Химеры 2 (СИ) - Кузнецова Ярослава (читать книги бесплатно .TXT) 📗
- Кав! Чтоб тебя! Мы тут уже выпили по стопарю за упокой… то есть, за здоровье!
- Как тебе королевское гостеприимство?
- Голова-то цела, каторжник?
- Сэн Кавен, машина ваша в порядке, экипаж ждет распоряжений!
- Да ладно, потом, потом, дайте я его потрогаю… пустите! Н-ну, морда протокольная!
Кав улыбался, отвечал на приветствия, хлопал по налитым плечам и все продвигался по палубе к своей машине. Соскучился больше, чем по людям.
Оруженосец, Филико Лагарте, невысокий, рыжеволосый, в пилотском комбинезоне, с улыбкой стоял около глянцево блестящего “вурма”, ждал, пока подойдет его рыцарь. Десантная команда радостно гоготала. Техник изображал лихорадочную деятельность, копался в вурмовых внутренностях и все время ронял ключ.
Макабрин с удовольствием втянул запах разогретой смазки, солярки, битума, заглянул в кабину. Там, над приборной панелью был аккуратно пристроен выдранный из какого-то журнала листок с портретом рейны - гордой, величественной, в королевском мундире и с высоко подобранными волосами. Кав вспомнил, как она, замотавшись в простыню, сидела рядом на кровати и отиралась о его плечо стриженой головой, как кошка. Зажмурился. Потом вспомнил мелодичный голос Вереска.
“Ты главное не забывай ее, зови все время. Сделай так, чтобы ее помнили. Если будет удача…”
- Слышь, Сев, дай мне банку с черной краской и чем мазать.
Техник, недоумевая, подал.
Кав оглядел притихшую бригаду, потряс банку, сковырнул крышку, макнул широкую кисть в жидкую черноту и большими буквами вывел на фюзеляже - “Амарела”.
*
Инсанья накатила, как океанский прилив. В туманном лесу, опоясывающем Аркс Малеум, стремительно расцветала весна. Косые солнечные лучи, льющиеся ниоткуда, перекрещивались на изъеденных морщинами стволах деревьев. Рыжее, нежно-зеленое, пухово-желтое, небесно-голубое: краски ласкали глаз. Всадники перекликались, свиристели птицы, чуть не на глазах расцветали крокусы и подснежники. Снег исчез, будто бы его и не было. Рела миновала куст боярышника, усыпанный старыми, темно-алыми зимними ягодами, рядом с которыми распускались нежные трубочки листьев и благоухали сливочно-белые, гроздьями, цветы. Яростно клекотали ловчие птицы.
Амарела подобрала повод, стиснула кобылу ногами, та послушно перескочила поваленное бревно, позеленевшее, с лезущими из-под коры мелкими голубыми цветами. Прыжок болезненно отозвался в животе.
Наверное, не стоит в моем положении скакать верхом, подумала она, но потом глянула на едущую рядом темноволосую слуа в алом и золотом, чья беременность была куда заметнее ее собственной, и решила не беспокоиться.
Лес заполнился гулом рожков, лаем собак. Инсанья - стремительно накатывающая в Полуночи весна, или же тень весны, за которой немедленно следует ледяное дыхание зимних вьюг и стылый туман снова окутывает землю. Амарела не представляла, как при таких плясках в полуночных землях хоть что-то могло выжить, но ей казалось. что так было испокон веков, и что сама она всю жизнь помнит скачки погоды и климатические выверты, которые могли бы загнать в могилу самую стойкую тварь, самое неприхотливое дерево.
Слуа всегда выезжали в лес во время инсаньи, так как в быстро движущейся полосе благодатного тепла бежала дичь: малые звери, такие, как зайцы, куницы, белки, дичь покрупнее, вроде кабанов и оленей, и совсем уж причудливые существа, чудесные и невероятно опасные. Запасы в Аркс Малеум скудели быстро и их требовалось пополнять.
На глазах у Амарелы Къарай метнул копье и поразил оленя. Красавец с пышной зимней шубой и ветвистыми рогами ткнулся коленями передних ног в землю, и потом тяжело завалился на бок, древко торчало у него из груди. Женщины снимали клобучки с соколов и ястребов, спускали их, прозрачный, звенящий весенний воздух полнился яростными криками, предсмертными воплями избиваемой дичи, радостными возгласами охотников.
Амарела дернула повод, притормозила, кобыла подкинула задом, переступая через очередное гнилое бревно. Боль в животе усилилась и стала тянущей. Лоб покрылся испариной, Амарела утерлась рукавом. Кобыла снова переступила и мир начал тошнотворно крениться.
