Рыжий (СИ) - Иванушкин Александр (книги без регистрации .TXT) 📗
— Чуть не помер со страху, пап. Особенно когда мы падали.
— Куда мы падали?
— Вниз, пап. С неба. На землю.
— И живы?
— Живы. Ты не помнишь разве? Вначале мы с мамой разговаривали, только звука не было. Потом морф съел твой доспех. А потом ты съел морфа и все взорвалось. А потом мы падали. Я кричал, но ты не слышал.
— Да. Работа у нас опасная.
— Издеваешься?
— А ты знаешь, что я утерял расовую идентификацию? Что это значит?
— Наверное таких рас нет в системном реестре.
— Я теперь имею свойства своего доспеха. И навык «морф». Проверим?
— Как?
— Ну, давай я превращусь в крокодила!
— Нет. Безумству — нет. Хотя бы на какое-то время. Пожалуйста, пап. Я должен прийти в себя. Лите все рассказать. Она вот меня понимает. Обещай!
— Ладно, малыш. Буду тихий, смирный, незаметный. Как скажешь.
— Спасибо, папа.
А малыш уже не малыш. Пытается рулить со страху. Так он меня со страху и покинуть может. И привязался к Лите по переписке. О чем они там болтают? Обязательно посмотрю.
В конце концов, когда он станет системой, он все едино меня покинет. Так что пора думать не о развитии детей, а о пенсии. Эти десять очков я ему не отдам. Три в силу, три в скорость, четыре в мозги. 21 мозгу. Теперь я с Тенью по уму сравнялся.
Но надо признать, что в моих действиях на небе мозги участия не принимали. Вот вообще.
В палатке находилась лежанка, табурет и закрытый сундук. На сундуке стоял кувшин с водой и пустая железная тарелка. А что снаружи? Я встал и вышел. Снаружи был Великий Язык.
Где Чапа? Чапы не было. Было стойбище хамухов в отдалении, а рядом большая яма в земле. Ага. Мне поставили палатку прямо на месте падения. Вежливо. На краю стойбища поднимался в небо черный дым. Кузня, наверное. Да. Вот это далекое «плям», «плям» — звуки кузни.
Антиграв. Я поднялся на пол метра и опустился обратно. Телепорт. Я пропал и возник в палатке, пропал и возник снаружи. Невидимость. Оп, а как это проверить? Я по прежнему сам себя видел. Руки, ноги, Аргумента зависшего в чате.
Ого! На голой груди, прямо по центру, раскинул крылья красный двуглавый орел. Я унаследовал от Доспеха Рыжего и эту особенность. Ладно. Я убрал невидимость. Без зеркал или свидетелей не проверишь. Теперь самое занимательное — «морф». Пальцы правой руки вытянулись в стальные когти. Мамочка, хватит. Пальцы вернулись в норму.
Я — морф. Но почему система не пожелала сменить мою расу, а просто лишила расового идентификатора? Значит я «не просто морф», или смена расы «на ходу» не предусмотрена. Нет! У меня отягощение «любовь». Я не могу быть никем, кроме бабазяка мужеска пола. Увязнув в собственных заморочках, эта дура просто лишила меня идентификатора, с которым у нее такие проблемы?
Ладно. Задачи поставленные мною перед тем, как меня утянул в небо вызов (как жабки это делают?) никуда не делись. И первая — черный колдун. Мои литровые штаны были на мне и я направился к хамухам.
По дороге заматеревшие мозги строили безупречные схемы. Берешь морфик, придаешь свойство, «развоплощаешь морфик в себе» — свойство твое. В итоге, всем заправляют исключительно «умеющие любить», да, вселенная? «Рыжик, я помогаю только тем, кто мне нравится». Показалось. Или нет?
Но в любом случае, каким бы точным и сложным не был мозговой расчет — приходит паладин хаоса и все рушится. Хоть мысли напрямую читай, все едино победит спонтанный непредсказуемый идиот. Вот 21 единичка мозга варпа Ганса Глосса Третьего легла в болото и не пискнула.
О! Хамухские женщины. На краю стойбища что-то делали силуэты в коротких халатиках и штанишках блеклого цвета. Одежда очень походила на дальневосточную. Меня увидели и молча убежали. Ну да. Тут баба не человек. Простите, «не хамух».
Пойду ко я в кузню. Кузнецы — непростой народ. Между больших и не очень кожаных палаток попадались и мужики. Хамухи смотрели спокойно и сами не заговаривали. Достоинство и такт. Все были в штанах, без доспехов.
