Великое заклятие - Геммел Дэвид (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
– Помню. Ты совершил тогда доброе дело.
– Думаешь, мне это зачтется? Если, конечно, все это есть – рай и прочее?
– Я надеюсь, что есть.
– Вот я уже и холода не чувствую, – со вздохом сказал Орендо. – Это хорошо. Всегда терпеть его не мог. Скажи Зубру, чтобы не судил меня слишком строго, ладно?
– Уверен, что не осудит.
Глаза Орендо широко раскрылись, и он проговорил:
– Демоны есть. Я их вижу. Они существуют!
С этими словами он умер. Ногуста взял кошель с драгоценностями, взглянул на синее, без единого облачка небо и поехал обратно в город, ведя за собой трех лошадей.
Демоны кишели в воздухе над городом Юсой – тощие, мертвенно-бледные, с длинными когтями и острыми зубами. Обычный глаз не мог разглядеть их, и для простого люда они, казалось бы, не представляют угрозы.
«Зачем они здесь? – думала Ульменета. – Для чего парят над самым дворцом?» Монахиня, расчесав толстыми пальцами коротко остриженные светлые волосы, тяжело поднялась с постели, налила в таз воды и умылась. Потом тихо отворила дверь и вошла в опочивальню королевы, смежную с ее комнатой. Аксиана спала, лежа на спине, обняв тонкой белой рукой шелковую подушку. Ульменета с улыбкой вспомнила, что всего пару лет назад королева вот так же обнимала во сне игрушечного одноглазого львенка.
Теперь Аксиана больше не ребенок.
Ульменета, несмотря на свою толщину, ступала по комнате бесшумно, с любовью глядя на беременную королеву. Лицо спящей освещала луна, и Ульменета узнавала в ней девочку, к которой успела привязаться всем сердцем.
– Да будут твои сны радостны и интересны, – прошептала монахиня.
Спящая не шелохнулась, и Ульменета вышла на залитый лунным светом балкон. В сиянии луны ее светлые, тронутые сединой волосы казались серебряными, белая полотняная ночная рубашка мерцала, будто шелковая. Сев за мраморный столик, Ульменета положила на него свой мешочек с рунами. Телесными своими глазами она не видела на небе ничего, кроме ярких звезд. Слева, на башне Вешинского храма, балансировал месяц. Ульменета смежила телесные веки и раскрыла духовные. Звезды остались на месте, но сделались ярче и чище – теперь их не искажало несовершенство человеческого зрения, не приглушала их свет атмосфера Земли. На поверхности луны проступили горы – но в намерения Ульменеты не входило наблюдение за ночным небом.
Ее занимали три зловещие фигуры, висящие над дворцом.
Уже несколько недель их присутствие удерживало Ульменету в оболочке плоти, и она жаждала свободы. Но при ее последней попытке взлететь демоны набросились на нее, и она едва успела спастись, вернуться в свое тело.
Кто призвал их сюда и зачем?
Не открывая глаз, она развязала мешочек и запустила в него пальцы, поглаживая гладкие, круглые гадальные камни. Наконец один как будто позвал ее, и Ульменета достала его из мешочка.
На нем был изображен Разбитый Кубок – знак недоверия. В лучшем случае он остерегает от сделок с незнакомцами, в худшем – предупреждает о предательстве друзей.
Ульменета достала из складок рубашки два зеленых листа, скатала их в шарик, положила в рот и разжевала. Горький сок ударил в голову, и она подавила стон. Перед глазами заплясали яркие пятна. Ульменета, отрешаясь от всех мыслей, стала представлять себе Разбитый Кубок.
Серебряная змея обвилась вокруг него, сдавливая его в своих кольцах. Кубок разбился, и его осколки прорвали завесу времен. Ульменета увидела затененную деревьями лощину и в ней – Аксиану. Сама она тоже была там и обнимала королеву за плечи. Четверо мужчин, по виду воинов, обступили Аксиану кольцом, готовясь отразить некую невидимую угрозу. Над ними, бесшумно поводя крыльями, парила белая ворона.
