Гибель отложим на завтра. Дилогия (СИ) - Аэзида Марина (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Царица выглянула в окно: солнце уже готовилось нырнуть за горизонт, и зной немного спал. Шел двенадцатый день самого жаркого месяца в году.
Гл. 12. Вот первый шаг – и раб вошел в столицу
Илиринский дворец поражал воображение! Восхищал, изумлял! Он в корне отличался от замка, в котором Аданэй провел детство и юность. Тот строился крепким, с мощными стенами, а ночами выглядел довольно мрачно. Другое дело царский дворец Эртины. Казалось, в нем живут небесные духи и дети ветров. Многочисленными светлыми башенками дворец устремлялся в облака и словно сам был соткан из них.
Он состоял из двух частей, соединенных длинным мостиком из бледно-голубого мрамора, который располагался довольно высоко над землей. Впрочем, при перемещении по нему высота эта не особенно ощущалась: по краям мостка росли диковинные растения, так что казалось, будто ступаешь по тропинке аллеи.
Да, дворец удивлял Аданэя, он никогда прежде не видел такой роскоши, а потому, неся в руках тяжелый ларец с драгоценностями, поминутно озирался. Две темнокожие девушки-близнецы, которые шли по обе стороны от Аданэя, тоже не могли сдержать восхищенных взглядов. Ниррас же, привычный ко всем красотам дворца, смотрел строго перед собой и уверенно вышагивал по глянцевому полу.
По мнению советника, пришло время преподнести царице дары; он решил, что хватит уже желторотому бывшему принцу отсиживаться без дела, пусть теперь потрудится на благо Илирина и его, Нирраса, благо.
Перед тем, как постучать к царице, он еще раз оглядел троих рабов. На его взгляд, смотрелись они прекрасно. Посередине светловолосый Аданэй – то есть Айн, – а по обе руки от него темнокожие девочки, такие похожие, что их невозможно отличить друг от друга. Обе большеглазые, стройные, с длинными черными волосами, в которые вплетены золотые нити.
Советник осторожно постучал в дверь. На стук выглянула девочка лет четырнадцати, низко поклонилась, увидев Нирраса, и шмыгнула обратно. Через минуту вышла опять.
– Глубокоуважаемый господин советник, Великая царица позволяет вступить в ее покои.
Ниррас коротко кивнул, прошел внутрь, и вскоре из-за двери послышались приглушенные голоса. Советник вышел только через час, и все та же девочка приказала рабам пройти в царские палаты.
Правительница Илирина показалась Аданэю величественной и властной женщиной: строгий лик, гордая осанка, роскошные одежды и обилие дорогих украшений.
"И любят же илиринцы обвешиваться золотом", – внутренне усмехнулся он.
Ниррас тем временем отошел в сторону, указывая на троих рабов широким жестом.
– Моя повелительница, здесь одни из самых редких заморских сокровищ и самых прекрасных невольников из далекого Ишмира. Я прошу принять от меня, твоего верного слуги, эти дары в знак моей преданности.
Брови царицы радостно и удивленно поползли вверх, она неторопливо подошла, запустила руку в один из ларцов и вытянула тяжелое ожерелье, сверкающее изумрудами, затем небрежно провела пальцами по волосам одной из девушек и обернулась к советнику.
– Ниррас, мой Ниррас, ты всегда знаешь, как доставить мне удовольствие, – царица тихонько засмеялась. – Но как тебе удалось заполучить все это?
– Мой бывший слуга – ныне богатый купец – недавно посещал Ишмир по торговым делам. Вот и привез. А я купил. Такие сокровища достойны только царского дворца, а не купеческого дома.
– Понимаю, – царица качнула головой и еще раз окинула новых рабов взглядом. Приказала им сложить ларцы на столе, затем подала знак девочке и та, схватив за руки Аданэя и одну из сестер, повела их к выходу. Третья двинулась за ними. Уже за дверью донесся до Аданэя голос царицы:
– Присядь, советник, продолжим разговор.
