Тропою волка - Сербжинская Ирина (читать книги онлайн без .TXT) 📗
— Кажись, повезло, — проговорил наконец Бретен, отвечая на свой собственный незаданный вопрос, и поскреб в голове. — А могло бы....
Мелфин кивнул. О том, что «могло бы», говорить не хотелось.
— А куда... — помолчав, начал было Бретен. Он хотел спросить у приятеля, куда же делась Румита, но договорить не успел.
Дверь с размаху ударилась о стену, словно ее открыли ногой. Мелфин глянул и тут же почувствовал, что его сердце рухнуло куда-то в желудок. Бретен проследил за его взглядом и замер с открытым ртом, держа на весу кружку с пивом.
На пороге стояли двое. Оба высокие, неуловимо похожие друг на друга, с темными, мокрыми от дождя волосами, в одинаковых форменных серых плащах. Дверь заскрипела, покачиваясь, ворвался ветер, пахнущий морем и мокрыми водорослями. И вместе с ветром влетел страх.
«Норлоки, — промелькнуло в голове у Мелфина. Он боялся пошевелиться: ему мгновенно захотелось оказаться как можно дальше от этого проклятого кабака, а может, и от Доршаты. — Они. Их ни с кем не спутаешь. С людьми тем более».
Бывало, конечно, что приезжие по первости путались и ошибочно принимали их за рунонцев, темноволосых и сероглазых жителей города Рунон, что на Восточном побережье, тем более что выглядели норлоки совсем как люди. Но те, кто жил в Доршате, таких опасных ошибок никогда не допускали.
— Где гадалка?
Мелфин и Бретан обмерли — вот угодили! Принесла же нелегкая норлоков именно сегодня! Нагрянули бы они вчера — этой встречи, пожалуй, и не случилось бы.
Впрочем, у них, как известно, так просто никогда ничего не бывает. Бретен, услышав про гадалку, осторожно опустил кружку на стол и тихонько отодвинулся от приятеля на край лавки.
Старина Фитч со второй попытки выдавил севшим голосом:
— Исчезла она... Ушла...
Плотник, по-прежнему сидя на корточках, торопливо закивал головой, хотя понятия не имел, о чем идет речь.
Один норлок повернулся к Мелфину:
— Когда ушла?
— Э... — начала было он и почувствовал, как холодные мурашки пробежали по спине: увидел, как блеснули клыки. Не такие, как у зверя, конечно, но побольше немного, чем полагалось бы обыкновенному человеку. На левой скуле у каждого норлока татуировка, словно легкий росчерк черной тушью.
«Волки» Сульга... еще того не легче. Вот ведь с кем приходится делить Доршату людям! А что делать? С давних пор так повелось: и люди, и норлоки считают Доршату своей землей.
— В тот вечер и ушла... — пробормотал Бретен и тут же прикусил язык: один из «волков» глянул в его сторону.
— Как погадала... — добавил Мелфин и по быстрому взгляду старины Фитча, брошенному в его сторону, догадался, что про гадание лучше бы не говорить. — Так и...
Бретен торопливо закивал, тараща глаза. Мол, ушла, ушла. Исчезла. Кто ж будет врать, жизнью рисковать ради дуры, два раза подряд нагадавшей смерть Великому норлоку, да еще и при свидетелях? Теперь понятно, что дальше будет. Дуру эту из-под земли достанут, а свидетелей могут и того... Только сначала кожу на ремни порежут, чтобы помирали подольше. Говорят, по этой части норлоки большие мастера....
Мелфин угадал, о чем подумал приятель, и поежился.
Он опустил глаза, глядя в грязный дощатый пол, когда осмелился глянуть на порог, там уж никого не было. «Волки» Сульга исчезли. Дверь покачалась на мокром ветру и с размаху захлопнулась, отсекая черную дождливую ночь. Старина Фитч у себя за стойкой опустился на табурет и перевел дух.
В тот вечер Мелфин с Бретеном еще долго сидели в кабаке. На улицу, где шумел дождь и завывал ветер, они выходить боялись: все казалось, что эти двое стоят прямо за дверью.
Из Доршаты Румита скрылась той же ночью. Она ненадолго заскочила домой, выгребла из тайника под кроватью свои небогатые сбережения и заторопилась дальше. Дождь лил как из ведра, на мокрых улицах не было ни души. Еще утром такой погоде Румита радовалась, но сейчас слезы наворачивались на глаза. Если б не бушевал на море шторм, можно было бы добраться до гавани и купить место на корабле. На большом торговом пассажирские места, конечно, стоят дорого, скопленных денег вряд ли хватит, но ведь есть и маленькие суденышки, такие крохотные, что их даже не досматривают перед отплытием. Доршата — крупный порт, каждый день десятки кораблей отходят в синее море, так что и норлокам не удалось бы отыскать среди них тот, в трюме которого свернулась в клубочек глупая гадалка. А дальше — просто: в ближайшем порту сойти на берег, пересесть на другой корабль, замести следы и навсегда скрыться от страшных «волков» с их Великим норлоком. Румита всю свою недолгую жизнь прожила в Доршате, но никогда его не видела, а теперь, после того, что произошло, знала совершенно точно: лучше и не видеть, а удирать как можно дальше и быстрее.
