Зачарованный книжник - Сташеф (Сташефф) Кристофер Зухер (читаем книги .txt) 📗
— Наверное, я должна поклясться, что никогда не использую знания, полученные от тебя, во вред другому человеку? — спросила она у монаха.
— Да, ты должна дать мне такое слово.
Клотильда посмотрела в его глаза, и прежние мучительные страсти вспыхнули в ней вновь, но ненадолго.
Ведь былые обиды оказались отодвинуты восторгом нового знания. Женщина справилась с чувствами и твердо сказала:
— Клянусь Всемогущим Богом…
Монах остановил ее движением руки.
— Я не хочу, чтоб ты божилась.
Клотильда снова пристально посмотрела ему в глаза, невольно припомнив, что этот человек слышал ее проклятия. Мог ли он теперь верить ее клятве именем Бога, хоть и данной от чистого сердца? Пожалуй, что нет. Клотильда с удивлением обнаружила, что в настоящий момент готова помириться с Богом.
Перехватив изумленный взгляд Гвендолен, мать настоятельница улыбнулась.
— Да, именно так. Не правда ли, наше самомнение не знает границ?
Итак, Клотильда сделала так, как хотел монах. Она не стала божиться, а лишь сказала:
— Даю мое самое торжественное слово, что никогда не использую полученные знания, дабы вредить людям, — и, подумав, добавила, — разве только для самозащиты или защиты моих близких. Да что там вредить: пожалуй, теперь я буду искать способ помочь всем людям, даже незнакомым.
— Ну, этого достаточно, — монах сел и, очистив рукой кусок земляного пола, принялся чертить сухой веткой нехитрые картинки, призванные пояснить его слова.
Клотильда внимательно смотрела и слушала. Она с удивлением узнала, что различные субстанции могут соединяться, образуя новые, или же, наоборот, разъединяться, очищаясь при этом. Ей открылось, из чего состоит кровь и как она течет. Монах рассказал также о неких крохотных сущностях в человеческом теле, невидимых для глаза, но воспринимаемых мозгом. Весь остаток дня он посвятил учебе, и Клотильда жадно впитывала знания, задавая при этом сотни вопросов.
Ночью монах продолжал заниматься со своей ученицей, сделав только короткий перерыв на еду. Сам он ничего не ел, но накормил отшельницу, а также молодую мать с ребенком из своего горшка, который, казалось, не пустеет. Закончили они только на рассвете. Монах снова надел рясу, подпоясался и со вздохом взял свой посох.
— Нет, не оставляй нас! — закричала Клотильда. — Мне ведь надо еще столько узнать!
— Ты знаешь достаточно, чтоб самостоятельно разобраться в остальном, — заверил ее монах. — Поверь, добрая женщина, тебя ждет успех на этом пути. Мне же время уходить. Ведь понадобились бы годы, чтоб передать тебе все мои знания, а я не могу задержаться так надолго.
Клотильда молчала, с одной стороны, впечатленная объемом его знаний, с другой — пораженная тем, что кто-то чистосердечно назвал ее доброй женщиной.
— На Грамарии еще много страждущих душ ждет моей помощи, — пояснил монах. — И я должен идти туда, где требуется мой дар целителя. Ведь идет незримая война с некоей силой в этой вселенной. Имя ей — Энтропия, и она постоянно нарушает естественный ход вещей. Именно Энтропия заставляет все идти вкривь и вкось, подталкивая наш мир в конечном счете к Хаосу, несущему людям всяческие несчастья, горести и даже гибель. Болезнь — один из аспектов этого явления, ведь она нарушает нормальное развитие организма, и Беспорядок заявляет свои права на нашу бренную плоть.
Следовательно, чтоб победить, нам надо поддерживать в ней Порядок, облегчая тем самым человеческие страдания.
Клотильда нахмурилась, осознавая услышанное.
— Ты хочешь сказать, что если я намерена сражаться с болезнью и побеждать смерть, мне тоже необходимо поддерживать Порядок внутри себя?
— Внутри и снаружи, — монах положил руку ей на плечо. — Тебе необходимо создать именно такую упорядоченную организацию, а от меня ты получишь первые правила, на которых она должна базироваться.
