Дерево лжи - Хардинг Фрэнсис (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
Фейт замерла, уставившись на страницу. Она была в ужасе, как будто отец разрыдался прямо на ее глазах. Вера преподобного всегда казалась ей твердыней, напоминающей утес. Она и не подозревала, какие сомнения тайно пробурились в сердце этого утеса. Это было словно узнать, что Бог перестал верить в самое себя.
Я принял решение вырвать эту тайну у дерева. Это успокоит не только мой мятущийся разум, но и всех тех, кто мучился подобным образом, страдая и сомневаясь. Если я хочу открыть тайну происхождения человека, значит, моя ложь должна иметь отношение к тому же вопросу. Чтобы проникнуть в столь глубокую тайну, мне нужно изобрести монументальную ложь и заставить поверить в нее как можно больше людей. Так появился мой великий замысел — я увидел, что мне нужно сделать. Я пользуюсь уважением как ученый-естествоиспытатель, мне доверяют, со мной советуются. Если я сделаю те или иные заявления, мне поверят. Если я предъявлю окаменелости или другие находки, их не станут подвергать сомнению. Я могу фальсифицировать их, и никто ни в чем не усомнится.
В интересах истины я готов солгать. Я обману весь мир, а потом явлю ему знание, которое принесет пользу всему человечеству и, возможно, спасет наши души. На какое-то время я взбаламучу воду, чтобы потом она стала совершенно прозрачной. Я возьму в долг у банка правды, но в конце верну то, что взял, с процентами.
— Нет, — прошептала Фейт. — Нет-нет-нет.
Но следующая страница и еще одна были тщательно исписаны подробностями его фальсификаций. Там были аккуратные эскизы окаменелостей до и после его трудоемкой обработки. Самый большой рисунок демонстрировал его величайшую находку, нью-фолтонского нефилима, в том виде, каким он был до того, как преподобный смонтировал его. Не крылатое плечо человека, а слабый след окаменевших перьев, приклеенный к каменному плечу другого существа, — подделка была просто блестящей.
«Придумайте ложь, в которую люди с легкостью поверят, — было написано под рисунком. — Они будут цепляться за нее, даже если ее опровергнут прямо у них под носом. Если кто-то попытается открыть им истину, они ополчатся на него и будут драться зубами и когтями».
И он придумал такую ложь. Прекрасное доказательство правдивости библейской истории о нефилиме. Фейт вспомнила пожилого джентльмена в доме Ламбентов, который так пылко защищал находку отца и был преданным его сторонником. Нефилим стал спасательным кругом в жестоких морях нахлынувших сомнений. Конечно, люди уцепились за него. Скандал, протесты, обвинения в подлоге… значит, это все правда. Ее отец действительно подделывал ископаемые. Он действительно лгал насчет своих открытий. Он действительно обманывал друзей, коллег, семью и весь мир. Ничто менее значимое не могло бы убедить Фейт. Ничто, за исключением этого признания, написанного аккуратной отцовской рукой. Она больше не чувствовала ни ужаса, ни изумления, только мрак, распространявшийся вокруг нее. Какая-то хрупкая ее часть беспомощно кружила в этом мраке, билась, словно голубка в темном склепе, и плакала: «Кто же этот человек? Кого я любила все эти годы? Неужели я совсем его не знала?»
Но она правда любила его. Она любила его слишком сильно и слишком долго, чтобы отказаться сейчас от этой любви. Она была крепко привязана к нему и сердцем, и душой. Фейт прижала дневник к груди и зажмурилась. Она представляла, как он пробивается к правде сквозь ядовитые джунгли обмана, опасности и всеобщей неприязни, отважный и одинокий. До чего он был одинок, пытаясь сохранить все в тайне!
— Ты сделал это, чтобы помочь человечеству, — прошептала Фейт. — Они не понимали тебя, но я понимаю. — Она могла простить его, даже если другие и не могли. Это делало отца более похожим на простого смертного, более близким ей.
Она торопливо пролистала зарисовки остальных поддельных окаменелостей, не желая разглядывать их. За ними следовали описания его видений, большей частью туманных и непонятных, и это приводило его в бешенство. Первое видение явило ему тенистые джунгли, в которых медленно скользила тень с хищным клювом, поблескивающими глазами рептилии и сине-алыми крыльями. Второе показало острова, рождающиеся к жизни, словно пузыри в кипящем котле, и испускающие из вулканов белый дым. Еще одно показало схватку: группа невысоких обросших мужчин в грубых шкурах сражалась с крупными человекообразными существами с толстыми шеями. Последние из-за слишком мускулистых конечностей и покатых лбов казались ненастоящими. Это видение было описано наиболее подробно.
