Сны Черной Жемчужины (СИ) - Линкольн К. Берд (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
— Да, — мрачно сказал Кен. — Но она была в глубоком сне десятки лет, еще больше — заморожена Юкико. Она еще не полностью свободна, над этим нужно еще поработать.
— И?
— И что?
— Тут явно напрашивалось «и».
— Почему ты так говоришь? — Кен довольно мило нахмурился.
— С тобой всегда есть не озвученное «и». Что-то опасное или ужасное.
— Я не вру тебе, Кои.
— Нет, но ты король частичных объяснений, — какая отличная из нас королевская пара.
Из задней части грузовика донесся приглушенный стук, Кен вдруг резко свернул к вратам выхода. Меня отбросило влево, я задела его левую руку, не успев схватиться за панель. Когда мы выровнялись на другом шоссе, поменьше, где не было стен, Кен вздохнул и уперся локтями в руль. Дорога временно была чистой, тишина — напряженной, и пейзаж сливался полями с темными силуэтами традиционных домов.
— Помнишь, как слуга Улликеми, Мангасар Хайк, порезал тебя и Марлин? Как он использовал вашу кровь для магии слов?
— Конечно, — мои пальцы задели тонкий след от ножа Хайка на моей щеке.
— Я рассказывал раньше, что магия вне способностей нашего вида требует крови. И великая магия требует освобождения сущности — рождение или смерть.
— Никто не умер, когда я выпустила Улликеми. Даже Хайк.
— Да, — сказал Кен. — Это было неожиданно, — может, из-за этого он решил показать меня Совету. Или не Совету, а привезти для планов Зеркала, чтобы выпустить Черную Жемчужину. Все запуталось, и я хотела, чтобы кто-то сказал мне, что правильно, а что нет. — При этом ты чуть не убила Дзунукву, высасывая силы…
— Не специально!
— …и была под влиянием Буревестника.
— Древнего как Улликеми и Черная Жемчужина.
— Хераи-сан решил, что комбинация жизненной силы Дзунуквы и пожирание снов двух древних — Улликеми и Громовой птицы — дало достаточно сил, чтобы выпустить Улликеми из плена человеческого мифа.
В конце я съела и сон Кена. Сон обо мне, видение в первобытном лесу. То видение удержало меня в реальности в важный миг, когда я была переполнена снами и могла последовать в забытье с Улликеми. Забавно, что он не упоминал это.
— У тебя случайно нигде не припасен еще один древний? — я взглянула на знак шоссе на случай землетрясения, который мы проезжали, вместе с картинкой огромного сома. Мама в детстве рассказывала о мадам Пеле, топающей ногами, из-за чего острова и дрожали, но папа всегда винил землетрясения в Орегоне большого сома, живущего в разломах.
Я указала на следующий знак землетрясения.
— Постой. Это же не по-настоящему? Под Аомори же не живет большой сом?
— Конечно, нет. Это миф, — он был слишком серьезен. Даже не приподнял бровь в этот раз. Мне не нравилось, что он не рассказал сразу о плане с рекой Аисака.
— Нам нужна жизненная сила? Если ты, я и Кваскви отдадим немного крови, этого не хватит?
— К сожалению, — сказал Кен с серьезным тоном, от которого зубы сводило, — кому-то придется умереть.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
— Ты только теперь сказал? — завизжала я. Все ругательства и гадкие имена казались жалкими по сравнению с моими ощущениями. Он открыл во мне новый уровень злости. Он не мог доверить мне эту важную информацию до последнего мига? Я сжала губы и надавила кулаками на глаза, сдерживая бесполезный поток злых слез.
Кен включил правый поворот и съехал в сторону старшей школы Товада.
Он подъехал к автомату оплаты за проезд, повернулся ко мне со спокойным и раздражающим видом, из-за чего я ощущала себя раздавленной эмоционально. Он поймал мой взгляд темными прудами смешанных эмоций.
Я не могла сдержать дрожь в животе.
— И как мы это сделаем?
Кен вытащил билет из-за щитка над стеклом и скормил его автомату вместе с йенами. Врата поднялись, и он повел грузовик с большей силой, чем требовалось.
— Ты съешь мой сон, жизненную силу моей сущности, и, когда я буду почти при смерти, Юкико-сан заморозит меня.
— Это самый глупый план из всех, что я слышала. Издеваешься?
