Последний из Рода - Авербух Наталья Владимировна (книги полностью TXT) 📗
Но маг этот сыном Мастера Ветра, члена Совета, оказался. Щенок. Не стал сам разбираться, побежал, папочке нажаловался. А уж меня-то быстро вычислили, я ж в форме был…
Вот теперь поеду… В Пограничье. В Костряки. К фейкам и их отродьям на корм.
Идиот.
— Следующий!
Рассматриваю посиневшие пальцы. Потом поднимаю глаза…
Она смотрит на меня и чему-то улыбается. Худая, нескладная, закутанная в грязно-серый шерстяной плащ, слишком легкий по такой погоде. Из-под плаща виднеется подол зеленого, тонкого платья. Волосы распущенные треплет ветер. И цвета они странного, никогда не встречал: словно грозовые тучи, иссиня-черные, отливающие металлом. А карие глаза с зеленоватыми крапинками — припухшие, покрасневшие — то ли от ветра, то ли от слез.
Девушка из моих снов.
Нара
Еще не зашло солнце, как я оказалась у ворот. Чем ближе я подходила, тем больше меня охватывало беспокойство. Человек в черной одежде злобно кричал: «Следующий!» А потом: «Какова цель визита?!»
И каждый вручал ему деньги. За вход?
Княгиня жестоко подшутила надо мной. У меня не было ни денег, ни цели. У меня не было ничего, кроме той одежды, которая на мне.
Княгиня подшутила… Пусть видит: я оценила ее шутку! Улыбаюсь. Не для себя, не для людей вокруг — для нее. Эйш-тан должна знать, как я поняла ее юмор. Эйш-тан должна знать — я не сломаюсь. Я — баньши угасшего Рода!
Улыбаюсь.
Холодно.
— Следующий!
Я оправила плащ, робко заглянула ему в глаза. Никогда раньше мне не приходилось разговаривать с людьми. И никогда раньше не случалось такого, чтобы я не знала ничего о судьбе человека, перед которым стояла. Хотя бы — как он повлияет на мой Род. Теперь — ничего. Княгиня не показала мне нити.
Я взглянула ему в глаза… мир остановился, застыл на месте. Стоящий передо мной человек в черной короткой куртке и таких же черных штанах… На правой стороне груди — гербовая нашивка. Темноволосый, светлокожий, глаза болотной зелени. На виске шрам. Безусый. Волосы короткие. Обычный человек. Нет. Не обычный. Даже не будь у него родинки в уголке правого глаза, я все равно узнала бы его из тысячи. Это лицо. Этот взгляд. Он!
Последний из Рода, потомок побочной ветви, которую я пропустила в незапамятные времена. Нельзя встретить и проводить столько мужчин и женщин одного Рода, чтобы не выучить наизусть все фамильные признаки, на которые обычный человек может и не обратить внимание.
Он! Я нашла его…
Теперь я улыбнулась по-настоящему.
— С вами все с порядке? — спросил стражник, хмурясь и пытливо, жадно разглядывая меня. И нет в голосе злости — только беспокойство. Искреннее. — Вам помочь?
Я заморгала. Со мной? Все ли в порядке? Как со мной может быть не в порядке — сегодня, сейчас, когда…
Позади недовольно заворчала очередь. Тот грубиян, который толкал меня в спину, теперь кричал, что не намерен стоять до утра на холодном ветру. Я вернулась в смертные земли. Я сейчас не баньши. Я человеческая женщина без вещей и гроша в кармане.
— Н-не совсем, — пробормотала я.
— Какова цель вашего визита в Вольград? — мягко спросил он, убирая ладонь с рукояти торчащего из-за пояса меча. Посиневшие от холода пальцы вцепились в ворот форменной куртки, стараясь покрепче затянуть его, не пустить под одежку холод. Он с трудом заставлял себя стоять прямо, не переминаться с ноги на ногу, хотя, я видела, ему этого хотелось.
Цель! Какая же у меня может быть цель?..
— Найти тебя… — сорвалось у меня с губ прежде, чем я сообразила, что говорю.
— Что? — переспросил он, от удивления даже перестав хмуриться. — Меня?
Перед глазами все померкло, а когда зрение вернулось, я стояла возле гамака моей Эйш-тан.
— Как была дурой, так и осталась, — холодно улыбнулась Великая. — Вот, смотри…
Я вгляделась в нить, которую она мне протянула и склонилась в глубоком поклоне.
