. Женя отметила, что за штаны его наказали, а что ребенок мог все кости переломать, мимо матери прошло легко.
– Вот, – сказал он, останавливаясь перед большим магазином. Своего рода универмаг: и одеждой в нем торговали, и обувью, и всякими галантерейными мелочами, и диковинками заморскими, и техническими новинками. – Вывеска та же. Ну что, пойдем? Раз уж решили вернуться в мое детство?
– По-моему, ты просто прислушался ко мне, – проворчала Женя, – а надо было к себе.
– Я прислушивался, – хмуро ответил он. – И ничего не услышал. Все умерло. А я не люблю, когда умирают мои воспоминания. Решай, или мы идем, или нет.
Женя взяла его за руку и шагнула к магазину.
– Что угодно милой госпоже? – тут же кинулся к ней продавец.
– Хозяина, – буркнула госпожа. Продавец огорчился:
– Что-то не так, госпожа? Отец давно отошел от дел, но хозяин, разумеется, он.
– Ливел? – спросил Риэль. – Ты Ливел?
– Да, господин.
– Какой я тебе господин, – улыбнулся он. – Ты маленький был, не помнишь меня совсем…
Продавец склонил на бок голову, присмотрелся и неуверенно спросил:
–Ты вернулся? – В голосе его не было ни радости, ни огорчения, пожалуй, только удивление. – Эх, жаль, мама не дождалась. Она семь лет как умерла… Ох, вот уж не думал… Я не могу сейчас магазин закрыть, ты иди домой… помнишь, где дом-то? Отец рад будет тебя увидеть.
Риэль снова улыбнулся, кивнул и уже на улице сказал:
– Так и не знаю, стоит ли. Сказали, что мать умерла, а у меня хоть бы что-то ворохнулось. Так не должно быть. Почему я помню только обиды, но не помню, как она заботилась обо мне?
Потому что заботиться – это обязанность, подумала Женя. Потому что если б она не заботилась, соседки начали бы перешептываться и пальцами тыкать. Потому что можно заставить себя заботиться, но нельзя заставить себя любить. А обиды ты помнишь, потому что уже большой был и понимал: заботятся, но не любят.
Он постоял, опустив голову, и Женя снова не видела его глаз. Пойдешь ты, обязательно пойдешь. Зря, что ли, подарки по карманам раскладывал, мелочи всякие из Комрайна. Зажигалки без всякого бензина или газа, и уж как она работала, Женя не понимала, однако сухая трава вспыхивала мгновенно. Эмалевые заколки для платков – писк комрайновской моды. Не знаешь? А я на тебя давить не буду. Не хочешь возвращаться в детство – не стоит. Пойдем обратно. Мы вольные птицы.
Риэль подхватил Женю под руку и пошел вверх по улице, ворча, что дурак такой нерешительный, раз взялся – делай, раз притащился сюда – иди. Женя потерлась щекой о его плечо.
Поначалу встреча с прошлым проходила натянуто для обеих сторон. Женя сидела тихонько, как мышка, и жалела всех, потом стараниями Риэля обстановка стала более непринужденной, а потом старший из его братьев сказал: «Черт возьми, я так рад, что ты появился. Столько лет мы даже не знали, жив ты или нет, просто взял – и ушел, куда, почему – никто не знает». И Женя поверила – рад. И сестры были рады. И никто из них не знает, почему он ушел. Риэль, разумеется, не стал вспоминать о словах матери, с отчимом говорил почтительно и приветливо, и Женя очень хорошо представила себе мальчика-подростка, чувствующего себя чужим в счастливой семье. Когда они уходили, было уже довольно поздно, а после полуночи в этом городе на улицах можно было появляться только по специальному разрешению. Простились в доме, простились тепло, и приглашение возвращаться почаще было искренним, и слова «Это и твой дом» были от сердца. Отчим вышел вслед за ними на крыльцо, резное, высокое, с затейливыми столбиками.
