Молот и наковальня - Тертлдав Гарри Норман (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
«Возрождающий” все ближе и ближе подходил к пристани. Маниакис поспешил на нос галеры и прислушался еще раз. Ничего. Только неразборчивый гомон. Он сердито нахмурился… Но тут до него отчетливо донесся вопль:
– Маниакис Автократор!
Он помахал толпе рукой, чтобы дать понять, кто он такой. Большинство людей на пристани замахали ему в ответ. Так же, как они приветствовали бы любого «пришедшего в порт моряка. Но в толпе нашлись и другие, быстро сообразившие, что к чему. И тогда над пристанью взмыл всеобщий приветственный вопль, в котором победно звучало его имя.
Маниакис почувствовал себя так, словно разом хлебнул полкувшина вина.
Но вместе с его именем многие выкрикивали имя Генесия. Интересно, подумал он, почему же тогда не слышно взаимных угроз и проклятий, не видно драк и поножовщины между защитниками старого Автократора и сторонниками претендента на это звание? Ему все стало ясно, когда сквозь неразборчивый гам вдруг прорезался отчетливый возглас:
– Автократор Генесий пытается бежать из города!
– О Фос! – прошептал Маниакис.
Охватившее его чувство триумфа пьянило куда сильнее, чем любое вино, когда-либо выжатое из винограда. Чувство, близкое к этому, он испытал лишь однажды, когда войска, которыми командовали его отец и он сам, помогли Шарбаразу разбить Смердиса и вернуть себе трон Царя Царей Макурана. Но в тот раз все было иначе, ведь тогда он сражался ради чужой выгоды. А теперь награда, если только он сумеет ухватить то, что лежит уже совсем рядом, будет принадлежать ему одному.
– Не дайте ему скрыться! – крикнул он, обращаясь к толпе на берегу. – Пятьсот золотых тому, кто бросит Генесия, живого или мертвого, к моим ногам!
Эти слова всколыхнули толпу. Большинство продолжало кричать, приветствуя близкое падение ненавистного правителя. Но некоторые, более практичные, а может быть, просто более жадные, начали проталкиваться прочь от пристани, чтобы начать охоту на теперь уже бывшего императора. Маниакис удовлетворенно кивнул. Чем больше народу покинет пристань, тем легче будет ему высадить своих людей и захватить контроль над столицей.
– Табань! – выкрикнул командир гребцов. “Возрождающий” замедлил ход и плавно остановился у причальной стенки. Моряки выпрыгнули на пристань и быстро пришвартовали дромон. Как только с корабля на берег перебросили трап, Маниакис поспешил к нему, желая ступить на берег первым. Но моряки оттеснили его назад, а один из них сказал:
– Подожди, величайший! Позволь нам сперва убедиться, что наверху, на пристани, ты будешь в безопасности.
Угрожающе размахивая ножами и дубинками, человек двенадцать моряков начали тесной группой подниматься по трапу.
– Дорогу Маниакису Автократору! – громко кричали они.
Толпа зевак подалась назад, уступая нажиму моряков, хотя многие в этой толпе были вооружены куда лучше них.
Лишь после того, как моряки расчистили место на пахнущем смолой настиле пирса, они пригласили Маниакиса следовать за ними. Сходя с трапа на пристань, он обнажил меч и сказал:
– Я не вложу это лезвие в ножны до тех пор, пока тиран Генесий не будет обезглавлен!
Как он и надеялся, его слова были встречены одобрительным ревом толпы. Несколько человек принялись возбужденно размахивать оружием, для чего требовалась определенная смелость: в качестве наказания за применение меча на улицах Видесса виновным отрубали большие пальцы рук.
Курикий с Трифиллием поднялись по трапу вслед за Маниакисом. Трифиллий пал на колени; но не с целью сотворить проскинезис перед Автократором, а для того, чтобы пылко поцеловать настил под ногами. Ни смола, кое-где выступившая из брусьев, ни белые потеки птичьего помета нимало не смутили вельможу.
– Да будет благословен Фос! – воскликнул он. – Наконец-то я дома!
Неподдельная искренность этих слов вызвала почти такой же громкий одобрительный гул толпы, как и слова Маниакиса.
Маниакис обратился к ближайшему смышленому на вид горожанину:
– Давно ли войско, которым командует мой двоюродный брат Регорий, стоит под стенами города?
