Кофе и полынь (СИ) - Ролдугина Софья Валерьевна (читать книги без сокращений TXT, FB2) 📗
Но, увы, нам всем стало не до смеха.
Как сообщил Эллис, приехав обратно в «Старое гнездо» около двух пополудни, Рене Мирей отравился сердечным лекарством, впал в забытьё – и умер бы, если б никто не хватился его ещё несколько часов.
Ему повезло вдвойне. Не только потому что мы с Георгом волновались о нём, но и потому, что Эллис, которому я одолжила свою машину и водителя, не сразу поехал по нужному адресу, а сперва завернул за своим другом.
За Натаниэллом Брэдфордом.
Последний хоть и имел прозвище «Доктор Мёртвых», с живыми умел управляться не хуже. А в действии ядов разбирался уж точно лучше, чем, скажем, наш семейный врач Хэмптон. И неудивительно! Ведь ему частенько приходилось иметь дело с последствиями отравлений, увы, весьма печальными… Всякое лекарство – яд, если дозировка неверна, о чём знают, пожалуй, все; но Рене Мирею довелось испытать на себе правдивость этих слов.
– Сам не знаю, как такое вообще произошло, мон ами, – лепетал он позже, когда мы навестили его, передавая многочисленные пожелания скорейшего выздоровления от гостей кофейни. – Я просто хотел добавить успокоительных капель в стакан с водой, но отчего-то опрокинул туда пузырёк целиком! А потом выпил и лёг в постель, словно так и надо… Мне казалось, что всё правильно, – добавил он жалобно.
Я отвела взгляд.
За Мирея в кофейне волновались. Миссис Скаровски написала ободряющую оду в его честь, которую и передала нам с Мадлен, а мисс Блэк принесла букетик из искусственных ландышей и миниатюрной протеи. «Тому, кто восстанавливается после болезни, – пояснила она бесцветным, трагичным голосом. – Я хотела добавить цветов, которые символизируют крепкое здоровье, но мастер Горацио сказал, что это не по нашей части. Увы. Но мистеру Мирею к нам рано. Это хорошо».
Утверждение, с которым сложно поспорить, воистину!
Он прошёлся по самому краю; ещё немного – и исход был бы трагическим. А меня не отпускала мысль, что здесь есть и часть моей вины… что вообще всё из-за меня.
– «Правильно»! – передразнил его Эллис безжалостно. Доктор Хэмптон, сменивший на посту уставшего Натаниэлла Брэдфорда, глянул неодобрительно. – Скажите лучше, откуда у вас вообще эти клятые капли? Да ещё такой здоровенный флакон!
Мирей виновато уставился на собственные пальцы, вцепившиеся в плед; они сейчас точно существовали отдельно от него, чересчур бледные даже в сравнении с лицом.
Помертвевшие.
– Мне стали сниться дурные сны. И старые, и новые; я спал, признаюсь, уже совсем скверно, и как-то вечером зашёл в аптеку, чтобы купить лекарство. Подумал сперва, что аптека уже закрыта, но потом дверь отворилась, и фармацевт меня пригласил. Позвал внутрь, да… Он слушал внимательно, очень духовный… душный…
– Душевный? – скривившись, подсказал Эллис.
– Уи-уи, душевный человек! – закивал Мирей. И снова поник. – Я сперва хотел купить тонизирующую настойку. Что-то для живости! В Марсовии я знал одного чжанца, он все хвори лечил женьшенем… Но этот аптекарь сказал, что мне не надо бодриться. Мне надо хорошо спать, крепко, и предложил успокоительную микстуру.
– Сердечные капли, которые ваше сердце едва не остановили, – поддакнул Эллис. И мрачно добавил: – Надеюсь, вы хотя бы выспались?
Это, право, было излишним. Я хотела уже осадить его и запретить издеваться над Миреем, и без того подавленным, когда мне в голову пришла неожиданная мысль.
– Как выглядел этот аптекарь? – спросила я тихо. – Вы помните?
– Уи, – грустно вздохнул Мирей. – Хотя прежде там его не встречал, обычно за прилавком милая девица, точь-в-точь как моя не самая младшая сестра, средняя из младших… Он был высокий и седой, хотя лицом не старый. В зелёном жилете и зелёном сюртуке, таком… старинном. Не модном, – добавил он, несколько оживляясь. А потом нахмурился: – Сейчас припоминаю, что, кажется, тогда я был так расстроен, что даже забыл заплатить за микстуру. Так странно! Надо вернуться и…
– Не надо, – ответила я и стиснула зубы так, что они едва не хрупнули. Пришлось встать со стула и пройтись к окну, чтобы скрыть выражение лица – и чтоб глотнуть успокоительно холодного воздуха. – Тот… человек, полагаю, там уже не работает. Вы вряд ли застанете его.
