Квадра (СИ) - Воронина Тамара (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Отношение к ним было… Ну почти как к самому властителю. Народ, если вообще о таковых слышал, падал ниц, почитая хозяина выше всех богов, ну а их соответственно представителями этого небожителя на грешной земле. Средний класс кланялся с достоинством и спешил услужить. Знать непривычно гнула спины и подхалимничала. Император и понтифик удостаивали приветствия и беседы. Принц Гент приятельствовал. Дан выпендривался. По мнению друзей, выпендривался. Пытались уговорить и объяснить больше, чем властитель. Чувствовали, что Дан смирился, но не принял. Почему это беспокоило самого Нирута? И почему положение Дана беспокоило его самого? Необходимость говорить хозяину «вы» и называть его милордом? Ну конечно, а то Ивана Игоревича он Ванькой называл, хотя разница в возрасте у них была никак не двести лет, а сам этот Игоревич ему тыкал и обращался к нему только по фамилии, как в школе. Милорда же Дан выдумал сам, тем более что Нирут позволял называть себя по имени. Ну, не всегда. Но ведь и Олигарха Дан звал Витькой только наедине или в особо тесной компании. Жить вынужден был с ним? Ага, в комнате едва ли не больше, чем вся квартира, в которой он всю жизнь прожил с тремя женщинами. Задания выполнял? А на жизнь всегда приходится зарабатывать. Отлучаться по собственному желанию не мог? Ну так он и в отпуске был три раза в жизни, в мелких фирмах, где он работал до банка, такого понятия вообще не имелось, а в банке имелось, но не поощрялось, так что Дан за два года брал две недели, и то по особому настоянию Олигарха, которому приспичило погреться на солнышке исключительно в Дановой компании.
Логика подсказывала: все нормально. Нутро восставало против слова «собственность». Что беспокоило властителя? Нутро Дана? Это сомнительно. Скорее, какие-то свои властительские соображения. Может, этот его внутренний протест мешал полноценности Квадры. Может, Квадра должна со страшной силой благоговеть и слепо кидаться выполнять любые приказы. А тут дурной пример Дана – и Квадра подчиняется, верит, уважает, но не благоговеет, и приказы исполняет не так чтоб совсем слепо. Но – выполняет. Со всем рвением, включая Дана. Он привык работать на совесть.
Менталитет пришельца. Иначе Дан сам не мог объяснить свою вредность. Менталитет не вложишь при эквивалентном обмене. Если местные, даже эльф, выросли в святом убеждении, что властитель это вери гуд и служить ему – высшее счастье, но у Дана такого убеждения не было. Мешали ему не браслет на запястье, не татуировка в глубине предплечья, не властность Нирута. Он сам себе мешал.
* * *
Дан старался с Люмом не пересекаться, но было это практически невозможно, благородный, оказывается, имел неискоренимую привычку махать мечом по несколько часов в день, а места для этого в замке было не так чтоб много: большой зал на первом этаже или внутренний двор. Люм был Люм. Он кланялся при встрече первым, причем не только Дану, но и всей Квадре, включая даже эльфа (а эльфов он не считал разумной расой, достойной существования рядом с людьми), однако что-то было при этом в его глазах, ирония – не ирония, издевка – не издевка, но что-то вроде. Гая это оставляло равнодушным, Лара посмеивалась, Дан терялся и не знал, злиться или не обращать внимания, Аль не терялся, а злился, но сдерживался. Люм попросил разрешения у властителя тренироваться вместе с Квадрой, а тот, зараза, оставил решение за ними. Отказать было бы проще всего, но, по мнению Дана, это означало бы уподобиться благородным, не считающим тех, кто ниже по положению, разумными существами. А сейчас благородный Люм был ниже. И формально, и фактически. Нирут с ним, во всяком случае, не разговаривал. Распоряжался, едва замечая. Не был ни пренебрежителен, ни груб, ничем не выделял его среди прочей челяди. Именно челяди. И если уж совсем честно, Дану казалась странной готовность привыкшего к вседозволенности благородного, оказаться в числе челяди.
