День Прощения - Ле Гуин Урсула Кребер (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Солли почувствовала гнев. Если бы ее предложение шло вразрез каким-то правилам, Сан намекнул бы ей об этом или ответил вежливым отказом. Напыщенный майор, приставленный к ней соглядатаем, опять пытался надеть на нее узду, как на одну из «своих» женщин, и на этот раз его вмешательство граничило с оскорблением. Солли посмотрела ему прямо в глаза и раздраженно сказала:
— Рега Тейео, я понимаю, что вы выполняете данный вам приказ и стараетесь держать меня под своим каблуком. Но если вы хотите, чтобы я и Сан повиновались вашим указаниям, потрудитесь высказывать их вслух, объясняя нам суть своих претензий. Я не желаю подчиняться вашим кивкам, ухмылочкам и подмигиваниям!
Наступившая пауза принесла ей искреннее удовлетворение. Холодная усмешка майора не изменилась. Во всяком случае, тусклый свет театра скрывал детали его черного лица. Тем не менее, ледяная неподвижность в позе охранника подсказала Солли, что она остановила этого тупого солдафона. Он прочистил горло и сказал:
— Я уполномочен защищать вас, посланница.
— А разве мне угрожают макилы? Неужели вы видите какую-то опасность в том, что посланница Экумены поблагодарит одного из величайших артистов Уэрела?
И вновь наступило долгое молчание.
— Нет, — наконец, ответил он.
— Тогда я прошу вас сопровождать меня после выступления за кулисы театра. Я хочу увидеться с макилом Батикамом.
Один жесткий кивок. Один сердитый кивок поражения. Очередное очко в ее пользу. Сев на свое место, Солли с удовольствием следила за мастерами пантомимы, эротическими танцами и трогательной драмой, которая завершала вечернее представление. Пьеса исполнялась на почти непонятном языке архаической поэзии, но от красоты актеров и проникновенной трепетности их голосов у нее на глазах наворачивались слезы.
— Жаль, что макилы всегда используют только одно «Аркамье», — с ханжеским осуждением произнес Убаттат.
Он не принадлежал к гатайской знати. Фактически, он даже не имел своих рабов. Тем не менее, Сан считался собственником, и ему нравилось выдавать себя за фанатичного туалита.
— Для нашей образованной публики больше подошли бы сцены из «Инкарнации Туал».
— Я думаю, рега полностью согласен с вами, — отозвалась она, наслаждаясь своей иронией.
— Не со всем, — ответил страж, причем, с такой невыразительной вежливостью, что Солли поначалу даже не поняла того, что он сказал.
Однако позже, проталкиваясь к сцене и договариваясь о разрешении пройти за кулисы в костюмерную исполнителей, она забыла о том небольшом смущении, в которое ее вверг рега Тейео.
Узнав, какая важная особа посетила их театр, управляющий хотел вывести из комнаты других актеров и оставить ее наедине с Батикамом (и, конечно же, с гидом и охранником), но Солли сказала:
— Нет-нет, эти замечательные артисты нам не помешают. Просто позвольте мне поблагодарить Батикама за его прекрасный монолог.
Она стояла среди ошалевших костюмеров и полуголых людей, перепачканных гримом, среди смеха и всеобщего расслабления, которое наступает после выступления за любыми кулисами любого мира. Она говорила с умным впечатляющим человеком, одетым в женский наряд из далекой изысканной эры. С человеком, который понравился ей с первого взгляда.
— Не могли бы вы прийти ко мне домой? — спросила она.
— С удовольствием, — ответил Батикам, ни разу не взглянув на Сана и «майора».
Он был первым рабом, который не выпрашивал у ее гида и охранника позволения говорить или совершать какие-то действия. Солли быстро повернулась к ним, чтобы посмотреть, насколько они шокированы. Сан смущенно хихикал как при тайном сговоре. Взгляд «майора» неподвижно застыл на точке левее ее головы.
— Мы встретимся немного позже, — сказал Батикам. — Я должен изменить свой вид.
