Вернуться в осень. Книга вторая - Стретович Павел (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
– Возьми себя в руки наконец! Жизнь еще не кончилась. Они всегда останутся с нами, понимаешь, всегда! Никто не забыл и никогда не забудет. Но это еще не конец, понимаешь?
Олег только вчера прилетел из Астрахани специально, чтобы поговорить с братом. Они сидели в маленьком автовокзальном кафе, выпив по две чашки кофе, но ему никак не удавалось растормошить Сергея и вытянуть его на откровенный разговор. За окном, как будто мстя за упущенный дождливый май, ярко светило и переливалось солнце. Сергей молчал, без особого интереса наблюдая, как рядом за столик усаживалась молодая семья. Жена о чем-то раздраженно выговаривала мужу, почему-то злясь и часто повторяя восклицание «Ты!»; муж вполголоса огрызался, потихоньку начиная закипать. Сынишка – мальчуган лет семи, видимо, давно привыкший к подобному, спокойно «ерзал» глазками по сторонам.
– Ты думаешь, Ленка бы обрадовалась, глядя, как ты себя пытаешься загнать в гроб? Я видел многое, Сергей, в море тоже случаются трагедии, но мужик просто обязан стиснуть зубы…
Олег в отличие от некогда уволившегося из армии брата-танкиста служил в бригаде морской пехоты, был подполковником и изредка бороздил Каспий на учебно-боевых выходах.
– Ты не хочешь открыть рот и сказать мне пару слов? Ау, Сергей! Ты дома? – Олег помахал перед глазами брата рукой. Сергей вздохнул и перевел взгляд в окно.
– Слушай, – Олег хлопнул брата по руке, – а давай ко мне, а? Галка будет очень рада – когда ты был у нас последний раз? Сейчас самое время – лето, солнце! У нас лучше, чем в Крыму, – пальмы, кокосы, лианы! Возьми отпуск за свой счет – я оплачу. Ну? Море, пляж, гориллы, по требованию – крокодилы и негритянки!
Сергей молча смотрел в окно. От остановки, лязгнув закрывшимися дверцами, отъехал очередной автобус. Часть Олега располагалась хоть и у моря, но далеко за Астраханью, и, кроме каменистой гальки, мешаного суглинка да поросшей полынью степи, там ничего не было.
Олег вздохнул и перевел взгляд в окно. Город, уставший от долгой череды промозглых дней, теперь, казалось, разомлел и сонно «щурился», всеми фибрами парков, аллей и переулков впитывая в себя летнее тепло и солнечный свет. Улицы пестрели от тут и там разбросанных палаток с овощами и фруктами, напитками фанта и кока-кола, шоколадками «Баунти» или «Сникерс», мороженым, гриль-печками, шашлычницами, лотками для продажи книг и журналов. Деревья «пылали» во всей красе зеленеющей листвой, еще не успевшей покрыться городской пылью и копотью от смога бесчисленных машин. Частыми снежинками, нарочито стараясь попасть в рот, нос или глаза, плавно вздымаясь и опускаясь, кружился тополиный пух.
– Что-то с нами происходит, Олег, – наконец тихо проговорил Сергей, не отрываясь от окна. – Мы все здорово что-то теряем…
– О чем ты? – Олег с надеждой посмотрел на брата.
– Не знаю. Любовь в семье. Не страсть. Не секс. Любовь.
Олег промолчал.
– Мы ведь были другими раньше. Пусть даже сотни лет назад… Это разве прогресс нас так изменил? Куда ушло то, чем мы были знамениты, – терпение, милосердие и сострадание? Когда-то любой уставший путник был гостем в наших домах… Где теперь берет начало наш так расхваленный Западом дух?
Вопрос был риторический, да Сергей и не просил ответа.
– Мы совсем разучились принимать друг друга такими, какие мы есть. Мы постоянно упрекаем, стараемся переделать и воспитать друг друга, как именно нам, с нашей точки зрения кажется лучше. Мы хотим по-большому своего счастья, а не счастья другого. Где наша терпимость к недостаткам? И плюс к этому – ненасытная жажда зарабатывать больше, погоня за деньгами совсем увели покой и добродушие из наших домов. Не так?
Олег почесал голову. Вот так задвинул, ну и тема…
– По статистике, сегодня больше половины семей распадаются в первые годы супружества, а из оставшихся многие живут, просто привыкнув и притершись друг к другу. – Сергей кивнул в сторону молодой четы с мальчуганом. – Ты сам только вчера жаловался Лукинцу: «Моя грымза тоже пилит – куда тебе с твоими копейками. Вот Парченко – он директор фирмы…»
Олег усмехнулся:
– Философ… Где ты видел всегда довольных жен?
