Дикий лес - Мэлой Колин (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗
— Прекратить! — приказал этот голос. Кертис тут же узнал Александру. — Прочь! — скомандовала она.
Буря немного утихла, и Кертису удалось поднять голову и открыть глаза. Сквозь истончившуюся завесу перьев он различил силуэт губернаторши.
— Александра! — закричал он. — Я нашел Мака! Брата Прю!
Он умолк. На плечи Александры, которая стояла у входа и оценивала ситуацию, опустилось несколько воронов. Один приземлился на руку, и она рассеянно потрепала его по перьям рукой, унизанной кольцами.
— Он был… тут, — добавил Кертис, мрачнея по мере того, как до него доходило происходящее.
Александра, не глядя на мальчика, подняла руку так, чтобы сидящий на ней ворон оказался на уровне ее глаз. Птица неодобрительно каркнула, на что губернаторша спокойно улыбнулась и успокаивающе заворковала. Удовлетворенный услышанным, ворон снова перевел холодный взгляд на Кертиса.
— Что ты здесь делаешь, Кертис? — спросила Александра.
Заикаясь, мальчик ответил:
— Я про… просто шел и… ну, услышал плач и зашел, это, проверить.
Мак по-прежнему заходился рыданиями.
Александра стремительно и уверенно прошла вперед. Ворон слетел с ее руки. Женщина забрала Мака и принялась баюкать его, мягко успокаивая.
— Тише, — шептала она. — Ш-ш-ш.
— Вы… — начал Кертис. — Вы про это знали? — Ручеек крови стек по его лбу и запутался в брови.
Александра принялась покачиваться туда-сюда, не сводя глаз с ребенка, который потихоньку успокаивался.
— Вы про это знали? — повторил Кертис громче.
Его голос испугал Мака, и тот снова начал плакать.
Александра бросила на мальчика сердитый взгляд.
— Кертис, не кричи, — сказала она, покачивая малыша. — Ты и так достаточно его расстроил.
Ворон на плече Александры угрожающе щелкнул клювом.
— Но, — слабо возразил мальчик, — почему вы… как вы… Я ничего не понимаю, — подавленно закончил он.
Александра подарила ему полуулыбку и прошла мимо к пустой колыбели. Мягко уговаривая встревоженного малыша успокоиться, она положила его на мшистое дно кроватки, коснулась пальцем его губ и в последний раз прошептала “ш-ш-ш”, а потом вернулась к Кертису и взяла его под руку.
— Я была не совсем готова показать тебе это, Кертис, — сказала она, уводя его прочь от ребенка. — Но раз ты опередил события, у меня нет выбора. — В присутствии губернаторши облако воронов успокоилось, и многие вылетели из комнаты через отверстие в потолке. — Времена сейчас тяжелые, — продолжала Александра. — Тяжелые и смутные. Постепенно ты во всем разберешься, но сейчас я понимаю твое недоумение.
— По… почему вы мне не сказали? — спросил Кертис. — В смысле, вы же знали, зачем я пришел. Почему скрывали?
— Я не могла, — ответила губернаторша. — Подумай, каким ударом это стало бы для тебя, пока ты еще должным образом не освоился в Диком лесу. Нет, мне нужно было дать тебе немного времени, прежде чем рассказывать — и, поверь мне, я собиралась сказать. Мне хотелось, чтобы ты еще немного насладился празднованием, но это неважно: в конце концов, почему бы и не сейчас?
У входа Александра остановилась, повернулась к Кертису и, положив руки ему на плечи, посмотрела прямо в глаза.
— Иногда, — начала она, и мягкость в ее голосе уступила место металлу, — жизнь против воли ставит тебя в положение, в котором приходится мстить и использовать для этого любое оружие, какое только попадет в руки, — даже за чужой счет. Те подонки в Южном лесу поступили со мной именно так. Они лишили меня власти и достоинства. И я собираюсь не только получить все это обратно, но и отобрать у них то же, что отобрали у меня. Если меры, которые я принимаю, чтобы достичь цели, кажутся безнравственными или злодейскими, помни: все это лишь последствия их необдуманных решений. Понимаешь?
Кертис шмыгнул носом.
— Нет, не совсем.
Александра улыбнулась.