Они обменялись улыбками, и Солли ушла. За ее спиной затихли голоса восторженных актеров. Неимоверно близкие звезды сияли в небе гроздями, словно огненный виноград. Куски луны кувыркалась по небу через заснеженные горные пики, а один из них раскачивался взад и вперед, как кривобокий фонарь, подвешенный над ажурными башнями дворца. Она шагала по темной улице, радуясь теплу и свободе своей мужской накидки. Сан едва не бежал, стараясь угнаться за ней. Длинноногий майор без видимых усилий шел рядом. Внезапно за ее спиной раздался высокий вибрирующий голос:
— Посланница! Подождите!
Она с улыбкой повернулась и замерла на месте, увидев, что «майор» набросился на какого-то человека, стоявшего в тени портика. Мужчина вырвался и отпрыгнул в сторону. Охранник без слов схватил Солли за руку и, сильно дернув, заставил ее перейти на бег.
— Отпустите меня! — закричала она, отчаянно сопротивляясь.
Ей не хотелось использовать против него айджи, а слова убеждений до «майора» просто не доходили. Рега рывком увлек ее за собой на темную аллею, и чтобы не упасть, она побежала рядом с ним, позволив ему держать себя за руку. Они неожиданно оказались на знакомой улице перед ее воротами. Открыв дверь дома кодовым словом, он втолкнул Солли в прихожую и быстро вставил в паз широкий металлический засов.
— Что все это значит? — строго спросила она, растирая запястье, где его пальцы могли оставить синяки.
Заметив на лице «майора» последний след веселой улыбки, Солли даже затопала ногами от возмущения.
— Вы не ранены? — переведя дыхание, спросил он ее.
— Ранена? Ну, разве что от вашим грубых рук! И что же вы сейчас сделали?
— Отогнал от вас того парня.
— Какого парня?
Он обиженно промолчал.
— Того, кто позвал меня? А что если он просто хотел поговорить со мной?
Подумав минуту, «майор» ответил:
— Возможно, вы правы. Однако он стоял в тени. Мне показалось, что я увидел в его руках оружие. Извините, но я должен выйти и отыскать Сана Убаттата. До моего возвращения держите дверь закрытой на замок.
Отдав этот дерзкий приказ, он вышел и захлопнул дверь. Солли даже не успела слова произнести. Ей оставалось только ждать и негодовать от ярости. Неужели этот болван считает, что она не может позаботиться о себе? Почему он так рьяно вмешивается в ее дела и пинает рабов, якобы защищая жизнь своей подопечной? Может быть стоит показать ему айджи? Он сильный и ловкий, но ничего не знает о лучшем стиле рукопашного боя. Да, с этим дилетантством пора кончать. Она не потерпит амбициозных установок тупого вояки. Надо будет отправить в посольство еще один протест.
Когда «майор» втащил в дом перепуганного и дрожащего Сана, Солли устроила ему настоящий разнос:
— Вы открыли мою дверь кодовым словом. Почему меня не информировали о том, что у вас есть право доступа в мой дом не только днем, но и ночью?
Он тут же опустил забрало невозмутимой вежливости.
— Не имею понятия, мэм.
— Вы больше никогда не будете действовать подобным образом! Я запрещаю вам хватать меня за руки и препятствовать моему общению с другими людьми! Если же вы попытаетесь проделать это вновь, я покалечу вас, рега! Предупреждаю, что вы шутите с огнем! Если вас что-то встревожит, скажите об этом мне, и я сама найду ответ на любую проблему. Теперь же прошу вас удалиться.
— С огромной радостью, мэм, — ответил он и вышел из комнаты, печатая шаг.
— Ах, леди… Ах, посланница, — заскулил Убаттат. — Это очень опасный тип. Они все опасные люди. Я извиняюсь за это слово: бесстыдные!
И он что-то забормотал на своем языке. Она попросила Сана сказать, кем, по его мнению, был тот человек, которого они встретили на улице: религиозным раскольником, патриотом или одним из староверов. Последние, насколько она успела узнать, придерживались исконной гатайской религии и декларировали свою лютую ненависть ко всем чужакам и иноверцам.
— Мне показалось, что это был какой-то раб, — добавила она, и ее слова шокировали гида-переводчика.
— О, нет-нет! Это был настоящий мужчина! Пусть самый заблудший и фанатичный из всех язычников, но мужчина! Эти люди называют себя кинжальщиками. Но вам нечего бояться, леди… Извините, посланница. Он определенно был мужчиной!