— Это единственный шанс. Сломить власть Тоджо. Заставить Кавано-сана увидеть, что мир уже не такой. Побороть неправильное. Разве не стоит ради этого рискнуть жизнью Вестника?
— Ты не сделаешь из меня монстра! Я не хочу быть в ответе за твою смерть, даже если ты козел.
Кен подъехал на большую парковку, пока я возмущенно дышала. Он выключил двигатель и склонил голову, пристально глядя на свои ладони на руле.
— Я в ответе за несколько смертей.
Я назвала его монстром. Я вызвала стыд и боль из-за того, что он сделал как Вестник. Я не это хотела сделать.
— Это суицид.
— Юкико-сама на время заморозит меня, — его голос был ровным под спокойствием ужасающего смирения.
Моя дверца открылась. Юкико стояла у машины, впечатляющая, хоть я была выше из-за того, что была в кабине.
Синяя полоска слетела с неба с протяжным громким воплем. Звук резко оборвался, и Кваскви вышел из-за нее, уперев руки в бока. На его загорелой коже появились морщины у глаз и от улыбки, он выглядел старо и утомленно впервые с нашей встречи. Его верхняя губа была выдающейся, как у купидона, без его улыбки, придавая ему надутый вид, который казался слишком интимным вне спальни.
«Даже Кваскви переживает».
— Местные беспокоятся, — сказал он. — Опасно это все.
Юкико оглянулась через плечо на деревья, растущие у берега с камышами и высокой травой, вода за ними была зелено-коричневой. Видимо, то была река Аисака.
Уже наступило утро. Солнце согревало мое лицо.
— Мы понесем Черную Жемчужину отсюда?
— Как только Юкико разморозит ее, река должна приманить ее, — ответил Кен.
Кваскви отскочил в сторону, подняв руки и выставив ладони.
— Ни за что. Я знаю, что потом будет.
— Но если она не отправится в воду, — продолжил Кен, — кому-то придется быть наживкой.
— Потому ты себе ногу поранил, хитрый лис? Я ненавижу быть наживкой. Обычно наживку раздавливают или убивают. Почему Юкико не может быть наживкой?
Юкико странно повернула голову на шее, как сова, чтобы обрушить мощь ледяного взгляда на Кваскви. Ее губы изобразили карикатуру улыбки, показывая острые клыки и блестящий розовый язык.
Кваскви опустил руки и кашлянул.
— Ладно, не Юкико-сан, — он посмотрел на меня с надеждой, а потом сплюнул. — Забудь, мелкая баку. Ты не годишься.
Юкико вытянула сжатый кулак, словно собиралась отсалютовать, а потом медленно разжала ладонь. Звук шлифовки — даже десятикратной — донесся из грузовика, брезент надулся в нескольких местах. Драконша просыпалась.
— Может, стоит… — с хлопком брезент вырвался из крепежей, и Черная Жемчужина вырвалась из грузовика, направилась к нам сияющей огромной черной стрелой. Кен отодвинул меня с пути дракона за руку. Меня потрясло мерцание аквамарина и изумрудов в ее глазах. Двойные веки открылись и закрылись, Черная Жемчужина извивалась, ее хвост дико метался в стороны.
Юкико избегала ударов хвостом, перемещаясь с места на место, при этом у нее не выбилось ни волоска, но Кваскви было тяжелее, он безумно прыгал, как птица на лапах, чтобы его не раздавили.
— Пора, — отметил Кен, — бежать к реке.
Кваскви увернулся от хвоста Черной Жемчужины, но не отпрыгнул, а схватился за край и наступил на него ботинком со стальным носком. Голова драконши замерла, повернулась, и на Кваскви уставились немигающие глаза.
Что-то сильное поднималось в моей груди в ответ на сияние глаз Жемчужины. Давление вызывало боль, это был будто трепет от поездки вверх ногами на американских горках. Загадочная глубина ее глаз звала меня, обещала скрытый сокровища. Я шагнула вперед.
— Кои! — Кен потянул меня за руку. Я пыталась вырваться, чтобы быть ближе к тем красивым глазам. — Что с тобой и древними? — он прижал ладонь к моему лицу, разрывая контакт взглядов.
— Что? — я отодвинула его мизинец, чтобы он убрал руку.
— Не смотри ей в глаза, — Кен опустил руку.
