Безымянная империя. Дилогия (СИ) - Каменистый Артем (лучшие книги без регистрации .txt) 📗
Риолин, не выдержав перечисления всех гнусных тайн трактира Пуго, вскочил, чуть ли не умоляюще предложил:
– А давайте я ему все же зубы выбью?
– Сядьте, Риолин, – поморщился Сеул.
Пуго, воспользовавшись паузой, поспешно затараторил:
– Вообще-то заведение у меня давно уже не кабак, а трактир – уважаемый трактир. И раз стража на второй стене человека пропустила, значит, и мне не грех такого пускать. Комнаты мои наверху не грязные, клопов не держим. Шлюх тоже не пускаем – у меня приличное заведение. А в приличном заведении в вещах постояльца шариться не принято, так что найди вы там даже склад оружия для полного кавалерийского полка – это не ко мне претензия. А про сукно знать не знаю – я в подвал, кроме как вино проверять, не спускаюсь, не иначе как кто-то из слуг смошенничал, а может, и вовсе с давних времен лежит, еще до меня. До того как я трактир этот прикупил, там был знатный вертеп. И вообще, мы с вами люди не глупые, давайте уж напрямую – раз вы меня еще не придушили и не потащили к зайцам, значит, скорее всего, и не придушите. И сукно это вам вообще на хрен не надо, как и все остальное. Так чего вам от Пуго надобно?
– Правда нам нужна, правда. Вся правда. Все, что ты видел и чего не мог видеть. Вспомни все, вспомни даже, сколько мотыльков ночных кружило у лампы над дверями в кабак. Вспоминай все, с самого начала вспоминай. И рассказывай. Все до последнего слова. Даже не думай что– либо утаить, я это почувствую. И тогда ты умрешь. И труп твой отнесут зайцам. А потом… потом, возможно, умрем мы… и не только мы… И все из-за того, что ты решил скрыть одно-единственное слово. Надеюсь, ты не совершишь такой глупости. А теперь начинай…
– Господин, не знаю, как вас звать, с чего же тут начать…
– С начала начинай. С самого начала.
– Ну если с начала, то он мне сразу не понравился.
* * *
Этот парень не понравился трактирщику сразу. Пуго не первый день провел меж стен и местную публику знал от и до. Нет, парень точно не местный. В принципе это не беда: межстенье – это такое место, где народ вечно мечется от стены к стене, разбавляя этой суетой степенное существование коренных обитателей столичного пограничья. В заведении Пуго всем рады, главное – плати и не бей посуду. А если бьешь чью-то морду, то делай это на улице, за углом. Если вообще прирезать кого решил, так еще дальше отползай – нечего нюхачей на почтенный трактир наводить. Если повадится стража тут чес устраивать – того и гляди, репутацию потеряешь. А не будет репутации – так жить придется на меди: больше торговля пивом не принесет. Серебро – это серебро, его носят люди серьезные, и для них нужно место тихое, с соответствующей репутацией. Вот, например, как трактирчик Пуго. Достойнейшее заведение, полы чистые, столы вытерты, пиво разносит пара смазливых девиц, причем не шлюх, а серьезных девок: за зад ущипнуть попробуешь – можешь и схлопотать, а уж о большем и не мечтай. А самое главное – есть второй этаж, а уж там все вылизано до блеска, и платят не медью.
Серьезные люди туда за серьезными делами приходят. В другом месте за стеной может нюхач сидеть с писарем наготове, а у Пуго не так: у Пуго стены – это стены. И его стены тайны держать умеют. И за это Пуго платят серебром – за порядок и надежность. Если ты снял комнату у Пуго, ты временно стал хозяином маленького замка. Стены здесь тараном не прошибить: ори не ори – не услышит никто. На окнах литые решетки и внутренние ставни. Попасть наверх можно лишь через общий зал, пройдя по лестнице у всех на виду. Чужаку это не светит: день и ночь парочка слуг наготове. По трактиру работают, само собой, но главная задача для этих мордоворотов – разборки с нехорошими посетителями: один постоянно в зале дежурит для оперативного реагирования. Дебоширов они заранее примечают, глаз наметанный – оба в страже поработать успели. Да и сам Пуго хоть и немолод, но силу не растерял – мало кто на ногах больше минуты против него устоит. Удар такой, что хоть дрова им коли – кулак будто гиря. Справляются с проблемами здесь легко.
Днем, до закрытия ворот, в трактире случайного люда хватает. От ворот до ворот народ бегает, покуда светло, а жрать да пить надо – вот и забредают. Фазанов, фаршированных перепелиными языками, здесь не подадут, но зато навалят каши, жареных сосисок, жбан пива поставят – и все за пару медяков. А чего еще надо крестьянам да мелким торгашам?