Она на минуту остановилась, вытерла лицо и продолжила путь. Потянулись окраины Доршаты: маленькие дома с темными окнами, мокрые облетающие сады, пустые огороды с покосившимися изгородями. Вдали, невидимые в темноте, вставали горы. Через высокий перевал проходили сотни тропинок. Румита знала такую, которая была никому не известна, кроме нее самой.
«Пробраться по тропе, спуститься с гор — а там другая страна, — думала она, спотыкаясь на булыжниках, которыми была вымощена улица. — Там хорошая погода, солнце, там море и корабли, и там норлоки не достанут. Не догонят».
За пустыми, облетевшими садами начинался тракт, ведущий из города. Румита задумалась: нужна была лошадь, чтобы добраться до гор как можно быстрее. Крупные постоялые дворы девушка обошла стороной и направилась к маленькому, который стоял на развилке двух дорог, в стороне от торговых путей. Гадалке пришлось очень долго стучать в запертые ворота, пока наконец не проснулся хозяин. Зевая и почесываясь, ругаясь вполголоса на погоду, он вышел во двор, поднял повыше зажженный фонарь и разглядел промокшую девушку, у которой зуб на зуб не попадал от холода. Хозяин пожал плечами, нисколько не удивившись, словно каждую ночь к нему ломились мокрые девицы, требуя лошадь и немного еды. Жизнь у дороги давно отучила его удивляться чему бы то ни было, поэтому за умеренную плату он ссудил ей рыжего мерина, немолодого, но крепкого, выносливого и смирного, собрал кое-что из припасов, почесал под лопаткой, подумал и предложил обсушиться в доме: очаг был еще горячим. Девушка отказалась. Она взгромоздилась на коня и стукнула пятками по крутым бокам. Мерин покосился на ливень, хлеставший за воротами конюшни, и наотрез отказался выходить. Девица врезала ему сильнее и пробормотала ужасное ругательство. По лицу ее текли то ли капли дождя, то ли слезы. Мерин понял, что она не отстанет, и обреченно двинулся вперед.
Румита ехала уже несколько часов, мокрая, совершенно окоченевшая от холодного ветра, то и дело погоняя коня, скользившего по размытой дороге: торопилась добраться до гор, пока не наступил рассвет. Доршата осталась далеко позади, но страх не отступал. Она надеялась, что слухи о гадании в портовом кабаке нескоро дойдут до норлоков, а может быть, и не дойдут вовсе, но дожидаться, чтоб узнать, так ли это, все же не стоило: следовало уносить ноги поскорее. Девушка еще раз оглянулась, проверяя, нет ли погони, и шлепнула мерина поводом, чтоб он прибавил шагу; тот сердито мотнул головой.
Серое утро застало беглянку уже возле перевала. Румита отыскала нужную тропу, круто уходившую в горы и, подгоняя уставшую лошадь, двинулась вверх. Дождь ненадолго прекратился, а потом снова зарядил с прежней силой. Гадалка, продрогшая до костей, была этому рада: ливень смыл все следы, и даже норлоки с их звериным чутьем будут бессильны, однако около полудня дождь снова перестал. Узкая тропка вилась почти по вершинам гор; внизу, в долинах, лежал туман, напоенный влагой. Там, невидимый за серыми облаками, на пологом морском берегу раскинулся небольшой приморский городок. Румита собиралась продать там мерина, вырученные от продажи деньги добавить к своим сбережениям и купить место на первом же корабле, готовом покинуть гавань. Она принялась мысленно пересчитывать свои небольшие капиталы, размышляя, какую часть можно будет отдать хозяину судна, а какую оставить себе на первое время, порадовалась, что успела, несмотря на спешку, захватить из дома гадальные карты — верный кусок хлеба в чужой стране — и постепенно успокоилась. Поеживаясь от холодного ветра, девушка закуталась в промокший насквозь плащ и начала было дремать, но тут уставший мерин поскользнулся на мокрых камнях и тяжело рухнул на передние ноги — Румита едва не вылетела из седла. Она дождалась, пока измученная лошадь поднимется, осторожно соскользнула на землю и тут же уцепилась за гриву коня, чтобы и самой не упасть: ей нечасто приходилось садиться в седло, а ездить верхом много часов подряд и вовсе никогда не доводилось.
