Герой Веков - Сандерсон Брэндон (книга жизни TXT) 📗

«Но, – с горечью думал Марш, – ее мечты не сбылись, Кельсер. Ты проиграл. Ты убил Вседержителя, но это ничего не исправило. Все стало только хуже!»

Пепел по-прежнему сыпался с неба, вокруг Марша кружила ленивая метель. Где-то поблизости заворчал колосс, а другой вскрикнул, умирая от руки собрата.

Кельсер умер. Но он погиб ради ее мечты. Мэйр не ошиблась, выбрав его, но и она тоже теперь мертва. Марш не умер. Пока что.

«Я все еще могу бороться, – сказал он себе. – Только как?»

Если даже не в состоянии лишний раз пошевелить пальцем, не привлекая внимания Разрушителя.

Впрочем, последние несколько недель Марш совсем перестал сопротивляться. Возможно, по этой причине Разрушитель и решил, что может оставить инквизитора так надолго. Это существо – сила, или кем оно там являлось на самом деле, – не обладало безграничными возможностями. Однако Марш подозревал, что оно могло свободно передвигаться по всему миру, наблюдая за тем, что происходило в самых разных местах. Ни одна стена не могла преградить ему путь – оно проникало повсюду.

За исключением человеческого разума.

«Возможно… возможно, если я не буду сопротивляться достаточно долго, я смогу удивить его, когда наконец-то осмелюсь нанести удар».

Этот план был лучше, чем ничего. И Марш знал, что именно он сделает, когда наступит время. Он лишит Разрушителя самого полезного инструмента. Он убьет себя – вытащит штырь из собственной спины. Не из-за разочарования, не из-за отчаяния. Марш знал, что ему отведена важная роль в планах Разрушителя. Устранив себя в нужный момент, он даст остальным шанс, который им так необходим.

Больше он ничего не мог им дать. Но план казался хорошим, и Марш ощутил прилив уверенности в своих силах, который едва не заставил его встать и гордо выпрямиться. Кельсер пожертвовал своей жизнью, чтобы скаа освободились. Марш сделает то же самое – и, возможно, спасет весь мир от уничтожения.

Часть вторая

Ткань и стекло

14

Призрак теперь жег олово постоянно.

Оно сгорало медленнее других металлов, потому добыть его в нужных для алломантии объемах было нетрудно.

Кельсер возвестил, что скаа не должны бояться тумана, но лишь немногие отваживались выходить из дома по ночам. И неудивительно: темный и вездесущий, игривый и загадочный, этот туман был куда гуще обычного. Он клубился, образуя многообразные узоры, реки и берега, и его волны напоминали живых существ.

Призрак же спокойно шел по тихой ночной улице, и звезды, словно миллионы маленьких солнц, светили для него сквозь туман. Молодой человек не сразу понял, почему туман вдруг ослабел и сделался прозрачным. Но потом догадался, что все дело в его собственном восприятии. Призрака не раз предупреждали, что постоянно жечь олово опасно, что можно стать зависимым от металла. И тем не менее молодой человек жег его без остановки уже целый год, и его чувства обострились до пределов, непостижимых для обычных алломантов.

Так было нужно ради блага жителей Урто.

Все началось после смерти Колченога. Призрака мучила совесть: ведь он покинул Лютадель и, по существу, бросил дядю умирать. Осознавать это было очень больно, и первые несколько недель молодой человек жег металл в качестве наказания – чтобы еще острее чувствовать боль.

Потом ощутил перемены и встревожился. Но все вокруг только и говорили, как старается Вин. Она мало спала, использовала пьютер, чтобы сохранять бодрость и внимательность. Призрак понятия не имел, как это работало, – он был не рожденным туманом, а всего лишь ищейкой и мог жечь только олово, – но решил, что если горение одного металла способно дать ему какое-то преимущество, надо это использовать. Потому что требовались любые преимущества, какие только можно было получить.

Звездный свет превратился для него в дневной. С рассветом Призраку приходилось завязывать глаза. Его кожа стала столь чувствительной, что каждый камешек на дороге, каждая трещина, каждая зазубрина на камне, словно ножи, вонзались в подошвы. Приходилось носить теплый плащ, потому что прохладный весенний воздух казался слишком холодным.

Однако Призрак считал, что мелкие неудобства были малой ценой, которую пришлось заплатить ради того, чтобы стать… тем, кем он стал. Двигаясь по улице, молодой человек слышал, как за стенами домов ворочаются в своих кроватях люди. Мог ощутить, как на расстоянии нескольких ярдов кто-то сделал шаг. Ночное же зрение стало поистине непревзойденным.

Призрак привык воспринимать себя самым незначительным в отряде Кельсера – просто мальчишкой, который бегал с поручениями или стоял на страже, пока остальные строили планы. Нет, он не обижался. Из-за уличного жаргона молодого человека никто толком не понимал, да и в шайку он попал не по решению Кельсера, а потому, что был племянником Колченога.

Двигаясь по залитой ярким светом улице, Призрак со вздохом сунул руки в карманы. Наверно, никто бы не поверил, но он чувствовал каждое волокно, из переплетения которых состояла ткань.

Происходящее становилось опасным: туман задерживался с наступлением дня, земля то и дело вздрагивала, как вздрагивает спящий человек, которому снится кошмарный сон. Однако Призрак больше всего беспокоился о том, что наступает время, когда от него снова не будет никакой пользы. Тогда, чуть больше года назад, молодой человек сбежал из города не только из страха, а еще и потому, что прекрасно осознавал, насколько беспомощен: он все равно ничего не смог бы сделать во время осады.

Ужасно снова оказаться в подобном положении. Поэтому, когда Эленд и Вин отправили его в Урто, чтобы собрать как можно больше сведений о Гражданине и его сподвижниках, Призрак решил сделать все, что было в его силах. Даже если это означало, что придется подвергнуть себя опасности.

Оказавшись на большом перекрестке, молодой человек огляделся по сторонам. Пересекающиеся улицы были видны ясно, как днем.

«Я не рожденный туманом и не император, но я тоже кое-что могу. Я стал другим. Кельсер бы мною гордился.

Возможно, хотя бы на этот раз я сумею помочь».

Вокруг было тихо. Призрак осторожно двинулся по улице, ведущей на север. Иногда представлялось странным, что он крадется при свете дня. Впрочем, это другие вряд ли смогли бы что-то разглядеть при свете звезд. Лишь алломантам олово позволяло видеть сквозь туман, а зрение Призрака теперь стало куда более острым, чем раньше. Так же как и слух.

Патруль он услышал задолго до того, как увидел. Как можно было не услышать бряцание оружия и топот шагов по мостовой? Молодой человек застыл, прижавшись спиной к земляной стене улицы, и стал ждать.

Патрульные несли факел. Для чувствительных глаз Призрака он был подобен пламенеющему, ослепительно-яркому маяку. Да и стражникам служил, скорее, помехой: свет отражался от тумана и заключал их в маленький мерцающий кокон, не давая возможности ничего разглядеть вокруг.

Призрак замер. Патрульные протопали мимо на расстоянии всего несколько футов и ничего не заметили. Было что-то… воодушевляющее в том, чтобы наблюдать, оставаясь одновременно полностью беззащитным и абсолютно невидимым. Зачем только новое правительство Урто вообще организовало эти патрули? Оказавшиеся у власти скаа почти ничего не знали о тумане.