Служитель кристалла - Сальваторе Роберт Энтони (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Этот кристалл, как выяснил Кэддерли, был создан семью личами, задумавшими сотворить вещь, наделенную небывалой магической мощью. По их замыслу, он должен был соперничать, с самим солнцем, на страх всем народам, которые хотели покорить бессмертные короли. Однако объединенная магическая сила уничтожила их, и злой умысел обратился против личей. Многие мудрецы думают, что мощь осколка вобрала в себя их разум, но Кэддерли утверждает, что он был сожжен его солнцеподобными проявлениями, и Креншинибон принял в себя только их разобщенный и разрозненный дух.
Эта часть истории волшебного осколка известна многим, включая и тех порождений ада, которые так стремятся завладеть им. Однако было и удивительное продолжение, о котором удалось узнать Кэддерли. Эта история объясняет, почему Креншинибон вмещает в себя и извращает первоначально добрые устремления.
Впервые он появился на материальном уровне много веков назад, и произошло это в далекой стране Закара. В те времена кристалл был всего лишь подручным средством чародеев, хотя и чрезвычайно мощным. Он мог метать шаровые молнии и создавать заслоны всепожирающего пламени. О его темном прошлом почти ничего не было известно, пока он не попал в руки одного султана. Этому властителю, чье имя до нас не дошло, удалось узнать, что представляет собой Креншинибон. Он решил, а придворные волшебники его поддержали, что замысел личей остался незавершенным. Тогда-то и состоялось «второе творение» кристалла, когда его ограниченное сознание и возможности были значительно расширены.
Султан вовсе не был одержим властью, он хотел лишь обезопасить свою страну от воинственных соседей. И тогда он вообразил, а затем при помощи обновленного кристалла и создал в реальности цепь хрустальных башен. Через промежутки, равные одному дню пути, башни должны были протянуться от столицы через безлюдную пустыню до второго города государства, стоявшего на границе и часто подвергавшегося вражеским набегам. Султан воздвиг сотню башен и почти закончил оборонительную линию.
Но, увы, он превысил возможности Креншинибона. Властитель считал, что с созданием каждой башни силы осколка лишь умножаются, поскольку он может вбирать в себя силу солнечного света, тогда как в действительности он истощал силу Креншинибона и ослаблял его проявления. Вскоре после этого по пустыне прокатилась мощная песчаная буря, послужившая предвестником завоевательного похода соседнего шейха. Стены хрустальных башен оказались столь тонки, что под напором ветра рассыпались под собственной тяжестью, а с ними рухнула и мечта правителя о спокойном существовании.
Захватчики ворвались в пределы страны, оставшейся без дозорной цепи, и на глазах султана вырезали всю его семью. Жестокий шейх не стал убивать несчастного правителя, чтобы тот до самой смерти помнил увиденные им ужасы, но духом султана завладел Креншинибон.
Даже Кэддерли, которому полубоги поведали многое, больше ничего не знает о древней истории кристалла. Однако юный жрец Денеира утверждает, что именно в этом «втором творении» и заключена разгадка неутолимой жажды осколка. Ведь если бы Креншинибон мог выдержать то предельное напряжение возможностей и хрустальные башни выстояли бы, то семья султана, его любимая жена и прекрасные дети остались бы живы.
Теперь же кристалл, напитанный жизненными импульсами семи личей и истерзанным духом несчастного султана, продолжает рваться к пределам власти и утверждать ее любой ценой.
Но есть в этой истории и еще кое-что, о чем Кэддерли только прозрачно намекнул в письме, — например, не исключено, что сооружение хрустальных башен как раз и спровоцировало вторжение, поскольку шейх и другие правители соседних земель испугались, что султан посягнет на их границы. Может, история хрустального осколка — урок нам всем? Она показывает, к чему может привести непомерное честолюбие, даже если изначальные намерения хороши. Сила нужна была султану, чтобы укрепить свою державу, но он слишком замахнулся, и жертвой честолюбия пали и он сам, и его семья, и царство.
Как же быть с Джарлаксом, в чьих руках сейчас находится хрустальный осколок? Быть может, мне следует отправиться к нему, постараться вернуть кристалл и переправить Кэддерли, чтобы жрец его уничтожил? Мир станет лучше и чище без него.