Ни мгновения я не сомневалась, что в случившемся виноват Валх.
Мы провели в тесных, но обставленных со вкусом апартаментах ещё около часа. Напоследок доктор Хэмптон снова осмотрел Мирея, проверил его пульс и вынес обнадёживающий вердикт: больной не то что б уже болен, просто слаб.
– Жизни его ничего не угрожает, – подвёл итоги доктор. – Однако, леди Виржиния, убедительно прошу вас дать мистеру Мирею несколько выходных дней: ему требуется отдых и покой, а излишняя нагрузка и влажный жар на кухне могут только навредить и помешать полному выздоровлению… Три-четыре дня, а лучше пять.
– Непременно. Он будет отдыхать столько, сколько потребуется, – ответила я.
Доктор Хэмптон глянул на меня поверх очков, явно уверенный, что если ему ни разу не удалось уговорить никого из Эверсанов и Валтеров смирно лежать в постели, ожидая выздоровления, то вряд ли получится убедить и «вассала».
– Ваш повар, леди Виржиния, высказывал опасения, что без него всё непременно рухнет.
– Отнюдь, – решительно возразила я. – У нас есть заготовки на ближайшие два дня, а затем миссис Скаровски собиралась провести вечер никконской поэзии. Подать никконские же десерты будет довольно изящным решением, а кондитерская господина Яманаки уже не раз выручала нас в подобных случаях. Так что мистеру Мирею совершенно не о чем волноваться, а если он уверен в обратном, то пусть имеет смелость сказать мне это самостоятельно.
За дверью спальни смущённо закашлялись; мы с доктором Хэмптоном благородно не обратили на подозрительные звуки внимания.
– И всё же рекомендую вам найти сиделку. У мистера Мирея тонкая душевная организация, и суровая… я имею в виду, заботливая рука ему крайне необходима, – добавил доктор, уже покидая апартаменты.
Улыбнувшись, я кивнула ему:
– Чудесное совпадение – у меня как раз есть на примете особа с суровой, но заботливой рукой.
А уже через несколько минут, тепло попрощавшись с Миреем, мы втроём – я, Мадлен и Эллис – сели в автомобиль и направились прямиком к Смоки Халлоу. Водитель, седой и грузный мужчина, приставленный ко мне маркизом Рокпортом и явно имеющий отношение к Особой службе, позволил себе настороженный взгляд… и не высказал опасений лишь потому, полагаю, что был немым – или притворялся.
На меня, впрочем, взгляды уже давно не производили впечатления.
– Догадываюсь, что вы задумали, – произнёс Эллис, когда впереди показался мост через Эйвон. – Идея хороша, не спорю… Вы ведь Зельду хотите определить в сиделки?
Он не совсем угадал, но спорить я не стала:
– Что-то вроде того. Полагаете, она откажет?
– Ещё полгода назад – наверняка, – вздохнул Эллис, и уголки губ у него чуть опустились. – Но в последнее время она оставила прежние привычки. На площади с колодой карт её не видать. Не скандалит, не вымогает деньги у простофиль – занимается, представьте себе, честным трудом. Зельда вспомнила, что умеет неплохо шить, верней даже, получше многих портних, и теперь берёт работу на дом. Начала со свадебного платья для чьей-то там племянницы из обширного клана О’Кейнов. Родичи Зельдиной невестки, – уточнил он. – Помните, те самые, которые помогли нам отыскать сообщников Фрэнсис Марсден? Так вот, клан О’Кейн большой и дружный, хорошо сделанную работу у них ценят, а швей и вышивальщиц так особенно. Вот и шьёт теперь Зельда днями напролёт, а в город выбирается изредка и больше на рынок.
– То есть Зельду мы, скорее всего, застанем? – выделила я главное из его обширной речи. – Очень хорошо. Хотелось бы поговорить с ней лично.
И снова всё повторилось: перекошенные хибары, подозрительные и нелюдимые обитатели трущоб, зловещий туман над крышами… Вот только негостеприимный Ян, кажется, уже смирился с непрошенными визитёрами и впустил нас без долгих уговоров, даже Мэдди подал руку, помогая переступить через порог.
