Белая кровь. Пробуждение бога (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна (полные книги txt) 📗
– – Обещаю, профессор! – – согласилась Одра и, сообразив, что она опаздывает к Тео совершенно безбожно, бросилась в сторону общежития.
– – Спа-асибо! – – прокричала девушка на бегу, надеясь, что Тристил ее услышал.
Прошлое…
Старший преподаватель Арролин Шаред с благоговеньем рассматривал с таким трудом добытый образец. В запечатанной древним сургучом колбе, едва заметно сияя, находилась белая божественная кровь. За столько тысячелетий она не свернулась, даже не загустела, и уже один этот факт вызывал чистейший исследовательский восторг. Культ белой крови привлекал Арролина еще со школьной скамьи, но действительно заняться его изучением Шаред смог только в университете. Адепты этого странного учения верили, что Древние боги, несмотря на то, что их давно уничтожили, имели некую возможность сохранить свои силы и передать самым верным последователям. А, кроме того, то, что текло по венам высших сущностей, обладало поистине волшебными свойствами. Легенды рассказывали, что когда боги еще были живы, нескольких капель их крови могло хватить, чтобы воскресить давно умершего человека, или же, наоборот, отравить целый город. Увы, со смертью своего носителя кровь теряла чудесные свойства, хотя все равно считалась в инквизиции опаснейшим оружием, а потому тщательнейшим образом охранялась. Впрочем, насколько Арролин знал, ее запасов было достаточно. За одну только финальную битву светлых богов с Темным на землю пролились реки белой крови.
Спустя тысячелетия инквизиция собрала все сосуды по музеям и коллекциям и опечатала в своем хранилище. Образцы выдавались лишь тем исследователям, кто прошел строжайшие проверки и подписал десятки соглашений, приказов и инструкций по правилам безопасности при работе с белой кровью.
И вот, спустя несколько лет после подачи запроса, теплой весной, когда парк МПГУ подернулся дымкой цветущих вишен, Арролин наконец держал в руках пробирку с несколькими миллилитрами бесценного образца. Судя по бирке, на которой черным маркером была помечена буква “Т”, предыдущие исследователи предполагали, что данная порция крови принадлежала самому Темному богу. Насколько Шаред знал, какой-то особой системы при выдаче образцов не было – – кому как везло. Впрочем, для его исследований сгодилась бы кровь любого божества.
Арролин не мог оторвать взгляда от пробирки. Он то и дело останавливался и проверял сумку – – не повредилась ли его драгоценность. Вообще-то к пробирке также крепилась цепочка, чтобы ее можно было повесить на шею, но это мужчине казалось чем-то кощунственным. В итоге, на десятой по счету остановке, Арролин решил, что лучше довериться своим рукам. Шаред спешил от главных ворот, мечтая быстрее попасть в свою лабораторию и забыться в работе, а потому, не задумываясь, свернул с главной аллеи, в сторону тенистых тропинок.
Он едва замечал, что происходило вокруг него, весь путь от инквизиции он смотрел только под ноги, на устланную вишневыми лепестками аллею, и боялся обо что-нибудь запнуться и разбить пробирку. А потому, когда одну из тропок поперек перегородила какая-то бесформенная колода, он машинально собрался переступить через нее…
Колода хрипло и беспомощно застонала.
Арролин замер. Словно пелена упала у него с глаз. На тропе лежала женщина, из перерезанного горла, не останавливаясь, лилась кровь; с вишен на тело красиво слетали розоватые лепестки.
– – Леди Билбери! – – Шаред не мог поверить своим глазам. Это должно быть просто какое-то наваждение! Или шутка!
Заместительница декана факультета общей теории не могла вот так страшно умирать всего в сотне метров от главной аллеи. Быстро повесив на шею пробирку, Арролин склонился к волшебнице, четко проговаривая общее заклинание исцеления и остановки крови. Пока леди дышит – – еще можно ее спасти. Какое чудо, что он решил срезать дорогу! Иначе утром студенты нашли бы только остывший труп! Ощущая угасающую жизненную силу Илен Билбери, Арролин попытался погрузить ее в полустазис, чтобы она хоть как-то дотянула до появления целителей.
Женщина силилась что-то сказать, но рана на горле лишала всякого шанса понять ее речь. В момент, когда Шаред образовал мерцающую сферу, волшебница внезапно дернулась, пытаясь схватить Арролина за плечо. Но вместо этого окровавленные пальцы задели цепочку, скользнув по ней и судорожно сжав пробирку.
