Преступление победителя - Руткоски Мари (книги txt) 📗
— Без меня.
Тенсен поджал губы и взглянул на Арина так, как, наверное, смотрел на нерадивых учеников, когда был рабом-наставником валорианских детей.
— Арин, сейчас не время для гордости.
— Гордость тут ни при чем. Я слишком занят. Ты будешь представлять Гэрран на балу, этого достаточно.
— Едва ли император будет доволен, когда узнает, что к нему приехал министр земледелия.
— Доволен, не доволен — мне какое дело?
— Если отправишь меня одного, император либо оскорбится, либо догадается, что я играю более важную роль, чем кажется на первый взгляд. — Тенсен потер подбородок, глядя на Арина. — Ты должен ехать. Тебе придется сыграть эту роль. Ты хороший актер.
Арин покачал головой. Глаза Тенсена потемнели.
— Я был там в тот день.
В последний день лета, когда Кестрель купила себе раба.
Арин вспомнил, как стоял под навесом на арене, а по спине катился пот. Навес скрывал толпу желающих приобрести раба, и Арин видел только Плута, который стоял в центре площадки рассыпался в любезностях перед покупателями, как и положено распорядителю аукциона. Пахло потом, под ногами скрипел песок. Все тело Арина болело, и он осторожно потрогал синяк на щеке. Наверное, его лицо напоминало подгнивший фрукт.
Плут взбесился, когда увидел его тем утром.
— Два дня! — рявкнул он. — Я сдал тебя в аренду всего на два дня, и ты возвращаешься ко мне в таком виде. Всего-то нужно было вымостить дорогу и не высовываться лишний раз.
Стоя под навесом, Арин почти не прислушивался к происходящему на арене, однако вспоминать о том, как его побили и за что, тоже не хотелось.
На самом деле синяки здесь ни при чем. Арин прекрасно знал, что Плуту никогда не удастся пристроить его на работу в поместье. Валорианцы были разборчивы в том, что касалось внешнего вида домашних рабов. Арин не годился на эту роль, даже когда его лицо не украшали лиловые следы побоев. Он выглядел как батрак. Таких не берут работать в дом, пусть Плуту и нужно было заслать как можно больше своих людей в валорианские поместья.
Арин прижался затылком к деревянной стене. Хотелось выть от досады. Вдруг голоса снаружи смолкли. Тишина означала, что Плут закончил очередные торги и ушел на перерыв. Потом по толпе прокатился шум: это распорядитель снова вышел к зрителям и остановился возле помоста.
— Сегодня я приготовил для вас нечто особенное, — объявил он.
Рабы под навесом разом выпрямились. Послеполуденное оцепенение как рукой сняло. Даже старик, которого, как позже узнал Арин, звали Тенсен, резко поднял голову.
Слова Плута были условным знаком. Когда он говорил «нечто особенное», рабы понимали: сегодня у них будет шанс попасть туда, где можно принести пользу восстанию. Шпионить. Красть. Даже убивать. Плут имел на них много планов.
От того, как распорядитель подчеркнул слово «особенное», Арину стало еще досаднее. Это означало, что случилось то, чего все так долго ждали: один из повстанцев сможет попасть в дом генерала Траяна.
Кто же там, наверху, в толпе валорианцев? Неужели сам генерал?
Арин обругал себя последними словами за то, что упустил такой шанс. Сегодня Плут ни за что его не выберет. Однако, когда распорядитель повернулся к навесу, он посмотрел прямо на Арина и поманил его к себе. Это тоже был условный знак. Арина все-таки выбрали…
— В тот день, — сказал он Тенсену, отогнав воспоминания, — все было иначе. Все было не так.
— Неужели? Ты был готов на все ради своего народа. Разве теперь что-то изменилось?
— Тенсен, это всего лишь бал.
— Это шанс. По крайней мере, можно попытаться узнать, какие у императора планы на наши запасы хлебного ореха.
Приближалось время сбора урожая. Если гэррани его лишатся, у них не останется ни еды, ни возможностей для торговли. Арин прижал кончики пальцев ко лбу — у него начала болеть голова.
— Да что там узнавать? В любом случае нам почти ничего не оставят.
Тенсен помолчал, а когда снова заговорил, его лицо окончательно помрачнело.
— От Тринна нет никаких вестей уже несколько недель.
— Видимо, у него пока не получается незаметно выбраться из дворца.
