Иов, или Осмеяние справедливости - Хайнлайн Роберт Энсон (мир книг .txt) 📗

(Не я ли без конца думал об этом?)

— Нет. Должен признаться, нет. Я очень хотел бы достать экземпляр Библии, чтобы поискать там объяснение, но в памяти своей я рылся неустанно. И не нашел ничего, что бы подготовило меня к этому. — Я вздохнул. — Очень неприятное ощущение. Но… — я улыбнулся, — провидение соединило меня с тобой. И нет для меня чужой земли, если там есть Маргрета.

— Милый Алек! Я спрашиваю потому, что моя древняя религия такое объяснение предлагает.

— ЧТО?!

— Но оно совсем не веселое. В начале нынешнего цикла Локи [47] был повержен. Ты знаешь, кто такой Локи?

— Немного. Склочник.

— Склочник — слишком слабо для него сказано. Он рождает зло. Многие тысячи лет он находился в плену, прикованный к огромной скале. Алек, конец каждого цикла в истории человечества начинается одинаково: Локи удается освободиться — и наступает хаос. — Она посмотрела на меня с глубокой печалью. — Алек, мне ужасно жаль… но я верю, что Локи вырвался на свободу. Знаки свидетельствуют об этом, теперь может случиться все, что угодно. Мы вошли в «сумерки богов». Приближается Рагнарок. Наш мир идет к концу.

12

Я вымыл еще одну стопку тарелок высотой с маяк и все время размышлял о том, что сказала Маргрета мне в тот прекрасный день на Снежном холме, но больше вопросов ей не задавал. И она об этом со иной не заговаривала: ведь Маргрета никогда не спорила, если у нес была возможность уклониться от спора.

Поверил ли я в ее теорию насчет Локи и Рагнарока? Конечно, нет. О! Я нисколько не возражал против того, чтобы называть Армагеддон Рагнароком и Иисуса — Джошуа или Джезу, Марию — Мэри, Мириам или Марьям, Иегову — Яхве

— любой словесный символ годится, если говорящий и слушающий согласны со значением слов. Но Локи? Просить меня поверить, что мифологический полубог темного варварского народа сумел вызвать изменения во всей Вселенной? Ну, знаете!

Я — человек современный, мой ум свободен от предрассудков, но в то же время моя голова не настолько пуста, чтобы в ней гуляли сквозняки. Где-то в Священном Писании наверняка можно найти объяснение тех печальных событий, которые произошли с нами. И мне нет нужды искать объяснения в забытых повествованиях давно исчезнувших языческих племен.

Жаль, что у меня нет под рукой Библии. О, конечно, в соборе всего лишь в нескольких кварталах отсюда можно получить католическую Библию… на латыни или на испанском. Но мне нужна версия короля Якова, которая наверняка была в этом городе. Но я не имел представления — где. Впервые в жизни я позавидовал идеальной памяти проповедника Пола (достопочтенный Пол Балониус), который в середине прошлого столетия исходил вдоль и поперек все центральные штаты, причем никогда не брал с собой Библию. Брат Пол славился как человек, который мог цитировать по памяти любой стих, если ему называли книгу, главу и номер стиха или, наоборот, мог с ходу назвать книгу, главу и номер того стиха, который ему читали.

Я родился слишком поздно, чтобы быть знакомым с проповедником Полом, а потому не видел, как он это делал. Но абсолютная память — особый дар, которым Господь наделяет не так уж часто. У меня нет причин сомневаться, что брат Пол обладал им. Пол умер внезапно, можно сказать, таинственно, а может статься, и во грехе. Профессор, руководивший моими занятиями, говорил, что следует соблюдать величайшую осторожность, молясь наедине с замужней женщиной.

У меня нет дара Пола. Я могу с грехом пополам процитировать несколько глав Книги Бытия и несколько псалмов, а также рассказ о Рождестве из Евангелия от Луки и несколько отрывков. Но для решения теперешней проблемы мне необходимо тщательно изучить тексты всех пророков и особенно пророчества, известные как Откровение Иоанна Богослова.