Кстати, никаких татуировок, серег, железок в носу и прочего гоблинского гона не наблюдалось. Шрамы — да. И чем старше был хамух, тем больше на нем было шрамов. А я тут с татухой на груди хожу, как чудак пещерный.
Кузница была маленькая. Очевидно переносная, не стационарная. Меха качал молодой однорукий парень, а звенел молоточком по раскаленной заготовке мужик ровно в два раза шире меня. Я зашел под навес.
Квадратный хамух бросил заготовку в жаровню и кивнул однорукому «качай». Тот налег на палку, торчащую из мехов, а кузнец повернулся ко мне.
— Камень нога — вверх не лететь?
Он шутил, что ли? Точно шутил.
— Камень нога думать. Я — нет.
И хамухи заржали. Кузнец ткнул молоточком в себя, потом в однорукого:
— Награл. Талох.
— Рыжий.
Представился я. Кузнец махнул рукой останавливая подмастерье и положил молоточек в ящик на полу. Из ближайшей палатки выбежала женщина с кувшином и встала недалеко от навеса. Подсматривала она что-ли, в щелку, ожидая конца работы?
Награл приглашающе повел рукой в ее сторону. Кувшин. Руки помыть? Я подошел к женщине и она, полуотвернувшись, наклонила кувшин. Из горлышка пошла тонкая струйка воды. Я подставил руки. Потер их друг о друга. И отошел.
Из палатки тут же появилась женщина помоложе с полотенцем. Она так же, полуотвернувшись, ждала пока я вытру руки. Затем помыли и вытерли руки кузнец и подмастерье. Женщины скрылась в палатке. Мужики проследовали к верстаку и расселись вокруг на табуретах.
Из палатки снова выбежали женщины. Они прибрали мусор с верстака, постелили на него коврик и убежали. Ага. Вот так по простому, меня пригласили перекусить. Я уселся за этот стол третьим. Награл вознес указательный палец.
— Верх нога. Верх голова. Одинаковый еда.
Еда Черного Эля мне подходила. Надеюсь и хамухская не отравит.
— Еда живот. Нога голова кость.
Вступил в беседу однорукий Талох.
Тема интересная, но мне нужно другое.
— Белый носорог?
Хамухи переглянулись. Может за едой о делах не говорят? Но Наргал ответил.
— Трахать.
Ага. Чапа нагляделся на попец носорожки бегущей впереди и в нем случилась любовь. Главное, что он здесь, а значит старик и Латоп тоже. Женщины поставили на верстак большую тарелку с нарубленным мясом, кружки с каким-то питьем и исчезли.
Ну что же. Еда, это да. Мясо было вкусным, но сильно перченным, а в кружке было пиво. Ну, что-то очень похожее на пиво. Я с хамухами увлеченно кушал. Этим не отравишься. Это точно. Как женщина с кувшином угадывала когда ей выбегать из палатки и подливать каждому из нас пиво?
Кстати, достоинства в этой хамухше было не меньше, чем в ее муже. Этот четкий ритуал «отсутствия», демонстративный «взгляд в сторону» и ловкие точные движения. Очень высокого духа дамы в штанишках. Ну, так мне показалось.
Когда я оказался серьезно, на грани засыпания, сыт, появился Латоп в сопровождении того самого лежебоки часового. Ну да. Слух прошел по деревеньке. Хамухша Наргала как раз подливала мне пиво в опустевшую кружку, и потому, с кувшином воды и полотенцем, к ним выскочила молодуха.
Латоп и лежебока одновременно сделали жест отрицания в ее сторону, и она нырнула обратно в палатку. Ого, можно было и так? Я встал. Боже, меня качает!
— Награл большой еда.
Сказанул, и тут из меня вышла совершенно драконья отрыжка. Кузнец торжественно поднялся напротив и возгласил:
— Рыжий мой стол всегда.
Договорились. Эльфийское вино мой организм даже не замечал. От хамухского пива Рыжего повело. Я развернулся к Латопу.
— Рвать жидкий урод!
Неожиданно мужские голоса вокруг взорали «Хамух!!!». Оказалось, что вокруг кузни уже образовалась некоторая толпа. За Латопом сюда подтянулись другие. Они были в доспехах и без. Были перемотанные тряпками легко раненые. Где идет бой?
— Где!?
Заорал я выпучив очи.
— А-ааа!!!
Заорали все вокруг, и, даже, кажется, Латоп. Я хватанул налитую хамухшей кружку залпом. Наргал застегивал на себе железную кираску. Молодая хамуш делала тоже самое на одноруком. Латоп, опершись на фламберг (все еще морфик), скалился и сиял глазками. Похоже ему нравилось происходящее.