- Окстись, дева, - рявкнула Ружмена, проезжая мимо. - Куда тебя несет, человечка! Ребенка потеряешь! Езжай шагом. Какие же вы хлипкие, дакини.
Рейна бросила повод и оставила попытки следовать разноцветному отряду слуа. Глаза нестерпимо резало.
Нет, это не лошадь ее растрясла. Кто-то звал ее, издалека, будто из глубин сознания, какие-то голоса…
А-ма-ре-ла, А-ма-ре-ла! скандировали они. Пришло ощущение жаркого дня, синего неба, губы обдало солеными брызгами. Кто-то очень близкий и знакомый стоял рядом, улыбался, опираясь рукой на раскаленный, металлический, плавно выгнутый…обо что? Железные стрекозы с пустыми брюшками, ровная широченная плоскость, плавное качание волн.
А-ма-ре-ла!
Забытый огненный диск плыл по небу и рассыпал жаркие лучи. Твердые пальцы, широкое запястье, металлический холод тяжелого браслета на руке…
Амарела вздрогнула и очнулась.
Часы, это называется часы. У него были такие… тяжеленные, командирские.
Кругом шумел лес, пенилась инсанья, перекликивались и перепевались рожками охотники.
Подъехал Киаран - невысокий, в охотничьей одежде, крашеной вайдой и отварами коры. Отвел со смуглого лица упавшие волосы.
- Что случилось?
Глянул темными, проницательными глазами мага.
- Н-ничего. Я наверное еще не очень хорошо себя чувствую. Вернусь домой.
От основного отряда все время отъезжали слуа, везли в крепость битую дичь, оленьи и кабаньи туши. Потом мясо закоптят в можжевеловом дыму, кишки и ливер пустят на колбасы, из шкур получатся меховые одеяла. Когда мороз клещами схватывает землю за волшебными границами Холма Яблок, хорошо укрыться теплым, налить себе густое и горячее козье молоко с пряностями, створоженное кислым соком. За время жизни в Аркс Малеум Амарела научилась потрошить и ощипывать птицу, помогать женщинам на кухне. Воспоминания почти не тревожили ее, только вот сейчас… Мучительные усилия разума припомнить что-то напрочь забытое заставили землю сделать оборот вокруг своей оси. Она опять прижала руку к виску, кобыла заплясала.
- Там Къяарай собирается оленя везти, - сказал Киаран, в голосе его слышалась тревога. - С ним поезжай.
- Да…конечно. А ты не вернешься?
- Я отцу нужен. Он хотел задержаться до самого конца. На границе инсаньи бегут и летят самые страшные твари. А я чую, когда граница подходит.
- Не страшно тебе?
- Страшно, - Киаран улыбнулся. - Но отец велел остаться. Он хочет поохотиться на что-нибудь посерьезнее оленя.
- Ну, удачи вам.
Амарела развернула кобылу и поскакала к людям Къарая. Среди слуа действовали какие-то молчаливые договоренности, союзы, внутренние потоки и течения, в которых она так и не смогла разобраться. У сыновей и дочерей короля Тьяве были свои маленькие дворы, и конкуренция, а иногда один слуа уходил от одного покровителя и переходил к другому, почему - кто его знает. Только жрицы в синем не держали ничью сторону и занимались календарем, работами в замке и заготовкой еды, раздавали приказы и советы, их слушали и почитали.
Къарай кивнул Амареле и подал знак своему маленькому отряду. Порысили лесной тропой, которая и тропой-то не была, так, более редкие деревья, просветы в буреломе и проплешины свежей кислицы. У засыпанных сухой хвоей сосновых корней Амарела углядела кабанью лежку. Через светлый подлесок порскнул заяц, наполовину белый, наполовину серый, словно в ми-парти, видно не определился. Орали птицы. С мохнатой еловой ветки зелеными глазами глянул гулон.
Если бы не толкающиеся под сердцем воспоминания, она была бы здесь, как дома. Но это не так… где ее дом?
Свисающая с седла запрокинутая оленья голова глянула остекленелым глазом, серый язык вывален. Рога светлели прихотливыми изгибами. У гнедого жеребца Къарая была синяя суконная попона, зубчатый нагрудник, вышитый вприкреп золотом. У полуночных коней нет ни клыков, ни когтей - красивые холеные звери с сухими ногами и точеными головами. Связка подстреленных куропаток била гнедого по лоснящемуся крупу. Хвост заплетен синими лентами.