Действительно ли приближается Армагеддон? Неужели вот-вот наступит Страшный суд? И буду ли я еще жив во плоти, когда раздастся глас трубный?

Волнующая мысль. Одна из тех, от которых легко не отделаешься. Множество миллионов людей будут живы в тот великий день; в это гигантское число может войти и Александр Хергенсхаймер. Услышу ли я его голос, увижу ли мертвых, поднимающихся из могил, и буду ли вознесен вместе с ними, чтобы встретиться с Господом своим и остаться с ним навечно, как обещано? Это один из самых удивительных пассажей во всей Библии.

Конечно, у меня не было никакой уверенности, что я окажусь среди праведников в этот великий день, даже если доживу до него во плоти. Быть рукоположенным священником евангелической церкви еще не означает автоматического повышения шансов на спасение. Служители церкви сознают эту горькую истину (если, конечно, они честны), но миряне нередко считают, что у людей в рясах имеется в этом деле блат.

Ничего подобного! Никаких привилегий у церковников не существует. Тем более что священник не может сказать: «Я же не знал, что это запрещено» — или сослаться на молодость или неопытность, как на обстоятельства, заслуживающие снисхождения, он не может заявить о незнании закона или привести какие-нибудь другие причины, которыми может оправдаться мирянин и все-таки спастись.

Зная это, я должен сознаться, что мой собственный список деяний, особенно за последнее время, отнюдь не дает оснований надеяться, что я окажусь среди спасенных. Конечно, в свое время я был заново крещен. Некоторые люди, видимо, склонны считать, что это постоянное состояние, нечто вроде ученой степени, полученной в колледже. Брат мой, не рассчитывай на это! Я-то прекрасно понимал, что за последние дни совершил целую кучу грехов. Греховная гордыня. Злоупотребление спиртным. Жадность. Распутство. Адюльтер. Сомнение в вере. И прочее в том же духе.

И что еще хуже — я не чувствовал ни малейшего раскаяния за самые худшие из них.

Если Книга Грехов не обнаружит, что Маргрета спасена и допущена на небеса, то и у меня нет ни малейшего желания оказаться там. Господи, помоги мне, ибо это чистая правда!

Бессмертие души Маргреты меня очень беспокоило.

Она не могла претендовать на второй шанс, который получат все души, родившиеся до христианской эры. Она родилась в лоне лютеранской церкви, не моей, а той, что была предшественницей моей, предшественницей всех протестантских церквей, первым плодом, ставшим пищей для червей. (Когда я мальчишкой посещал воскресную школу, то слова «пища для червей» вызывали у меня в уме картинки, весьма далекие от теологии.) Единственная возможность спасения Маргреты заключалась в том, чтобы заставить ее отказаться от ереси и возродиться во Господе заново. Однако сделать это могла только она сама — я тут был бессилен.

Самое большое, что я мог для нее сделать, — это внушить ей мысль о необходимости искать спасения. Но делать это следовало с большой осторожностью. Нельзя же заставить взлететь к свету бабочку, сидящую на вашей руке, замахнувшись на нее мечом. Маргрета была не язычницей, не ведавшей Христа, которой требуется лишь разжевать истину. Нет, она родилась христианкой и отринула эту религию с открытыми глазами. Она могла цитировать Писание с той же легкостью, что и я, то есть в свое время она внимательно изучала его, причем куда тщательнее, чем множество других мирян. Когда и почему она это делала, я не спрашивал, но думаю, тогда, когда стала подумывать о том, чтобы покинуть христианскую веру. Маргрета была столь серьезна и столь честна, что я ощущал глубочайшую уверенность в том, что такой страшный шаг она не предприняла бы без долгого и мучительного раздумья.

Насколько неотложна проблема Маргреты? Имел ли я тридцать или около того лет в запасе, чтоб досконально изучить ее душу и отыскать к ней наилучший подход? Или Армагеддон уже так близок, что каждый потерянный день мог обречь ее на мучения во веки веков?