— Возможно. Но у нас и так мало своих людей в императорском дворце, а сейчас положение очень шаткое. Столичные аристократы не жалеют золота, готовясь к самому роскошному зимнему сезону в валорианской истории, ведь помолвка предполагает пышные торжества. А колонисты, изгнанные из Гэррана, все больше злятся: уж очень им нравились дома на полуострове, которые у них отняли. Конечно, они в меньшинстве, а император пользуется безоговорочной поддержкой армии, так что может позволить себе не замечать недовольных. Но при дворе все равно очень неспокойно, а мы не должны забывать, что по-прежнему находимся под властью императора. Кто знает, каков будет его следующий шаг и как он скажется на нас? Это, — Тесен кивком указал на письмо, — хорошая возможность узнать, почему молчит Тринн. Арин, ты меня слушаешь? Нам нельзя терять такого шпиона, мы приложили слишком много усилий, чтобы так удачно его внедрить.
Вот и Арина когда-то хорошо пристроили. Со знанием дела. Он так и не понял, почему в тот день на арене распорядитель торгов выбрал его, как догадался, что Арин подойдет лучше всех. Плут умел разглядеть слабости человека, видел самые сокровенные желания. Каким-то образом он заглянул в душу покупательницы и понял, на какие рычаги надавить.
Арин сначала никого не заметил. Едва он шагнул на арену, его ослепило солнце. Зрители громко засмеялись. Арин не видел валорианцев, но прекрасно слышал ревущий хохот. От стыда по коже пробежали мурашки, но Арин сказал себе, что это все не важно. Все равно, что про него скажут.
Потом глаза привыкли к солнцу. Арин сморгнул выступившие от яркого света слезы и увидел девчонку, которая подняла руку и назвала ставку.
Покупательница поразила его. Лица Арин не видел — и не хотел видеть! Даже от того, что он разглядел издалека, хотелось покрепче зажмуриться. Она выглядела как истинная валорианка, сияя, словно клинок на солнце: золотистые волосы, светлая кожа. Арин не мог поверить, что это живое существо. И такая чистая! В сравнении с ней он сразу почувствовал себя грязным оборванцем и даже не сразу заметил, что девчонка совсем небольшого роста. Смех, да и только. Неужели эта хрупкая девочка может иметь над ним какую-то власть? Но так оно и было: она станет его хозяйкой, если выиграет аукцион.
Теперь Арин уже хотел этого, его охватило злорадство. Он никогда прежде не видел девушку, но догадался: это леди Кестрель, дочь генерала Траяна. Толпа услышала ее ставку, и все внезапно поверили, что Арин стоит очень дорого…
Он забыл о том, что прошло уже полгода, что сейчас он сидит в отцовском кабинете, а Тенсен ждет от него ответа. Арин снова стоял на арене, уставившись на свою покупательницу. В его сердце загорелась чистая ненависть. Сейчас она сверкала, как алмаз.
3
Для встречи с капитаном стражи Кестрель выбрала самую неподходящую одежду: парчовое платье цвета белого золота с длинным шлейфом. В это утро у нее никак не получалось правильно затянуть пояс, на котором крепился кинжал: выходило слишком туго. Поэтому пришлось несколько раз расстегивать его и снова застегивать.
Когда она допивала горячее молоко со специями, которым всегда заканчивала завтрак, в дверях возник капитан. Кестрель предложила ему присесть, но он отказался. Капитан бросил удивленный взгляд на ее наряд и едва заметно усмехнулся. Кестрель догадалась, что место, куда им предстоит идти, вряд ли ей понравится. Однако капитан промолчал и не предложил ей переодеться, и тогда Кестрель поняла, что этот человек ей тоже не понравится.
— Готовы идти? — спросил он.
Кестрель окинула его взглядом и сделала еще глоток. Капитан был крупным и мускулистым, а его губы пересекал вертикальный шрам. Ему явно когда-то ломали челюсть, но профиль у капитана оказался неожиданно красивый, с прямым носом и правильными пропорциями. Кестрель заметила это, когда он на мгновение повернул голову, чтобы убедиться, что в гостиной они остались одни. Потом капитан снова посмотрел прямо на нее, и Кестрель вновь отметила, как изуродованы черты его лица. Как бы поступил этот человек, если бы узнал, что Кестрель была не прочь остаться пленницей в доме Арина?
