Человек с мешком - Романов Александр Юрьевич (хороший книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Я же сам там топтался, когда место для костра готовил, и знал, что ничего там нет. В конце концов я не выдержал, встал, шагнул за костер и с ненавистью пнул проклятую железя…
Я все-таки успел удержать ногу в последний момент. А то бы ползал потом в потемках по всей поляне, эту банку разыскивая. Я успел-таки сообразить, что никакая она не галлюцинация.
Насколько сильное впечатление это на меня произвело, можно судить по тому хотя бы, что, убедившись в том, что банка есть на самом деле, я спокойно вернулся на свое место и сел.
Засунул руки в карманы и… в правом кармане обнаружил свой складной нож. В том, что он именно мой, я убедился, рассмотрев его внимательно. Само собой разумеется, без ножа бы я эту консерву не открыл. Естественно.
Да что же это такое! Я стукнул себя по колену. Получилось несильно. Тогда я ударил еще раз. Потом еще и еще… Нога отозвалась резкой болью, я опомнился. Ночь, костер, в правой руке нож. Все как было. И банка за костром.
Ничего не понимаю! Ну как есть ничего! Вот банка, а вот нож, который я сам оставил дома! Это-то уж точно.
Почему?!
Однако, похоже, вопросы выходили чистой риторикой. Ответов ждать было неоткуда. Но в принципе там, где есть возможность перехода, очень даже просто может быть и что-то еще.
Вот только что? Ведь я представления не имею, как банка и нож появились! Я есть хотел. Ну и что? Я вот домой тоже хочу, но продолжаю сидеть на поляне. Почему-то. Как все это объясняется? С ума же сойти можно… Рассуждая о вещах, представления о которых не имеешь. Вот уж то еще удовольствие… Я мысленно плюнул на все несуразности и занялся консервной банкой.
Внутри оказалась тушенка. Великолепнейшая тушенка, чье великолепие не поколебало даже ее необъяснимое появление. В мгновение ока я опростал жестянку и даже вычистил ее изнутри. Вылизал бы, если б смог.
Жить стало если не лучше, то веселей. Почти как говаривал дядюшка Джо. Вот как раз про меня. Хотя я по-прежнему ничего не понимал, но зато теперь был сыт, пусть и несколько невероятным образом.
Я даже закурил с удовольствием – впервые с прошлой ночи. Подбрасывая сучья в костер, сидел и слушал окружающие звуки. Лес был исключительно тих. И, судя по всему, в этой местности не летали никакие самолеты.
И не было вблизи ни автомобильных, ни железных дорог. Я попробовал было понаблюдать за небом на предмет пролета спутников, но достаточно плотные облака не давали ничего толком рассмотреть. Да и костер не позволял отвлекаться.
Куда же меня занесло?
Следующий день прошел так же. За ним следующий. Потом еще и еще… Какая-то странная у меня началась жизнь. Я брел по лесу, не встречая никаких следов человеческой деятельности и совершенно не представляя, чем все это закончится.
То есть представлять-то я представлял, конечно…
Но тем не менее еда у меня продолжала появляться регулярно, причем самая разная. Хотя и не так часто, как я бы этого хотел. А однажды, после затянувшегося на несколько дней дождя, сырого и холодного, я обзавелся даже фляжкой.
Не то с коньяком, не то с бренди. Отличная армейская фляжка в зеленом чехле. И она теперь тоже была все время наполовину полна – так же как сигареты и спички.
И все. Хоть сломай себе голову, никаких объяснений происходящему не было. От всего этого можно было взбеситься. Да я бы и взбесился, наверное, если бы не знал уже по жизни, что пользы от этого в моих обстоятельствах ноль.
Вот и оставалось идти – столько, сколько потребуется. А точнее, до тех пор пока не наступит конец этого путешествия. А поскольку дело шло к осени – а там и к зиме, – это означало, что через пару месяцев все так или иначе разрешится.