Клотильда судорожно вздохнула и потянулась к его руке, потому что ей показалось, будто ее тело пронзили раскаленные молнии, проникая не только в мозг, но и в самое сердце. Однако ее рука остановилась в нескольких сантиметрах от длани монаха, а его глаза цепко удерживали взгляд отшельницы, пока обещанная информация перетекала к ней из его сознания.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Когда этот поток прекратился, монах убрал руку.
Заглянув в себя, Клотильда осознала, что горечь и ненависть ушли из ее сердца. Нет, конечно, она помнила все оскорбления, нанесенные ей односельчанами, но они больше не ранили ее. Былые обиды казались такими далекими, как будто все это произошло с другим человеком.
— Так ты принимаешь эти правила? — спросил монах.
— Да, от всего сердца, — прошептала Клотильда.
Она хотела опуститься перед ним колени, но монах мягким движением удержал ее.
— Ты не должна преклонять колени передо мной, сестра моя во Христе! — возразил он. — Я всего лишь человек, который стремится быть хорошим и нести людям добро. К тому же, не всегда преуспевает в этом.
— Ну, мне-то и моим близким ты очень помог.
— Верни этот долг, делая добро другим людям. Это — первое правило Ордена целителей: использовать знания лишь для того, чтобы помогать другим людям или защищать себя и своих подопечных от опасности. Но скоро тебе предстоит узнать, что иногда атаку легче отразить, оказав помощь врагу, а не побеждая его.
— Я так и буду поступать, — едва слышно прошептала Клотильда.
— Что ж, это уже хорошо, но мне бы хотелось попросить тебя о большем. Используй данное тебе знание, чтобы помочь любому страждущему, готовому последовать за тобой, никогда не отворачивайся ни от одного больного, — Клотильда нахмурилась, глядя в глаза монаха и пытаясь прочесть там ответ.
Она не понимала, зачем брать с нее такое обещание.
Тем не менее она произнесла:
— Я согласна жить по этим правилам. И сделаю все, что в моих силах, для установления Порядка, о котором ты говорил.
— Преданное сердце! — монах наконец-то улыбнулся — широко и ослепительно.
Затем, однако, улыбка исчезла с его губ, и он посмотрел куда-то в сторону:
— Но я чувствую еще чью-то боль — и немалую! Я должен спешить туда, чтобы нести исцеление. Может быть, я еще вернусь, чтобы дать имя твоему Ордену.
Бог тебе в помощь, добрая женщина!
— Но куда ты направляешься?
— Туда, где я нужен. Прощай!
Когда дверь закрылась за его спиной, Клотильда рванулась вслед. Она вскочила со своего тюфяка, шатаясь, подбежала к двери, рывком отворила ее и замерла. Снаружи никого не было. Более того, не было видно даже следов монаха — лишь снег, кружась, падал на землю.
— Это было чудо, — прошептала одна из монахинь — слушательниц матери настоятельницы.
— Возможно, — осторожно согласилась та. — А может быть, он был всего лишь обычным монахом, одним из многих. Мы знаем, что они в своих монастырях постоянно ищут новые применения для тех необычных способностей, с которыми рождаются некоторые люди…
Гвен хотела было рассказать им о том, сколь редки подобные пси-способяости вне их планеты, но передумала.
— ., возможно, он был именно таким монахом, путешествующим с миссией, возложенной на него настоятелем монастыря. Естественно, в методах его лечения не было ничего чудесного — мы и сами владеем этими методами. А бездонный горшок мог оказаться просто очень большим горшком при тех малых порциях, что съедали больные.
— Но был еще шрам, — заметила одна из пожилых монахинь.
— Да, след от ожога, от запястья до запястья, через обе руки и грудь, — кивнула мать настоятельница. — Должно быть, он жестоко пострадал в молодости и через собственную боль познал необходимость всепрощения, о котором говорил.
— Но, возможно… — Гвен понимала, что мать настоятельница пыталась дать рациональное объяснение там, где остальные монахини видели чудо.
Сестра Патерна Теста даже не ответила на невысказанный вопрос. Она просто сидела и ждала, когда пожилая послушница напомнит Гвен известные факты:
