Земля Серебряных Яблок - Фармер Нэнси (читать книги онлайн бесплатно регистрация .txt) 📗
— Милая, славная Ромашка, — проворковала Люси, обнимая скотинку за шею.
Девочка была закутана в тяжелый шерстяной плащ с капюшоном, и полы его ниспадали по бокам Ромашки. Наверное, ослице стало чуть теплее: она перестала противиться и последовала за отцом.
Джек шел вперед с фонарем. Брели путники медленно: дорога обледенела, местами навалило снега. Джек то и дело пробирался к обочине в поисках вех. Один раз семья сбилась с пути: они поняли, что зашли не туда, только когда Джек налетел на дерево.
Порывами налетал ветер, в воздухе плясали снежинки. Джек прислушался: донесся крик петуха. Нет, это не золотая птица на ветвях Иггдрасиля, а всего-навсего бойцовый петух Джона Стрельника, что не давал спуску всем прохожим. Путники добрались до скопления домов и повернули у жилища кузнеца.
— Огня нет, — прошептала мать.
Джек поежился от холода еще более жуткого, чем мороз зимней ночи. Кузня, где докрасна нагревались железные прутья, была черна, как наковальня под дубом.
Никогда на его памяти в кузне не гас огонь. Это же сердце деревни: сюда люди сходятся поговорить, здесь, после долгого пути, можно отогреть ноги. А теперь огонь погас. Скоро погаснут все огни, в том числе и две буроватые искорки света у них в руках.
Нужно будет призвать новый огонь с помощью дерева, что вобрало в себя силу земли. Ибо для того, чтобы повернулось колесо года, необходим живой огонь, «огонь бедствия». Только тогда инеистые великаны вернутся к себе в горы, и дверь между мирами затворится.
Глава 2
«Огонь бедствия»
Вождь жил в огромном доме, окруженном надворными строениями: тут и хлева для скота, тут и хранилища, тут и маслобойня. К дому примыкал яблоневый сад, в это время года темный и безлистный. С тех пор как Джек стал учеником Барда, ему часто приходилось бывать у вождя. Вечерами люди собирались послушать музыку, и обязанностью мальчугана было носить за стариком арфу. Теперь, к вящей радости Джека, ему отводили почетное место у огня. Прежде-то, когда он был всего-то-навсего мальцом Джайлза Хромонога, мальчугана оттесняли в самый холодный угол.
Джеку подарили собственную маленькую арфу, но играть на ней перед людьми он еще не решался. Пальцы, больше привычные копать брюкву, не обладали наработанной ловкостью его наставника. Бард успокаивал: мол, ничего страшного, с годами мастерство придет, а пока у Джека достаточно хороший голос, чтобы петь без музыки.
Джек постучал посохом в дверь вождя; отец с Люси на руках зашел внутрь. В зале толпились мужчины, которым предстояло участвовать в обряде. Все как на подбор силачи: ритуал был труден и мог занять немало времени. Старики, дети, большинство женщин и те, кто слаб, сидели по домам в темноте, забившись под овчину. Бард и брат Айден устроились рядом у пока еще пылающего очага.
— Можно поставить ослика к тебе в хлев? — спросил отец у вождя.
— Ты, Джайлз, садись отдыхай, — отозвался вождь. — Я-то знаю, что тебе сюда дойти было куда как непросто. Пега! А ну, пошевеливайся, займись скотиной.
Из темного угла выскочила девочка.
Джеку доводилось краем глаза видеть ее прежде. Тихое, бессловесное создание: только глянешь — и она тут же обратится в бегство. Немудрено. Пега была удручающе безобразна. Уши торчали сквозь клочковатые волосы в разные стороны. Тощенькая, как хорек, рот — широкий, как у лягушки. И, что печальнее всего, родимое пятно в пол-лица. Поговаривали, будто ее мать напугалась летучей мыши и это — отметина от крыла.
Вообще-то никто не знал, кто была мать Пеги. Девочку совсем маленькой продали в рабство, и она переходила из деревни в деревню, пока не осела здесь. Она была постарше Джека, но ростом не вышла: выглядела лет на десять. Купили ее коров доить, однако она выполняла любую работу — а приказывали ей все кому не лень.
Пега протолкалась сквозь толпу: ни дать ни взять лягушка ковыляет сквозь высокую траву.
— Я сам поставлю ослицу, — внезапно выпалил Джек. Схватил фонарь и выбежал за дверь прежде, чем его успели остановить.