Вечером ворота закрываются – и все, случайным людям тут делать больше нечего. Наступает время для обитателей межстенья. Чужаков нет – все свои. Тихо становится, спокойно. Зал полупустой. Обитатели верхних комнат спускаются, рассаживаются у столов вдоль стен, поодаль друг от друга, и шепчутся кучками о своих важных делах. Пара завсегдатаев трется у стойки перед Пуго, да порхает со снедью и питьем оставшаяся до закрытия служанка.
Обычный вечер.
А этот тип – необычный. Чужой он. Хрупкий, невысокий, бледный, глаза чистые, наивно-доверчивые, но с затаенной лукавинкой. Ну будто девка переодетая. Одежда хорошая – такие тряпки богатые студенты таскают. И капюшон на голову накинут – так ученики любят бродить… или мелочовка, до сини не доросшая. Студент? Или, может, маг-недоучка? И чего это его занесло сюда в такую пору?
Пуго подманил пальцем Суару. Служанка подскочила к стойке, выжидательно уставилась на хозяина.
– Ты этого хмыря в плаще знаешь?
– Нет, первый раз вообще вижу. Да и какой это хмырь – симпатичный мальчик.
– У, лярва! Об одном только думаешь! Что-то я смотрю, он пьет медленно, кружку ты ему не обновляешь.
– Так он вообще не пьет. Заказал, а не пьет. И не ест.
– Послали боги посетителя – он что, собрался над этой кружкой всю ночь трястись?
– Не знаю. Закрываемся же скоро. Спросить его, снимет ли он комнату?
– Я тебе дам спросить! Бегом на кухню, копуша, – Борт со своими дружками уже поглядывает косо на тебя. Небось ждут горячего!
Старуха Ниба стукнула о стойку кружкой:
– Плесни мне еще, Пуго, и не ругай девочку – она хорошая.
– А не много ли тебе будет?
– Жалко, что ли?
– Да чего мне пиво-то жалеть! И куда тебе только влазит, вся уже провоняла, да и опухла вон как – это у тебя почки уже от пива гниют.
– Пиво дырочку найдет. И вообще мне замуж уже точно не выходить – хочу и распухаю. Наливай давай.
Пуго, поднеся старухе новую кружку, тихо поинтересовался:
– Ниба, а что за мальчишка там сидит, не знаешь?
– Не, Пуго, первый раз его вижу. Вон на него Урций косится – может, знакомы?
– Не смеши – Урций вечно косится на всех, у кого есть яйца, а уж от такого смазливого юнца этот боров и вовсе в восторге. Не нравится мне этот парнишка.
– А мне нравится. Симпатичный он.
– И ты туда же, лярва старая.
– Сам ты лярва. А еще ты кастрат.
– Я бы тебе доказал обратное, будь ты лет на сто помоложе.
– Так я еще столько не прожила.
– Да что ты говоришь! А с виду не скажешь…
Ленивая перепалка привлекла внимание Гика. Жулик пододвинулся поближе, махнул кружкой:
– Ты, Ниба, у нас самая красивая – не слушай ты этого трактирщика, он давно женщин на пивную бочку променял. С чего вам этот малец так интересен стал?
– А ты его знаешь? – вопросом на вопрос ответил Пуго.
– Не сказать чтобы очень… Видел я его утром на рынке, что у ворот, о чем-то он там с Шугером трепался. И Шугер при этом выглядел очень заинтересованным – похоже, продавал этому юнцу что-то.
– Интересно – что?
– Шугер все, что хочешь, тебе продаст. Это же Шугер.
– Не мели ерунду. Шугер если продает, то не репу. Шугер оружием промышляет. Что хочешь тебе достанет – хоть армейское, хоть штучное.
– Так и я о том же: не о репе они трепались. Шугеру репа ни к чему. А парнишка на студентика похож. И по прикиду видно, что родители у него жирные. Но не столичные. Будь столичными – так не бродил бы между стенами, поближе к центру шатался. О чем такому неженке можно было с Шугером говорить? Ножичек, может, купить решил для неверной невесты… Небось и кошелек у него не пустой – к Шугеру с пустым подходить опасно. И вообще на девку похож: худосочный слишком. Пуго, если ты его на ночь выпрешь из кабака, ребятки на улице точно в темноте его за шалаву примут и за угол заволокут. Вот смеху-то будет, когда штаны стащат. Слушай, Пуго, а что за тело там, у лестницы, сидит. Вид у него – будто у гробовых дел мастера. Уж не некр ли он?