Та оказалась слишком хрупка.
Шаред от неожиданности, пытаясь сохранить кровь, отпустил заклинание.
Белые капли попали на рану. Еще секунду ничего не происходило, и Арролин даже успел ужаснуться из-за потери образца, как Илен замерла, а спустя несколько мгновений тело волшебницы стало на глазах истощаться. Магия просто утекала вместе с жизнью, и никакие заклинания не могли ее вернуть.
Арролин уставился на испорченную пробирку. Ничем иным, как действием белой крови, произошедшее не получалось объяснить. Переведя взгляд на тело, старший преподаватель сосредоточился и ушел в м-пространство, вызывая службу танатологов, дежурного инквизитора, секретаря факультета общей теории.
От м-пространства Шареда отвлек шелест. Кусты неподалеку зашевелились. Из них вышел ободранный ветками худенький мальчик лет четырех. Ребенок с диким ужасом в голубых глазах смотрел на тело, но продолжал идти вперед, будто кто-то его вынуждал. Арролин не успел его перехватить. Он сам был слишком напуган произошедшим. А мальчик с нелепо разлохмаченными волосами плюхнулся рядом с телом в лужу натекшей крови и дотронулся маленькой ладошкой до шеи волшебницы, словно бы проверяя пульс.
Весь МПГУ стоял на ушах.
Кому могла перейти дорогу миловидная волшебница, всего несколько недель назад сыгравшая свадьбу? Она спешила на зачет к группе целителей, была любима студентами и коллегами, и ни с кем не ссорилась, не считая бывшей жены своего мужчины. Но та жила слишком далеко, в другой системе.
С мальчиком, сыном одной целительницы, которая как раз ждала со своей группой леди Билбери, сейчас работала и инквизиция, и специалисты с кафедры менталистики. Но вроде бы психика ребенка сильно не пострадала.
Вместо печали по убитой коллеге и тревоги за случайного свидетеля Арролина беспокоила другая мысль: реакция белой крови на умирающего человека. До него уже проводили исследования на взаимодействие крови с людьми: с живыми, мертвыми, старыми, юными…
Подобное было внове.
Но особенно угнетало и не давало покоя другое.
Повторить подобный эксперимент на умирающем не позволяли ни уголовный кодекс, ни нормы морали и этики.
Арролин же чувствовал, что разгадка находится где-то рядом. И исследовательский азарт вместе неутолимой жаждой открыть что-то новое, бесконечно важное, требовали не останавливаться, идти вперед, несмотря ни на какие запреты и сложности.
Он смог выбить разрешение на получение еще нескольких образцов, предположив, что роль сыграла принадлежность крови Темному богу, и занялся новыми исследованиями.
Уже неделю он каждый вечер уходил в неблагополучные районы Сиэлена, где его каждый раз постигала неудача. Сегодня чуда также не произошло. Раздраженный Шаред, подсчитывающий, на сколько еще вылазок хватит полученных образцов, прошелся незаинтересованным взглядом по пустующему парку, заметив невдалеке пошатывающегося волшебника.
Не придав значения, мало ли перебрал человек, сегодня как-никак был последний сессионный день, Арролин пошел дальше. Только когда человек упал и захрипел, Шаред вскинулся и, не веря своей удаче, подбежал к телу.
Мужчина, один из технических рабочих, тихо и прерывисто дышал. Арролин не мог припомнить его имени, зато теперь понимал, почему тот не позвал еще на помощь. Это был самый обычный человек, лишенный дара. Теперь, попав в круг света одного из фонарей, Шареду была отлично видна и цепочка из капель крови, и колотая рана на спине – – не такая уж серьезная. Во всяком случае, удар пришелся ниже сердца, задев лишь мягкие ткани.
У старшего преподавателя был выбор – – либо спасти человека, либо провести эксперимент. Шаред неуверенно перевел взгляд с раненого на пробирку. Возможно, кровь действовала лишь на территории с большой концентрацией магии? Когда еще будет шанс? Может, этот рабочий попался ему на глаза неслучайно, и само провидение привело сюда старшего преподавателя? Арролин оглянулся – – на аллеях никого не было. Практически все отмечали окончание сессии: и отмучившиеся студенты, и изрядно уставшие преподаватели. Где-то совсем близко зазвенели женские голоса, обсуждающие последнюю пересдачу.
