Время проснуться дракону. Часть 1 (СИ) - Морецкая Анна (электронные книги бесплатно TXT) 📗
А с каждым новым голодным урчаньем живота, с каждой новой судорогой, болью въедающейся в промороженные суставы, с каждым укусом вши, впивающейся в его немытое тело — он станет превозносить себя над «нечистыми» людьми. И чем ярче и насыщенней будет проходить жизнь окружающих, тем выше будет подниматься тот пьедестал.
А теперь представим, что видят эти самые, окружающие его люди. И не забудем, что это все больше простые селяне и горожане, которые, как помнится, тоже ни большим умом, ни образованностью не отличаются. А видят они истинно святого человека, который, не жалея себя, молится за них Светлому!
Почему они уверены, что его молитвы звучат за них всех? Да просто потому, что он пастырь их! Они-то свое дело делают — пшеничку растят, горшки лепят, мечи куют, ну и так далее. А его дело за них молиться — на то он тут и поставлен в храме Светлого!
И вот уже не он один себе пьедестал строит, а всем народом возводится постамент тот — все выше и выше. И понимает он тогда, что не зря гнобил себя столько зим — он теперь для всех глаза Светлого, и уши, и голос. И начинает сначала поучать именем Его, затем направлять, а потом и вершить. И в полной мере вкушает он одно из опаснейших «излишеств» — чувство власти над ближним! Да только ему, давно отвернувшемуся от разных благ и удобств, кажется, что власть не грех, а благословение, дарованное ему за труды самим Светлым.
Но если теперь уж не юнец, а человек умудренный годами, достиг того положения, когда его и слушают, и идут за ним, то это однозначно — он человек неглупый. И понимает, что людей, пьедестал его на своих плечах несущих, по своему образу и подобию сразу он переделать не сможет. В общем, ума ему хватает — против толпы не переть.
И тогда направляет он все чувства, раздирающие его изнутри, и негодование, и неосознанную горечь от потерянных им самим зим, и жалость к своему разрушенному уже немолодому телу, и злобу ко всему радостному и живому, на тех одиночек, что носят в себе частицу Темного, на «неправильный» Мир. То есть, на магов и волшебниц. А его непомерно разросшееся самомнение нашептывает ему, что раз делается это во имя Светлого, то Он ему все и простит.
— Но маги-то — выходцы из королевской Семьи и из знати, что в более или менее близком родстве с ней! Как так получается, что какой-то храмовый служка поперек всем им идет?! — недоуменно воскликнул Вик.
— Да на таких-то, слава Создателю, пока и не замахивается. Но, надо заметить — пока! — ответил ему Рой. — Только вот маги уж давно не только у знати рождаются! За столько-то тысяч зим сколько раз те господа свои мужские причандалы в штанах не удержали и в народ кровушки господской повыносили?! Так что, давно уж детишки с Даром появляться стали и в простых семьях. Деваха-молочница согрешила, сливочки по господским домам разнося, а потом у какого-нибудь мясника в семье, полвека спустя, ребятенок-то одаренный и появится. А дальше так и пойдет — кровушку-то с магией всего разок достаточно в род-то затащить!
Теперь уж и в Академии — именно они основной народ. Приходят — пять да пять с трудом складывают, а вместо имени знак Светлого ставят, так как букв совсем не знают. А потом вполне так расходятся, а под конец учебы ничем от графских-то наследников и не отличаются. На них, кстати, все и держится в основном. И армейские и флотские маги, да и в Приказах разных — почти все из простонародья.
Имя-то они себе традиционно новое берут, Дар имеют — вот тебе и уважаемые люди сразу! А что кровь-то у них по жилам простая бежит, так это уже и не важно, дальше-то все от ума природного, да даденной силы зависит. А выходцы из знати часто в папиных замках замыкаются, да потом в башне сидят и великих волшебников из себя строят. Им-то выслуживаться и деньгу зарабатывать не надо, вот и тухнут где-то по провинциям, кормя свое самолюбие.