Ульменета чувствовала, что в лощину вот-вот вторгнется великое зло. Затем картина померкла и сменилась другой. У темного замерзшего озера между высоких гор горел костер. Рядом, спиной к озеру, сидел высокий человек. К нему через лед тянулась когтистая рука, а вскоре стал виден и весь демон: громадный, крылатый, моргающий на лунный свет. Расправив крылья, он подлетел к сидящему у костра человеку. Ульменета хотела предостеречь человека криком, но не смогла. Когти демона вонзились в спину сидящего, и он, издав вопль, повалился ничком.
Демон превратился в черный дым и вошел в кровавую рану на спине мертвеца. Мертвец встал – лица его, скрытого капюшоном, Ульменета не видела, – повернулся лицом к озеру и воздел руки. В ответ из-подо льда поднялись тысячи когтистых рук.
Видение снова поблекло, и Ульменета увидела алтарь. К нему был прикован цепями нагой золотобородый человек – покойный император, отец Аксианы. Тихий голос (Ульменете показалось, что он ей знаком, хотя он звучал, как далекое эхо) произнес: «Грядет день Воскресения, ибо ты первый из трех». Скованный император хотел сказать что-то, но кривой кинжал рассек ему грудь, и тело выгнулось в предсмертной судороге.
Ульменета вскрикнула, и видение исчезло – теперь она видела перед собой только освещенную луной дворцовую стену.
Видения, явившиеся ей, не имели смысла, императора никто не приносил в жертву. Проиграв последнее сражение, он бежал в горы со своими приближенными. Говорили, будто они и убили его, возмущенные трусостью, которую он выказал. Отчего же он тогда предстал перед ней, прикованный к жертвенному алтарю? Или в этом заключен некий символ?
Замерзшее озеро тоже осталось неразгаданным: демоны подо льдом не живут.
И почему королева оказалась в лесу без охраны, всего с четырьмя людьми? Где же король с его войском? Где королевская гвардия?
«Изгони эти видения из своих мыслей, – сказала себе Ульменета. – Они лживы – возможно, ты недостаточно хорошо подготовилась».
Аксиана застонала во сне, и Ульменета, подойдя к ней, прошептала:
– Спи, радость моя. Все хорошо.
Но про себя она знала, что не все хорошо. Ее видения, вызванные лорассием, безусловно загадочны и, возможно, символичны – но не лживы.
Кто же эти четверо? Она вызвала в памяти их лица. Один из них черен лицом, но глаза у него голубые, другой огромен и лыс, с белыми висячими усами, третий молод и красив, у четвертого в руках лук. Ульменета вспомнила белую ворону, и ее пробрала дрожь.
Это по крайней мере в толковании не нуждается: белая ворона означает смерть.
Кебра-лучник опустил золотую монету в ладонь взбешенного трактирщика, и гнев толстяка сразу утих. Ничто в мире не согревает так, как золото, когда оно прикасается к коже. Злость по поводу поломанной мебели и нанесенных заведению убытков перешла в легкое раздражение, и трактирщик посмотрел снизу вверх на лучника, оглядывающего картину побоища. Илбрен хорошо изучил человеческую натуру и оценивал людей быстро и верно, но дружба Кебры и Зубра оставалась для него загадкой. Лучник – человек воздержанный, всегда опрятно одетый и чисто умытый. Говорит он тихо, учтиво и при этом умудряется оставлять вокруг себя свободное пространство – не любит, видно, тесного соседства с другими. А Зубр – дубина неотесанная, ничего, кроме презрения, не заслуживает. Такие всегда выпивают на две кружки пива больше, чем способны вместить, и впадают в буйство. Трактирщики таких гостей страсть как не любят. Есть, правда, у Зубра одно достоинство: на пути к двум лишним кружкам он способен выпить все, что имеется в таверне, и это, конечно, приносит неплохой доход. Но любопытно, как Кебра терпит такого субъекта в качестве друга?
– И все это он натворил? – покачал головой лучник. Два длинных стола перевернуты, на усыпанном опилками полу валяются обломки стульев, окно выбито – в свинцовом переплете до сих пор торчат осколки стекла. Под окном лежит без чувств вентрийский офицер, еще двое пострадавших, простые солдаты, сидят у дверей. У одного хлещет кровь из рассеченной щеки, другой держится за обвязанную голову.
– Все это и еще больше. Черепки от посуды мы вымели, два чугуна покорежены, в дело больше не годятся.
– Что ж, хотя бы убитых нет, – мрачно отметил Кебра, – и на том спасибо.