Сергей опустил голову. Олег запнулся – да, Ленка. Она старалась быть всегда довольной…
– Не сгущай краски, братишка, есть еще отзывчивые люди. И счастливые семьи тоже. Хотя, конечно, в чем-то ты и прав, время другое…
Сергей поднял глаза:
– В этом и проблема нашего времени. Где-то там есть. Другие. Почему не мы?
Олег задумчиво смотрел на брата. А он молодец. Смотрит в корень. А думал, что помрачен… Потом отодвинул чашки из-под кофе в сторону и положил руку Сергею на плечо:
– Не терзай себя. Не мучай снова и снова свою голову и душу. Смирись с этим. Ленка была отличной женой, и поверь, Сергей, там, где она сейчас, ей наверняка намного лучше. И детям тоже. Ты только верь в это.
– Только не надо про Бога, Олег. Не надо. Тогда скажи, почему это произошло? Кому там, наверху, это было нужно? Чем мешала Ленка и маленькие Саша с Машей этому миру? Кого обидели, над кем надругались? Ленка, кстати, тоже верила… Зачем все это случилось?
Сергей поставил локти на стол и сжал руками опущенную голову. Сердце защемило, отдавая тяжестью в груди и пустотой тоски в голове…
– Быть может, затем, чтобы ты это понял? – тихо проговорил Олег. – И научился сам?
– Я и так понимал. И многому учился… Ладно, пойдем отсюда. Я пока покурю на улице.
Олег задумчиво смотрел на ссутулившуюся спину Сергея – открылась и закрылась, громко хлопнув, стеклянная дверь.
– Тогда, может, затем, чтобы научил этому других… – тихо проговорил он вслед.
Часть 1
Глава 1
Автобус, оставив за собой завесу пыли, прогрохотал по деревянному настилу мостика и скрылся за деревенской церквушкой. Запыхавшийся Сергей сплюнул с досады и погрозил вслед кулаком, как будто водитель «пазика» мог его увидеть. Опоздал… Сергей вздохнул и огляделся. Раздольное…
Небольшой, местами асфальтированный деревенский центр, каких многие и многие тысячи, «спорящие» друг с другом неторопливостью и умеренностью сельского уклада жизни. Слева, под огромным раскидистым вязом, примостился поселковый магазинчик, поблескивая на солнце зарешеченными окнами и закрытой дверью с большим навесным замком. Продавщица явно выскочила на несколько минут выгнать корову или что-нибудь в этом роде. Справа, за небольшим деревянным мостиком, блестела крытая новой нержавейкой маленькая приходская церковь.
В тени автобусной остановки, выложив нехитрый домашний скарб на табуретки и прислонив мешок с семечками, на него с любопытством поглядывали пара сельских старушек.
– Не скоро следующий? – Сергей посмотрел на часы и с надеждой перевел взгляд на бабушек.
– Часа через три, не раньше. Нынче они редко ходят. Не хочешь творожку? Свеженький. И сметанка своя, да ты попробуй. – Словоохотливые бабули не прочь были и просто поболтать о том о сем.
Сергей вздохнул и посмотрел на небо – из-за магазина надвигалась тяжелая темная пелена – явно быть хорошему ливню. Недаром в воздухе такая духота… Издалека, из-за видневшегося за домами в перспективе леса, донесся гудок далекой электрички.
– Далеко до станции?
– Да нет. Через мостик направо, по проселку через поле, потом лес, прямо по тропке. Дорога хоженая, километра три с гаком…
– Спасибо.
Сергей еще раз поглядел на хмурившееся небо и, подавив вздох, зашагал к мостику.
Раздольное. Последний год он часто бывал здесь, правда, не задерживаясь в самой деревеньке. Здесь, к северу за крайними домами на взгорке, скрытое развесистыми вязами и путаной ольхой, примостилось деревенское кладбище. Земля, давшая приют трем мал мала меньше ухоженным могилкам, не раз принимала слова скорби и давала хоть какое-никакое утешение тосковавшему сердцу. Здесь можно было сказать все, что волнует и беспокоит, о чем думается и мечтается, здесь создавался родной уголок – маленькая тень напоминания о былой дружной и сплоченной семье. Здесь была родная, близкая Ленка и малюсики-дочки, и это место порой казалось больше домом, чем пустая квартира, терзавшая пустотой и безголосостью. Три маленькие могилки, обнесенные железной оградкой, принимали вздохи и «слова» молчания, вместе вздыхая и согласно молча, согласно понимая и согласно соглашаясь, создавая иллюзию нерушимости и единения. Здесь легче, «советуясь», думалось и размышлялось.