***
Девочка, по дороге передав двух рабынь другой служанке, привела Аданэя в огромную светлую залу. В центре ее располагался шумный фонтан: красивая мраморная композиция из трех полуобнаженных женщин с кувшинами.
У фонтана стояли лежанки, а на них, развалившись, сидели мужчины и юноши. Судя по металлическим, как и у него, тонким браслетам на руках – рабы. Из помещения вело множество дверей, на которые Аданэй не обращал внимания, пока девочка не повела его к одной из них.
– Ты будешь жить здесь, – сказала она, открыв дверь.
Аданэй увидел несколько кроватей и почему-то сразу вспомнил публичный дом.
– А кто живет в других комнатах?
– Тоже рабы. Их здесь много. Как тебя зовут?
– Айн.
– Ясно. Так вот, Айн, скоро придет господин Уирген, он главный надсмотрщик. Ты его сразу узнаешь. Он скажет, что тебе делать, – девочка уже собиралась уйти, но обернулась в дверях и сказала:
– Меня называют Рэме. Запомни – Рэме. Если тебе понадобится о чем-то молить повелительницу, обратись сначала ко мне. Но только в крайнем случае, понял? А пока прощай. Видеться мы будем нечасто, – и девочка, рванув на себя дверь, выскочила из комнаты.
Аданэй огляделся и решил, что нет смысла находиться в этом помещении и дальше, лучше выйти в общую залу, послушать разговоры и, возможно, почерпнуть из них что-то полезное.
Однако ничего интересного он не услышал, рабы вели праздные беседы и не попытались заговорить с ним. Аданэй скоро заскучал, и чтобы хоть как-то скоротать время принялся разглядывать окружающих. На многих рабах он заметил украшения. Пусть не золотые, а из меди или серебра, однако само их наличие заставляло задуматься: насколько же богат Илирин, чтобы позволить такое?! В Отерхейне рабы жили куда более скромно. Да и селили их в подвальных помещениях или грубых бараках, а не в таких великолепных палатах. Илиринцы же, судя по всему, к роскоши были неравнодушны. Настолько, что это отдавало кричащей безвкусицей. Взять хотя бы царицу…
Задумавшись о ней, Аданэй решил, что ее не так легко обольстить, как утверждала Гиллара. Эта Лиммена, скорее всего, принадлежала к тому типу женщин, которые легко подпадают под обаяние молодых красивых мужчин, но никогда – под их власть. Но он сделает то, что никому доселе не удавалось! Он обязан, иначе все, что его ждет – участь раба. Он не может этого допустить! Нет, Аданэй не забыл еще, кем является, или являлся. Он родился свободным, он вырос господином. Но сейчас лучше всего забыть об этом, временно забыть о прошлом и не жалеть ни о чем. Кханади погиб, остался лишь Айн, раб. И ему, этому рабу, придется лицемерить. Называть Нирраса господином, сохранять на лице угодливое выражение и терпеть презрение со стороны советника. А ведь Ниррасу прекрасно известно, кем Айн является на самом деле!
"Если только судьба улыбнется мне, я отплачу ему той же монетой!" – злобно подумал Аданэй.
При мыслях о любовнике Гиллары лицо его болезненно скривилось, исказив точеные черты. Сейчас Аданэй мог показаться даже уродливым. Так случалось всегда, когда он сильно злился. А потому, обычно кханади усилием воли обращал злобу, отразившуюся на лице, в холодную маску: надменную, снисходительную и – красивую.
Советник давал ему повод для злости, постоянно напоминая о его рабском положении и называя не иначе, как "мальчишка" или "щенок". Сколько еще терпеть подобное? Пока он окончательно не потеряет чувство собственного достоинства? Впрочем, он его уже утратил. Сначала Дом красоты, потом многочисленные надсмотрщики, Элимер и, наконец, Гиллара с Ниррасом. Однако придется пройти этот путь до конца. А вот потом уже можно будет подумать о мести. В первую очередь, Элимеру. А потом, может быть, Ниррасу. Надсмотрщики его не волнуют, они всего лишь жалкие людишки, никчемная чернь, что с них взять!
