Когда наступит вчера - Свержин Владимир Игоревич (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
Кони стражников и упряжная четверка об этом не знали, и потому шагах в двадцати от нас они замерли, не повинуясь ни шпорам, ни уговорам.
– Отец родной! – со слезой в голосе что есть мочи заорал толмач, спрыгивая наземь. – Да на кого ж вы нас покинули! Да где ж вы были-то все это время?!
– В странствиях, – кратко ответил я, не вдаваясь в подробности.
– Вон оно как. – Чиновный мздоимец сделал пару шагов в мою сторону. – Тварючка-то не куснет?
– Может, – честно признался я, кладя руку на пернатую макушку хищника. – Но я ее попрошу этого не делать.
Словно в подтверждение моих слов грифон предупреждающе защелкал клювом. Всякому образованному человеку, знающему повадки грифонов, подобный знак был ясен без комментариев. Даже новорожденный представитель этого племени с легкостью перекусывает стальной пруток. Что же касается таких вот слегка оперившихся подростков, то в клочья разорвать яцериновую кольчугу1 для них не сложнее, чем ватное одеяло.
– Проглот, лежать! – Я похлопал зверя по взъерошенному загривку, и он нехотя выполнил команду. – Это свой.
Толмач приблизился, с опаской поглядывая на ручного монстра.
– Прибыли, ваше преимущество, как было велено. Не извольте сомневаться, все привезли. До последнего хвостня!
Я нахмурился, пытаясь скрыть удивление. Не знаю, что уж там наговорила нашему приятелю Оринка, но о деньгах, кажется, в приглашении речь не шла.
– Коли желаете, все можете перечесть. Вот тут у меня каждое дело учтено. – В руках укладника появилась толстая амбарная книга с радугой цветных закладок. – Все тут прописано: и кто пожелал в своем хозяйстве породу конскую улучшить, и сколько мзды с него получено, и кому какая очередь поставлена. Ну и кто на что сгодиться может. Вот, к примеру, – толмач послюнявил палец и открыл гроссбух на синей закладке, – из Головного Призорного Уряда завзятый стольник. А вот из Прихвостневого…
Я едва удержался от смеха. В прошлом году мы послали толмача в Елдин, велев ему открыть офис и собирать заказы от желающих улучшить конскую породу, случив своих кобылиц с синебоким жеребцом «ниссаном». Должно быть, старания нашего приятеля не пропали даром, и дело шло на лад. Именно об этих прибылях и говорил толмач. И деньги, являвшиеся, по сути, полагавшейся нам мздой, он и доставил руководству по первому зову. Отсюда и возок, отсюда и охрана.
– И много наличности в сухом остатке? – принимая журнал учета заказов, сурово осведомился я, стараясь придать лицу выражение деловитой озабоченности.
– Да уж за полтораста тысяч хвостней набежало! – гордо отрапортовал ушлый субурбанец. Впрочем, субурбанец и бывает – либо ушлый, либо мертвый. – Для вас-то, может, и не много. Но все же и не малость какая.
Замечание моего собеседника имело право на существование. С прошлого года удачные финансовые спекуляции нашего грусского партнера, уроженца здешних мест Щека Небрита, вложившего призовые деньги своих постояльцев в продажу металла Великого Железного Тына чайнаусским купцам, вывели меня и Вадима в число людей довольно состоятельных, чтобы не сказать – богатых. Но деньги по большей мере были там, за пределами Субурбании. Так что привезенные толмачом средства могли оказаться весьма кстати, особенно учитывая специфику проводимого расследования и знаменитое высказывание Наполеона о том, что для войны нужны деньги, деньги и еще раз деньги.
– А сам-то батюшка-кормилец в добром ли здравии? – осмелился наконец задать наболевший вопрос господин укладник. – Да где ныне пребывают?
– Думу думают, – поднимая вверх указательный палец, глубокомысленно изрек я. И добавил, выждав драматическую паузу: – Высокую думу! А на здоровье, слава Нычке, не жаловались, чего и вам от души желают.
– О-о-о! – покачал головой чиновный коневод-телегостроитель. – Об чем же, коли не секрет, дума?
– Мой друг, я поражен безмерно! – с укором проговорил я. – Страна на грани! Хаос и запустение на носу! И кому ж, спрашивается, печься о спасении уязвленного отечества, как не нашему любимому титану прозрения и вахтенному передовой мысли Вадиму Злому Бодуну Ратникову?!