Он тащил Ромашку сквозь снежные заносы; ветер трепал его плащ. Наконец мальчуган втолкнул животное в хлев, к коровам вождя.
Я — идиот, думал про себя Джек, с трудом пробираясь назад. Он вообще-то надеялся отвести Барда в сторонку и рассказать ему про ожерелье Люси, но при виде маленькой Пеги, которая ковыляла к двери, его словно ударило. Когда-то и он был рабом — и отлично знал, каково быть целиком и полностью во власти других.
Расскажу Барду про ожерелье, когда вернусь, решил Джек. Известно, что огонь должно зажечь без кремня и железа, которыми пользовались обычно. Металл — он на службе у смерти, или, как говорил Бард, Нежити. А сегодня Нежить — на вершине могущества. Если она осквернит новый огонь, обряд ни к чему не приведет.
— Торопись! — крикнул вождь, едва Джек протиснулся в дверь.
В середине зала деревянный брус лежал в пазу второго такого же, образуя гигантский крест. Несколько мужчин удерживали на месте нижний брус, а еще несколько взялись за концы верхнего — чтобы толкать его взад-вперед. Тереть две палочки, чтобы добыть огонь, и то непросто, а тут не палочки, а скорее целые бревна!
Люси уже сняла шерстяной плащ, чтобы похвастаться прелестным белым платьицем и крашенным пыльцою поясом материнской работы. Роскошные золотые волосы сияли в тусклом свете. В руке девочка держала одну из свечей.
Ожерелье Джек не увидел. Слава богу! Должно быть, мать забрала, предположил он, но тут под воротом платья что-то блеснуло. Люси спрятала украшение от чужих глаз.
— Начали! — крикнул Бард.
Кто-то выхватил у Джека фонарь и задул его. Вождь выплеснул в очаг ведро воды. Угли зашипели, затрещали, повалил пар. Джек чувствовал, как тепло уходит, а из-под двери, прямо по ногам, тянет холодом. В зале воцарилась непроглядная тьма.
Надо что-то делать, лихорадочно думал он. Не орать же про ожерелье через весь зал! Отец здорово разозлится, а все, кто здесь есть, рассердятся на отца. Чего доброго, драка завяжется. А свара испортит обряд не хуже металла. Может, серебро — это не страшно? Из серебра оружие не делают, сказал себе Джек, хотя на самом-то деле знал, что неправ. Осквернить металл способно любое зло. Ожерелье некогда носила Фрит Полутролльша, а твари гнуснее в целом свете не сыщешь.
Шух-шух-шух, слышалось в темноте: бревно елозило по бревну. Когда одна команда устанет, ее заменит следующая. Бард сказал, иногда на то, чтобы добыть пламя, уходит не один час. Шуршащий звук не умолкал: брус все ходил и ходил туда-сюда; но вот Джеку послышалось, как кто-то упал.
— Меняйтесь! — приказал Бард.
— Ну наконец-то! — простонал кто-то.
Люди наталкивались друг на друга в темноте; Джон Стрельник громко жаловался, что в ладонях у него больше заноз, чем в бревне. Снова послышалось «шух-шух-шух», и Джек почуял запах смолы. Мальчуган понял: дерево разогревается.
— Быстрее! — взревел вождь.
«Если подобраться к Люси поближе, то можно сдернуть ожерелье, не затевая драки», — подумал Джек.
Но, пробираясь через зал, мальчуган оказался в опасной близости от участников обряда. Чей-то локоть ударил его в живот: у Джека аж дыхание перехватило.
— Извиняй, кто б ты ни был, — буркнул невольный обидчик.
— Ты на моей ноге стоишь, — проворчал кто-то.
Джек, держась за живот, заковылял прочь, сам не зная куда. Правильное направление он потерял.
— Люси! — позвал он.
— Джек? — откликнулась девочка.
Ох, звезды мои! Она в противоположном конце зала! Он все напутал! Джек стал пробираться обратно и снова налетел на участников обряда.
— Прости, — буркнул кто-то.
Кажется, на сей раз Джек заполучил синяк под глазом.
— Меняйтесь! — выкрикнул Бард.
Запахло дымком; мужчины воодушевились — их уже не надо было подгонять. Вспыхнула искра, еще одна, и еще. Дерево тлело; чьи-то руки покрошили сухих грибов, что всеми использовались как трут. Заплясало пламя.