— Этот ребенок по праву принадлежит мне. Он обязан мне своим появлением на свет. Тринадцать долгих лет я ждала этого момента. Тринадцать горьких лет. Кертис, этот малыш станет ключом к моей — нашей — победе. Помнишь, чуть раньше мы с тобой разговаривали? О том, как будем править — ты и я. На руинах Южного леса. Мы вернем этому краю исконный порядок, восстановим естественный закон: я — королева, ты — моя правая рука. Помнишь?
Кертис уныло кивнул.
— Так вот, наш успех невозможен без этого ребенка, этого лепечущего несмышленого куска плоти. — Она указала на Мака, который беззаботно играл с прутиком, выбившимся из плетения колыбели. Снова переведя взгляд на Кертиса, Александра взяла его двумя пальцами за подбородок. — Этот ребенок — наш выигрышный билет.
Кертис снова кивнул, прежде чем добавить:
— Почему?
— Плющ, Кертис. Он нужен нам, чтобы приручить плющ.
— Плющ? В смысле, траву?
Александра ненадолго прикрыла глаза и глубоко вздохнула.
— Кертис, — начала она, — тебе может быть тяжело это слышать. — Пальцы соскользнули с его подбородка и погладили щеку. Она стерла с лица мальчика капельку крови. — Ребенка придется принести в жертву. В жертву плющу.
— В ка-ка-каком смысле? — заикаясь, выдавил Кертис.
Вдруг голос Александры зазвучал монотонно и певуче, будто она читала древние священные письмена:
— На осеннее равноденствие, через три дня, на Алтарь прародителей возложат дитя. По моему заклятью лозы плюща проснутся, поглотят его плоть, напьются его кровью. Кровь человека в его зеленых жилах подарит плющу невиданную силу; но это не все, она сделает более — заставит растение подчиняться моей воле. В Южном лесу мы двинемся за плющом и то, что пощадит он, разрушим мечом.
Убрав ладонь от щеки Кертиса, Александра завершила это доходчивое объяснение щелчком пальцев.
— Все просто, — сказала она.
Щелк.
— Вот так.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава тринадцатая
Поймать воробья. Как птица в клетке
Бешеный трепет крыльев, пронзительный треск стекла, грубое рявканье в ответ на возмущенный клекот воробья — все это смешалось в голове Прю в пеструю какофонию. Девочка, скорчившись, неподвижно лежала на дне ивовой корзины и прислушивалась к звукам, доносящимся из гостиной филина Рекса, в которой КЛИНОК устроил жестокий погром. Похоже, обыск проводили методично; сейчас офицеры переворачивали кресла, хлопали дверями и опрокидывали книжные полки на другом конце комнаты, медленно продвигаясь туда, где спряталась Прю. Ей оставалось недолго.
Подстраиваясь под самые шумные моменты, она перенесла вес на кипу старых газет и стала вытаскивать из-под ног верхние экземпляры. Когда звуки снаружи затихали, она замирала и глядела молча, почти не дыша, на пучки света, которые пробивались сквозь щели корзины, пока офицеры снова не начинали шуметь. Наконец, как раз когда шаги приблизились, ей удалось вытянуть из-под ботинок несколько сложенных стопок газет и положить себе на голову. Едва она проделала это, как кто-то крикнул:
— А там что?
— Где? — отозвался другой голос, в каких-то нескольких дюймах от места, где сидела Прю.
— У тебя под носом, придурок! В корзине!
— А, — ответил голос. — Я как раз собирался туда заглянуть.
Над Прю разлился свет, и она, зажмурившись, приказала себе исчезнуть.
— Так-так-так, — сказал голос. — И что же у нас тут?
Глаза Прю распахнулись.
В корзину опустилась рука и порылась в кипе газет, которые балансировали на голове Прю. И тут крышка вдруг захлопнулась. Прю заметила, что тяжести на макушке немного поубавилось.
— Тут Джонси и его “миенький маенький садичек”! — объявил служащий. Голос его источал неприкрытый сарказм. — На передовице “Знаменитости”, раздел “Домашний уют”.
— Что? — переспросил второй голос с того конца комнаты.
— Ага, погляди: Джонси получил от губернатора чудную блестящую медальку за свои, ты подумай, “отмеченные наградой пионы”.