Да, очень сильный Дар редко встречается, собственно, как и везде — в каждом деле истинный талант редкость. Но на самом-то деле магов гораздо больше среди людей, чем принято считать. Кто посильнее, тот, как правило, в Академии оказывается. А простые предпочитают сами, своим умом Дар познавать, или у соседских знахарок учиться. А уж сколько народа с совсем слабенькими способностями неучтенными перебивается — и не счесть. По разным мастерским обитают, посуду от битья да серпы от ржи заговаривают, а умеющие живность понимать, в общественных конюшнях с чужими норовистыми лошадьми управляются.
И тогда все тот же вопрос возникает — как какой-то служитель может против них выступать? Если они среди народа повсеместно живут!
А так! Кап да кап на мозги-то простенькие, к раздумьям неприученные — вот народ и начинает понимать, что все беды его от того, что среди них порожденья Темного живут. Уразуметь-то не могут, что понос кровавый на целый квартал напал, потому что отхожие ведра на улицу лили, да стоки не чистили. Вот и выходит, что это соседский аптекарь на них болезнь наслал, чтоб они все к нему на поклон пришли да деньгу принесли. А если кто уж совсем помрет от того поносу, то это точно злобный аптекарь постарался! Вот и отправляется тот, ранее вполне уважаемый дядечка, не куда-нибудь, а прямо на костер — чтоб скверна Темного не распространялась.
А заведение его, травой сухой набитое да настойками на самогоне, тоже жгут. А огонь-то в нем сильный разгорается — необычный огонь, а колдовской, не иначе! Да перекидывается на соседние дома — управы-то на него нет!
А останавливается в аккурат там, где знахарка-волшебница живет. Вот и получается, что у добрых людей дома-то погорели, а у твари Темного — нет! Не дело это — так над честным людом издеваться! И отправляется та знахарка вслед за аптекарем.
Тут уж все, кто магией наделен, начинают понимать к чему дело идет и из города линять по-тихому. Но какой-нибудь мальчишечка ремесленник, по молодому делу живущий на авось, остается. И вот уже оказывается, что в крынках, которые он заговаривает, молоко-то киснет и киснет! А то и змея какая, вот именно в его горшке, гнездо-то в подполе и совьет. И уже гонят того мальчишечку через весь город, да камнями нещадно закидывают!
Можно, конечно, думать — страшные сказки?! А вот и нет… Страшные или нестрашные — а уж точно не сказки! Несколько зим назад один такой «правильный» настоятель, ни где-нибудь, а в самом Старом Эльмере такого шороха навел, что и к сегодняшнему дню еле разгребли дела его! Всех мало-мальски обладающих даром разогнал — не только из города, но и по округе! И это в одном из крупнейших городов королевства, а не в каком-нибудь захолустье. И пока по лету очередная эпидемия не хлынула в соседние провинции, никто ничего так и не узнал!
Где Совет и префект были? Не один же настоятель в городе том управлял?
Кап да кап — помнится было говорено. Совет-то, он что? Сидят себе в Ратуше и народ их только по Великим праздникам и видит, а так, даже указы на площади глашатай зачитывает. И Префект не лучше. Да, солдаты его по улицам ходят, пьяные драки разнимают и ворье по закоулкам гоняют, но сам-то он где? Тоже в народ не идет. А настоятель всегда в храме — все и спешат к нему за советом. А он-то, божий человек, и службы день — через день отчитывает, и каждого младенчика, только народившегося, благословляет, и каждого ушедшего в Мир иной провожает. Так кого народ слушать станет? М-м?
— Ужас какой-то! Неужели все так страшно? — воскликнул Вик пораженно, и, не усидевши на месте, стал прохаживаться по балкону вдоль перил.
— Все еще хуже, чем я рассказал. Не забывай — знати не так много, и магов сильных тоже! — ответил Рой, тяжелым тоном.
— Неужели народ против магов, а значит и знати, так запросто пойдет? Да и потом, не все ж такие верующие, чтоб безоговорочно за священником следовать?! — воскликнул Вик, не желая все еще принимать тревожащих доводов брата.
— Конечно, не все такие праведники. А большинство из них — как раз наоборот! Но ты же должен понимать, что такие еще опаснее? Там, где фанатично верующий захочет сместить мага в угоду Светлому, то за ним пойдет следом сотня неверующих — потому, что маг тот богат, и будет чем поживиться.
