Рыцарь - Певель Пьер (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Рильсен молча сел рядом, затем отхлебнул Из жестяной фляжки, которую принес с собой. Внезапно, чуть смутившись, он протянул фляжку Лорну.
— В этих старых горах всегда такие холодные ночи, — произнес он.
Это была попытка сближения. Лорн поразмыслил, но не нашел оснований отвергать ее. Он захлопнул книгу, взял фляжку, молча отсалютовал офицеру и сделал глоток.
Вкус ему понравился.
— Спасибо, — кивнул он, возвращая фляжку.
Рильсен завинтил ее и убрал в голенище сапога.
— Что вы читаете? — спросил он.
— Хронику.
— Какую из книг?
— «Первые короли Лангра».
Хроника королевств Имелора представляла собой огромный текст, насчитывавший сотню томов, которые объединялись в книги, а те делились на песни и стихи. История и легенда переплетались на ее страницах, и ученые не прекращали спорить, достойна ли та или иная книга быть включенной в Хронику, на своем ли месте находится каждая песнь, верно ли понимается смысл того или иного стиха. Дебаты не имели конца, потому что процесс написания книг не прекращался, и их количество росло год от года. Кроме того, исторические хроники были не единственным ее содержанием. Так, в некоторые книги входили рассказы о путешествиях, философские размышления, молитвенники, мистические и пророческие послания. Происхождение наиболее древних книг было окутано тайной, что, однако, не помешало некоторым из них стать основополагающими текстами в Верховном королевстве и других странах.
Книга «Первые короли Лангра» относилась к их числу.
— Это одна из моих любимых книг, — сказал Рильсен.
— И моя.
— В детстве отец читал мне «Первых королей». Именно по ней я научился читать.
Лорн с грустью улыбнулся.
В Далроте он часто цитировал отрывки, которые помнил наизусть. И когда они надоедали ему, он старался вспомнить другие. Иногда в памяти оставался только ритм или общий смысл стиха, а слова вылетали из головы. Тогда он придумывал свои. Все средства были хороши, чтобы убежать из тюрьмы хотя бы мысленно.
Рильсен увидел, что на лице Лорна отразилось страдание, но не понял, почему так произошло. Он отвел глаза и посмотрел на уснувшего кота.
— Как его зовут? — спросил он.
— Понятия не имею.
Офицер озадаченно посмотрел на него.
Лорн не хотел признаваться, что до сих пор не нашел верного имени. Он медлил, потому что понимал: таким особенным созданиям, как коты, нельзя присвоить имя. Когда возникает ощущение, что имя подходит, это значит, что кот сам выбрал его.
Собеседники замолчали. У Рильсена закончились нейтральные темы для разговора, и он почувствовал, что пора переходить к главному.
— Я хотел, чтобы вы знали: я ничего не имею против вас, — произнес он.
Лорн взглянул на него и вспомнил себя в возрасте этого молодого офицера.
Тремя годами раньше он тоже состоял в рядах Серой гвардии, и никто не сомневался, что однажды он возглавит ее. Его крестным отцом стал Верховный король. Лорн был другом и доверенным лицом принца Альдерана. Он прославился в боях на границах Вальмира и, несмотря на скромное происхождение, собирался сочетаться браком с дочерью могущественного герцога Сарма и Валланса. Казалось, удача сопутствовала ему во всем.
— Я поступил в Серую гвардию через месяц после вашего убытия, — объяснил Рильсен.
— Моего убытия… — с горечью повторил Лорн.
— В то время весь мир считал вас виновным. Гвардейцы даже отказывались произносить ваше имя.
Эта новость задела Лорна за живое.
Услышав, что Серые гвардейцы, те, принадлежностью к которым он так гордился, отреклись от него, он был уязвлен сильнее, чем мог себе признаться. Возможно, на самом деле он был не настолько безразличным ко всему, как ему представлялось.
— А теперь? — спросил он.