— Простите. Я ищу Сегока, не знаете такого? Он — родственник моего мужа… — Я выдержала паузу и решила уточнить: — Погибшего мужа. У мужа не было других родных, кроме него…
— Сегока? — стражник нахмурился вновь, между бровей пролегла глубокая морщинка. — Нет, не знаю… Простите. Вам нужно заплатить за вход и пройти до таверны «Серебряное Копытце». Там спросите, да и переночевать вам где-то надо… Солнце садится.
— У меня нет денег, — призналась я. Вот так всегда — даже перед Княгиней говорю, что думаю, не откладывая в долгий ящик. Чего уж перед человеком изворачиваться?
— Как же вы так? — покачал головой он. Очередь нервничала. Стоявший за мной мужчина ругался, что нечего побродяжку в приличный город пускать. Это я-то побродяжка?! Стражник глянул на хама так, что понятно стало, кого и куда нельзя пускать, а потом вновь обратился ко мне: — Что ж делать-то? Не должен я вас пускать. Давайте-ка так… Вы со мной постойте, пока я не сменюсь, а потом пойдем, я вас накормлю и помогу вашего родственника найти. — Он замялся и вдруг покраснел. — Вы только не подумайте чего такого… Я просто… Не дело это, по такому холоду на улице спать, тем более такой молоденькой девушке, как вы.
С тихим звоном упала на дно ящика медная монетка, которую он достал из кармана. Улыбнувшись, он подмигнул мне.
— Во всем должен быть порядок.
Покормит… на холоде… Я хотела возразить — зачем мне, баньши, человеческая еда и тепло? Налетел ветер. Холодно. Похожий холод отозвался где-то внутри меня… Лицу стало непривычно горячо, а мне неловко и стыдно, когда поняла: это не холод, это пустота в желудке. Я голодна. Я мерзну. Я человек.
— Спасибо, — прошептала я и чихнула. Мне очень холодно. И очень хочется есть. — Простите… а вы скоро сменитесь?
— Замерзла? — понимающе спросил он, принимая у грубияна монетку и кивком разрешая ему пройти. Потом оценивающе глянул на меня и в который раз покачал головой. — Напарник мой скоро вернуться должен. Ты уж подожди немного. Не могу я пост оставить, а одну тебя отпускать не хочу.
Помедлив, он бросил очередную монетку в ящик, а потом вдруг начал расстегивать тугие петли на форме, шипя и ругаясь на не поддающиеся его замерзшим пальцам костяные пуговицы.
— Вот, держи, — он накинул нагретую, пахнущую табаком куртку мне на плечи, закутывая меня, словно ребенка. Сам зябко поежился, но тут же, заметив мое невольное движение, твердо произнес: — И не спорь. Нечего тут из себя строить. Вон, синяя вся…
Хотелось сказать, что и он не лучше, но вместо этого вырвалось неожиданно тихое и беспомощное:
— Спасибо…
Под курткой стало тепло. Вот странно — стражник сам замерз, дальше некуда. Не человек — воплощение холода. А куртка теплая, согретая живым теплом. Мелочь, чепуха, но непонятно. Сам холодный, куртка теплая. Почему? Люди очень странные существа, и в большом, и в малом. Но разве для них не загадка мы, Старшие?
Те из смертных, которые проходили мимо меня в город, поглядывали с недоумением, будто мне не место здесь, на воротах. А потом косились на человека в одной рубашке.
Что не так?
Перед глазами закачалась в своем гамаке Ткачиха. Нет, она не вызвала меня к себе, просто вспомнилась.
Для меня все было ясно. Он — последний из Рода, человек, благодаря которому я живу. Я нашла его — неправдоподобно быстро нашла! — и теперь должна позаботиться о своем человеке. Продлить его Род. Да не предложи он мне помощь, сама бы ходила за ним по пятам, выслеживая днем и ночью! Остаться с ним — моя цель на всю жизнь. Всю его жизнь. Нашу. Пока — нашу. Потом придет черед его детей и внуков.
Ради этого я готова мерзнуть, готова голодать, готова терпеть лишения и болезни.
Я снова чихнула.
Готова-то готова, но не хочется. Не заболеть бы… на что моему человеку больная баньши?
На что. Почему, скажите мне, этот человек вдруг проявляет такую заботу? «Вы только не подумайте чего такого»… Чего? Память о судьбах женщин из Рода представила множество вариантов. Я согласилась на помощь, не раздумывая. Слишком он был мне нужен. Слишком мне было холодно и… одиноко?