– С позавчерашнего дня, высокочтим.., ах, прости, величайший! – ответил тот и добавил:
– Стража на стенах не пыталась атаковать твоего кузена, но и не пропустила его в город.
– Теперь пропустит, – важно заявил Маниакис. “Хорошо бы, – подумал он, – иначе я попаду в передрягу”. – А теперь дайте мне дорогу, друзья мои. Чтобы я мог проследовать в город и наконец занять место, принадлежащее мне по праву.
По правде говоря, особых прав на трон у него не было. Во всяком случае, претендовать на трон по происхождению он не мог. Зато мог по праву силы, ведь за его спиной стояло множество вооруженных людей, считавших, что трон империи и Маниакис как нельзя лучше подходят друг другу. Кроме того, Генесий проделал все возможное и невозможное для того, чтобы подкрепить притязания своего врага.
Корабли Маниакиса один за другим швартовались рядом с “Возрождающим” и у ближайших к флагману причалов. Моряки толпами валили на берег.
– Куда теперь, владыка? – раздался чей-то крик.
– К дворцам, – ответил Маниакис. – А когда овладеем ими – к Высокому храму, дабы возблагодарить Фоса за то, что этот день наконец пришел.
«Надо бы побыстрей получить благословение экуменического патриарха, – подумал он, – это позволит с самого начала взять верную ноту. Ну а если такого благословения не будет, значит, в Видессии скоро появится новый экуменический патриарх”.
Некоторые моряки, высаживаясь на пристань, прихватили с собой щиты и мечи, запас которых имелся на каждом дромоне, чтобы команда при случае могла отразить абордажную атаку.
Теперь они начали оттеснять горожан в сторону, выкрикивая:
– Дорогу! Дорогу Маниакису Автократору!
– Мне нужен конь, – заявил Маниакис, когда они пробирались сквозь лабиринт узких кривых улочек к северу от гавани Контоскалион. Будучи кавалерийским офицером, он чувствовал себя не совсем уверенно, наблюдая за происходящим вокруг с высоты человеческого роста.
– Ты получишь его немедленно, клянусь Фосом, – ответил кто-то из его эскорта, и первый же встречный верховой был бесцеремонно вытащен из седла. Вздумай бедняга протестовать, ему бы сильно не поздоровилось.
Маниакис был не в восторге, получив лошадь таким образом, но портить своим людям настроение, упрекая их, не стал: сейчас ему больше всего нужен их энтузиазм. А спешенному всаднику он сказал:
– Приходи во дворец, когда я окончательно разделаюсь с Генесием. Получишь назад свою конягу и немного золота за то, что я ею воспользовался.
– Да благословит тебя Фос, величайший! – воскликнул тот, а люди, высыпавшие на улицу, подхватили этот крик.
Маниакис был доволен собой: когда захватываешь власть, весьма полезно иметь на своей стороне такую переменчивую штуку, как симпатии горожан.
Восседая на своем новом приобретении – спокойном мерине, шедшем размеренной поступью, очень удобной, когда нет нужды особо торопиться, – он теперь смотрел поверх голов своих людей и высыпавших на улицы местных жителей. Но это не очень помогло ему. Городские улочки сильно петляли, и он не мог видеть так далеко, как на поле сражения.
Это его беспокоило. Морякам ничего не стоило справиться с сопротивлением горожан, если бы тем вздумалось чинить препятствия, но не с императорской гвардией или другими солдатами, которым могло прийти в голову, что Генесий стоит того, чтобы за него сражаться. У моряков не было доспехов, лишь копья и луки, да и сражаться они умели только каждый за себя. Обученные и дисциплинированные солдаты могли в два счета разделать их под орех.
Но никаких солдат на своем пути они не встретили.
– Сворачиваем на север, – сказал Маниакис своим людям. – Надо выйти на Срединную улицу.
Широкая и прямая главная улица Видесса шла с востока на запад; как только они выберутся на нее, ориентироваться станет гораздо проще. Найти и выдержать направление на север в лабиринте улочек оказалось гораздо труднее, чем прокладывать курс в море, ориентируясь по солнцу и звездам. Многие дома были так высоки, что заслоняли солнце. Сильно выступавшие балконы иногда почти смыкались над улицами. Вообще-то закон запрещал строить такие лоджии, но Генесий преступил законы настолько более серьезные, что обращать внимание на подобные пустяки просто глупо, подумал Маниакис.