Как-то властитель, наблюдая за их тренировками – Квадра отдельно, Люм отдельно, попросил их проверить Люма. Гай только покачал головой – мечом он, конечно, владел, но не настолько, чтобы в одиночку связываться с лучшим фехтовальщиком герцогини. Аль, конечно, и рад бы был, да только Дан отстранил его, и эльф молча отступил. Ну да, как же, Первый изволил оказать великую честь какому-то там профессиональному убийце. Люм слегка улыбнулся, и Дану почудилась усмешка где-то в глубине его глаз. Сейчас он, хоть и не собственность, был одет в черное, как все в этом замке, однако не имелось вышивки на груди, что опять же уравнивало его с прислугой. Конечно, у властителя было много народу, не только слуги и Квадра, однако так случилось, что сейчас в замке таких не было.
Люм снял куртку, аккуратно повесил ее на чучело для стрельбы и отсалютовал Дану. Дан небрежно отмахнул катаной. Ну, милая, не подведи. И она не подвела, хотя стоило это Дану довольно дорого. Не физически. Люм по-прежнему останавливал меч в сантиметре от его тела, но это уже и Дан освоил, так что обошлось без крови. Властитель не останавливал схватку, то ли очкам подсчет вел, то ли просто ждал, кто первый выдохнется, и Дану (или катане?) надоело, потому они изловчились, выпрыгнули из шкуры и выбили меч из руки Люма, а потом уже снисходительно почесали ему горлышко кончиком клинка, вызвав обиженный клекот Шарика.
– Хорошо, Дан, – одобрительно сказал властитель. – Очень хорошо. Люм, тобой я тоже доволен. – Усмешечка Люма стала заметнее, и хозяину это не понравилось. – Не волнуйся, противника сильнее Дана у тебя не будет. Мне нужен был этот бой, чтобы понять предел твоих возможностей.
Явственно хихикнул Аль. Гай на всякий случай хранил привычное спокойствие, а паразитка Лара разглядывала Люма, словно он был экспонатом на выставке самцов. Не лучшим экспонатом. Люм, надо отдать должное его выдержке, никак не реагировал, поклонился пониже, однако усмешку никуда девать не стал: не нравится – накажите, а может, это у меня нервный тик такой… И, пожалуй, впервые Дан почувствовал нечто вроде уважения к персонажу, которого считал эталоном личной антипатии. Вот так – не Мирта (о мертвых – ничего), не герцогиню, уродку моральную, ни скотов, измывавшихся над Даной, а Люма – сам не участвовал, и бог знает почему, но присутствовал, вот с той же усмешечкой наблюдал…
А был ли дома Мун? Не спрашивал себя, чтобы плохо о нем не подумать? И опять логика сильнейшим образом противоречит эмоциям. Или наоборот. Ничего против благородных ни Мун, ни его сыновья сделать не могли, только умереть. И кому бы это надо? Тот же Люм нанизал бы их всех на меч, как шашлык, и даже не утомился и не вспомнил бы через час. И все равно: был ли дома Мун? Слышал ли? И если слышал, что чувствовал? и что чувствует сейчас? и что сделал бы Дан на его месте? Ну, это как раз не вопрос, Дан бы ломанулся наверх с голыми руками. Из чистого эгоизма: чтобы не вспоминать потом. Покойники не вспоминают. А Мун, если был дома, подумал и о внуках. И о женах сыновей. О себе? Вряд ли. Впрочем, влезешь ли человеку в голову… Даже если и о себе. Что нужно: проявить бессмысленный героизм или осмысленную трусость? И что легче?
Квадра недоуменно на него смотрела: что, мол, стоишь, у нас тренировка все-таки. Шарик подскакал поближе и так саданул носом, что победитель лучшего фехтовальщика герцогини Фрики не особенно изящно шваркнулся на пол к восторгу дракона. Квадра, впрочем, тоже похихикала, а Люм – нет. Он был тут чужой, ему хихикать не дозволялось, Дан подозревал, что Аль или Гай, а может и Лара, быстренько бы хихиканье задавили. У Люма хватало ума это понимать, так что он хранил на физиономии нейтральное выражение, даже без усмешки. Выглядел он не в пример лучше, чем при герцогинином дворе, где вынужден был носить яркие колготки и попугайскую куртку: бароны были весьма многоцветны. Черное его облагораживало, и его вполне заурядная физиономия даже не казалась уже такой заурядной.
Дан слегка поклонился властителю – жест вежливости, но не почтения – и вернулся к тренировке. Он был доволен собой и катаной. Катаной в первую очередь. Ему уже давно не казалось, что она ведет его руку. И рука не вела катану. Они просто сливались – рука, тело, голова и меч. Какие дураки пулеметы придумали? Вот – оружие.