Но ведь найдется другое орудие злой воли, будь то демон, дьявол или чудовищное творение, подобное Креншинибону.
Нет, злу, укоренившемуся и цветущему пышным цветом в сердцах разумных существ, нетрудно найти себе новый носитель.
Так что берегись, Джарлакс. Берегись.
Дзирт До'Урден
Глава 1
ВЗГЛЯД ВНУТРЬ СЕБЯ
Двайвел Тиггервиллис на цыпочках вошла в маленькую, плохо освещенную каморку на нижнем этаже своего заведения «Медный муравей». Двайвел по праву являлась одной из самых влиятельных женщин-хафлингов в городе: она умела думать, хитрить и обращаться с оружием, поэтому ей было непривычно с такой осмотрительностью входить в помещения собственного дома, надежнее которого во всем Калимпорте было не сыскать. Однако ни одно место на земле нельзя было считать вполне безопасным, если там находился Артемис Энтрери.
Когда она вошла, он шагал из угла в угол и никак не отреагировал на ее появление. Двайвел удивленно подняла бровь. Она видела, насколько взвинчен он был в последнее время, и была одной из немногих за пределами дома Басадони, кто знал причину такого состояния наемника. Темные эльфы проникли в Калимпорт, а Энтрери прикрывал их деятельность. Двайвел и раньше верила слухам, что дроу опасны и чудовищно коварны, но в этом можно было убедиться, бросив один-единственный взгляд на прежде холодного и бесстрастного убийцу. Никогда раньше не проявлял он такого беспокойства, и Двайвел даже не подозревала, что он может быть в разладе с самим собой.
Еще более странным было то, что Энтрери стал поверять кого-то в свои личные дела, — с ним такого не случалось никогда. Все же, хоть это и выглядело невероятно, маленькая женщина не опасалась подвоха. Энтрери будто разговаривал сам с собой, приводя в порядок мысли, по какому-то неясному побуждению позволяя Двайвел при этом присутствовать.
Она чувствовала себя в высшей степени польщенной, понимая, однако, какими опасностями чревато такое доверие. С неспокойной душой Двайвел опустилась на стул и стала внимательно слушать, стараясь ничего не упустить. Первое открытие она сделала, задержавшись взглядом на стуле у дальней стены. Там стояла полупустая бутылка муншэйского виски.
— Да на каждой улице, за каждым углом этого проклятого города их полно, — говорил Энтрери. — Они бахвалятся своими шрамами и оружием, словно это знаки почета, и так рвутся достичь славы, что совсем перестали понимать, во имя чего стараются. Им нужно положение и внешняя мишура, больше их ничто не волнует.
Он говорил вполне внятно, но все же было заметно, что он влил в себя изрядное количество виски.
— С каких это пор Артемис Энтрери стал обращать внимание на уличных головорезов? — поинтересовалась Двайвел.
Энтрери остановился и обратил к ней ничего не выражавшее лицо.
— Я их всех подмечаю, не пропускаю ни одного, я ведь отлично знаю, что моя слава меня переросла. Найдется немало желающих всадить мне нож в сердце, — сказал он и снова начал расхаживать туда-сюда, — Удачливый убийца тогда разом прославится. Они знают, что я старею, и думают, что я уже не так проворен, — по правде говоря, так и есть. Я уже не могу двигаться так быстро, как десять лет назад.
Двайвел прищурилась, пораженная неожиданным признанием.
— Тело, конечно, стареет, и движения уже не так отточены, зато разум становится острее, — продолжал убийца. — Меня слава и внешний антураж тоже заботят, но не так, как раньше. Тогда целью всей жизни для меня было стать лучшим в своем деле, превзойти врагов и умом, и мастерством. Я хотел стать совершенным воином, но потом понял, что это путь в никуда. Правда, для этого понадобились темные эльфы, которых я глубоко презираю. Мое безоглядное стремление стать лучшим заметно поуменьшилось после невольного путешествия в Мензоберранзан в качестве «гостя» Джарлакса. Я увидел, насколько бессмыслен мир, сплошь населенный воинами, каким я мечтал стать. В Мензоберранзане я на каждом шагу видел собственное отражение, эти воины стали настолько нечувствительны ко всему вокруг, настолько поглощены своей целью, что наслаждаться процессом ее достижения они уже не способны.