Я находился в своем клубе, и кто-то вложил мне в руки книгу «Происхождение видов». Я пытался читать, но слова прыгали и ускользали от меня. Когда я поднял руку протереть глаза, лицу стало щекотно от пальцев. Они были покрыты мехом. В серебряной крышке табакерки я увидел отражение своего лица. Над галстуком в зевке распахнулась волчья пасть с острыми резцами и клыками. Я торопливо поднял книгу, чтобы прикрыть свое уродливое лицо, украдкой выглядывая из-за нее, чтобы понять, видел ли кто-то мое превращение.
В клубе царил беспорядок. Лакеи с обезьяньими лицами качались на канделябрах и хихикали. Один посетитель оскалил зубы, как у грызуна, воюя с похожим на жабу соперником за тарелку устриц. Другой размахивал руками, роняя посуду, и пожирал все в пределах досягаемости его пеликаньего клюва. Отупевшей сигареты занялась занавеска, но никто не потрудился потушить ее. Дым лишь спровоцировал еще больше воплей, рычания, шипения и визга. Я попытался сохранить самообладание и направился к выходу из комнаты, чтобы найти пожилого джентльмена, управлявшего клубом и жившего на последнем этаже. Он все объяснит и все уладит.
Но с каждым этажом все становилось только хуже. На втором этаже члены клуба сорвали с себя жилетки, ползая и прыгая в одних рубашках. Их лица исказились и напоминали морды неведомых животных — с чешуйчатыми наростами на лбу и гигантскими бивнями. На третьем этаже они, нагие, ползали в лужах пролитого портвейна, и из их ртов, похожих на пасть ящерицы, высовывались узкие языки.
На четвертом этаже я оказался перед дверью, отделанной золотом, и понял, что за ней я наконец найду пожилого джентльмена. Я потянулся к двери, и в этот миг кто-то произнес мое имя. Рядом со мной стояла моя дочь, Фейт. При виде ее я испытал ужас и ярость. Она вообще не должна быть в клубе, и я не хотел, чтобы она увидела меня с клыками и покрытого шерстью. Вдруг на моих глазах молодая кожа на ее лице начала трескаться, обнажая чешую. Причиной этого зрелища послужило то, что дочь вторглась в библиотеку и нарушила мое видение. Думаю, она чуть было не вырвала меня из него, но, когда мой разум начал всплывать на поверхность, я велел ей уйти.
Фейт нервно сглотнула. Теперь наконец она поняла странный ответ отца, его скрытую ярость, когда она попыталась пробудить его от оцепенения. Но какой вред она нанесла? Лишила ли она человечество истины?
Когда дочь ушла, я открыл последнюю позолоченную дверь. За ней не было комнаты. Вместо этого меня, ошеломленного, поглотил ужасный поток пенящейся воды. Помещение затопило за секунду. Меня кружило, кружило и наконец потащило вниз, вниз, вниз. Я больше не находился в здании, я оказался в бесконечном темном море. Мои легкие заливало водой, и я, полный отчаяния, осознал, что тысячелетие за тысячелетием буду тонуть в еще более густом мраке и никогда не утону. Я был один, если не считать крошечных золотистых точек, кружащихся вокруг и охотящихся друг на друга. Вот и все мое видение. Это вся моя награда за пережитые страдания.
Я возлагал большие надежды на это видение. Это был плод, выросший после того, как я подделал так называемого нью-фолтонского нефилима, я очень долго ждал, пока он созреет. Я считал себя вправе рассчитывать на то, что он оправдает все принесенные мною жертвы. Переменчивый мир ополчился на меня, но я был готов на все, лишь бы достичь цели. Однако вместо этого представление, показанное волшебным фонарем [14] наполнило меня еще большим смятением и ужасом. Конечно, я с легкостью растолковал то, что мне было показано: неустанный бег времени, обратное превращение человека в животное, а затем в первородный ил. Это простое объяснение, но принять его — значит предаться отчаянию. Я должен продолжить поиски. Они не могут закончиться таким образом.
После всего, что я сделал, я оказался с пустыми руками, загнанным в тупик. Нужно вырастить на дереве еще один плод, но я не знаю как. Какую бы изощренную ложь я ни придумал, теперь никто мне не поверит. Если я не верну себе репутацию, все это было напрасно.