— Теперь они не знают, что и думать. Те, кто пришел после вас, вроде меня, скорее расположены к вам. Они считают, что сегодня вас не в чем упрекнуть, ведь вы не были виновны в том, в чем вас несправедливо обвинили. Но другие… — Офицер вздохнул. — Они… Поймите: после вашего осуждения под подозрение попали все, вплоть до капитана Норфолда. А вы же знаете, что подозрение — это посягательство на честь воина. Некоторые не выдержали этого и предпочли покинуть гвардию раньше, чем им начнут задавать позорящие вопросы. А тем, кто остался, трудно простить вас. Я знаю, — поспешил добавить он, — я знаю… Но на протяжении трех лет вы воплощали все то, что им ненавистно: предатель своей чести и чести короля, запятнавший всю Серую гвардию. И вдруг вас оправдывают. Именно из-за этого они так неприветливы с вами. Признаюсь честно, я и сам не вполне понимаю, как мне себя вести. Да, я знаю, это король потребовал, чтобы вас признали невиновным, и…
— Погодите, — перебил его Лорн.
Решив, что ослышался, он выпрямился. Кот тотчас встрепенулся.
— Вы говорите, это король потребовал, чтобы… — Он не закончил.
— Чтобы вас признали невиновным, да, — кивнул офицер. — Вы не знали?
Лорн не ответил.
До этой минуты он думал, что Верховный король велел устроить новый процесс, по итогам которого Лорна и оправдали. Так, по крайней мере, утверждал Алан, и так, казалось, считал весь мир. Но Рильсен, похоже, хотел сказать, что Верховный король просто заявил, что Лорн невиновен. В таком случае созывался ли вообще этот второй процесс? И если да, не был ли он простой формальностью, исход которой определили заранее? Лорн решил, что королю потребовалось освободить его, и он воспользовался своей властью, чтобы добиться этого. Но почему? Ведь прошло целых три года… И чем руководствовался Верховный король — собственной волей или желанием выполнить требования Ассамблеи Ир-канс?
В конце концов, если верить Посланнику, у Лорна было предназначение…
— Я что-то не то сказал? — забеспокоился Рильсен.
— Нет-нет, — солгал Лорн. — Я… Я устал, вот и все.
Лорн погрузился в тревожные раздумья, поглаживая по голове мурлыкавшего кота. Рильсен посидел еще немного рядом с ним, а затем встал и пошел к остальным гвардейцам.
На следующее утро всадники двинулись в путь.
Их дорога пролегала по ущельям, извилистым долинам и теснинам, окруженным отвесными скалами. День за днем воздух становился все холоднее и морознее. Растительность скудела. Иногда в лицо начинали дуть резкие ветры, которые с завываниями уносили свои стоны к голым вершинам гор. Суровое высокогорье Эгиды состояло из черно-серых скал, поросших чахлой травой, колючими и шипастыми кустарниками, хилыми деревьями, которые цеплялись корнями за камни. Всадники почти не разговаривали; днем они цепочкой ехали по крутым тропинкам, а ночами делали привалы в развалинах укрепленных башен, которые во времена Теней защищали каждый перевал по пути к Цитадели.
Лорн ехал, не снимая темных очков и капюшона, на его плече или в одной из седельных сумок неизменно сидел рыжий кот. Казалось, глухая стена отделяла Лорна от остальных участников поездки. С одной стороны, этому способствовала его собственная сдержанность, его бесстрастное молчание. С другой стороны, гвардейцы сами предпочитали держаться от него на расстоянии. Как и экипаж судна, которое везло его из Далрота, они избегали встречаться с ним взглядом и переговаривались вполголоса за его спиной. Он вызывал любопытство и тревогу. Нет, всадники эскорта не опасались Лорна, но испытывали к нему инстинктивное недоверие и потому вели себя осторожно. Без сомнения, они угадали присутствие в нем Тьмы.
У Лорна было предостаточно времени на размышления.
Он раскаивался в том, как повел себя с Аланом перед отъездом из Самаранда. Он чувствовал свою вину за то, что столько раз отвергал руку помощи, которую его друг протягивал ему. Но если бы он принял эту помощь, пришлось бы открыть душу, разоблачить себя, сдаться эмоциям. Далрот сделал его толстокожим, но тело под этой кожей оставалось живым. Лорн сам не знал, кто он теперь. С кем он мог поделиться своими чувствами, сомнениями и страхами? Он знал, что еще не очистился от влияния Далрота и что на это уйдет время. Но было ли оно у него? Оставит ли Тьма его когда-нибудь в покое? Лорн опасался: она владеет им настолько, что он уже никогда не освободится от нее. Может быть, он стал одной из тех одиноких страдающих душ, которые никогда не обретут покой? Может быть, ему следовало признать это и примириться с ужасной правдой? Может быть, так будет проще ему самому и тем, кто любил его и стремился помочь?