– Насчет хаоса, это что ж, о короле с челядинцами его, что ли? – разочарованно протянул толмач. – Как же, слыхивали! Экое горе-то.
По интонации нашего старого знакомца было не понять, то ли он выражает дежурное сожаление в связи с исчезновением любимого монарха, то ли удивляется малости повода для суровых дум высокого начальства. Поэтому, выждав паузу и не дождавшись продолжения официальных стенаний, я поспешил задать наводящий вопрос.
– И что в Елдине о том толкуют?
– Да всяко бают. Все больше о ценах на овес. А о короле толкуют, и что нечистая его побрала, и что зеленые человечки, кои, по слухам, в его палатах по стенам бегали, государя похитили да на летучий корабль уволокли. А тут еще молва пошла, будто король с ближними своими промеж народу скрываются, беды и чаяния людские вызнают, чтобы, как придет урочный час, явиться да собственноручно мощной дланью всех и покарать.
– Нешто всех? – ухмыльнулся я.
– А чего церемониться? Разве кто безвинный в Субурбании сыщется? Всяк знает. Что милостью Нычки держимся, и за то его чтим, что милость его безмерна.
– Ну, хорошо, – кивнул я, не давая ходу философским рассуждениям знатного коневода и телегостроителя. – А сам-то как думаешь?
– Насчет руки – отродясь она у Барсиада крепкой не была, – пожал плечами толмач. – А так, мне-то оно что? Вот как вы скажете, так оно и верно будет. Оно ж послам всяким без государя скука да тоска смертная. Ни тебе сговор тайный учинить, ни отобедать всласть! А мне государь, дай ему Нычка здоровья, коли жив, борща не варил, дров не колол. Мне что с ним, что без него – все едино солнце всходит.
– А ежели вдруг враг какой нагрянет? – Я укоризненно покачал головой.
– Да нешто сыщется такой враг, которому верные людишки без надобности будут?
– Против своих, стало быть, пойдешь? – нахмурился я.
– Отчего вдруг? – На лице моего собеседника нарисовалось явное недоумение. – Здесь, почитай, все таковы. Коли враг лютовать не станет – его тут завсегда с пирогами как родного примут. А если тебя принимают как родного – на что тебе лютовать?!
– Стало быть, вот так? – усмехнулся я.
– А то! – Толмач любовно провел пальцем по усам. – Бог Нычка учил: «Отвори дверь стучащему, ибо если пришед ступит на твой порог с радостью – и ты возрадуешься. А уж коли беда придет в дом – не спасут замки да засовы, так хоть дверь сохранишь»!
– Спорное заявление, – проговорил я, понимая бессмысленность дальнейших хитроумных переговоров.
– Может, и так, вам виднее. Меня ж одно заботило в эти дни, жив ли благодетель мой, нарочитый муж, витязь и левой руки подурядник, Вадим Злой Бодун, сын Ратника, ибо мзду свою я ему нести повинен. А уж о том, кто выше его, пусть он печалуется. Не моего ума это дело.
– Понятно, – кивнул я. – Да только вот какая незадача. По всему выходит, что над ним-то как раз никого и нет. А следовательно, получается, ему обязанности короля выполнять надлежит вплоть до возвращения самого Барсиада II. Соображаешь, о чем я толкую?
– Так, стало быть… – От волнения голос толмача перешел в шепот. – Он нынче… того?
– Стало быть, – конспиративно понижая голос, согласился я. – Теперь Вадим – И.О. государя, а ты… – Я прервал свою речь. – Ну, в общем, он сам об этом лучше расскажет. Ты уж, будь добр, подготовь стражу, чтоб орлы от волнения и счастья в обморок не попадали.
Шеренга стражников инкассаторской службы преданно таращилась на высокое начальство, взгромоздившееся на крышу денежного возка.
– Мужики, в натуре! – вещал Ратников, приняв позу того самого памятника, который любезно указывал на стоянку такси у вокзала в родном Кроменце. – Родина в опасности! Экономика, по жизни, должна быть экономной! Перестройка – это типа революция! Ну и чисто, чтоб у нас с вами все было и нам с вами за это ничего не было!