Так или иначе… Если, конечно, не произойдет чего-то из ряда вон выходящего. Опять же в том или ином смысле. И вообще я, видимо от всего случившегося, несколько ошалел. Потому что на происходящее стал смотреть как-то слишком по-философски.
Однажды мне наконец встретилось то самое подходящее дерево. В поисках которого я пустился в странствие.
Среди прочих деревьев это был гигант. Из одних его сучьев, я думаю, можно было бы срубить небольшой сруб для колодца, например. Ствол уходил вверх, как Останкинская телебашня, белея огромным пятном содранной коры.
У комля раскинулся великолепный муравейник едва не в мой рост. Одно слово – впечатляло. Если бы не это впечатление, я бы прошел мимо, даже не покосившись. А так полез вверх, хотя теперь уже это не имело ни малейшего значения.
Дерево впечатляло и наверху. Оно возвышалось как утес и над поверхностью леса. Здесь пел ветер и ствол ощутимо покачивался, роняя иголки в двадцатипятиметровую бездну.
Во все стороны уходили сплошным ковром зеленые волны. Давно не виденный простор восхищал. Полной грудью вдыхая прохладный ветер, я уцепился за ветви и огляделся. Даль купалась в туманной дымке.
С трех сторон над горизонтом парили контурные росчерки горных вершин, как бы тесня, огораживая лес. С юга же в панораме имелся разрыв. И тайга уходила в него как в ворота.
Сливаясь где-то там – в дымчатой дали – с небом. Это выглядело очень красиво! Но вся красота мгновенно вылетела у меня из головы, когда вдали над лесом я увидел поднимающуюся вертикально полоску дыма.
Дым был далеко. Даже с дерева я его еле различал. Но все-таки он был. Я засек направление, спустился на землю, сел под соседним деревом, подальше от муравьиной кучи, и задумался.
Мне бы вроде обрадоваться полагалось. Но я воспринял этот дым совершенно спокойно. Тупо даже. Словно и не со мной вовсе все происходило. Словно не ждал я втайне все эти дни чего-нибудь подобного. Жить-то ведь хочется!
А с другой стороны – неизвестно, что там впереди еще ждет, возле дыма. Поди угадай! Но тут уж выбирать не приходилось: либо к дыму, либо настанет зима. И тогда… И я пошел. Деваться-то куда?
Идти пришлось долго. Дольше даже, чем я думал. И то бы я вряд ли куда пришел, если бы случайно не набрел на тропу. Сперва я принял ее за обычную звериную – они мне часто попадались, – но тут на стволах имелись затеси. Значит, люди.
Вообще, наверное, полагалось бы волноваться. Как-никак плутал две недели с лишком в тайге. И вышел к людям! Но то ли отупел так за это время, то ли еще что, но я никак не мог поверить, что путешествие мое подходит к концу.
Так что был я совершенно спокоен. Хотя, надо признаться, то, что меня там ожидало, я совсем увидеть не предполагал.
Я вышел на пепелище.
Вообще-то это был замок. Настоящий, хотя и деревянный. Со рвом, башнями – но очень старый. Да и небольшой размером. Так, фортеция местного значения. Во рву даже воды не имелось.
Подле замка совсем недавно стояла деревня. Тоже не очень большая. Дым от нее я и видел. А все, что осталось, лежало черными, обугленными кучами. Тут-то я, пожалуй, пожалел наконец, что угодил сюда. Но было уже поздно.
Над замком летало воронье. Воронье каркало над пожарищем же. За деревней, на околице, я увидел людей. Но только подойдя ближе, понял, что они заняты похоронами.
Меня подвело мое плохое зрение: слишком близко я подошел, чтобы разглядеть, что момент для моего визита не самый подходящий. А когда понял – меня уже тоже заметили.
Ситуация получилась глупейшая. Я только в тот момент осознал, что не знаю языка этих людей. А они – моего. Обычаи опять же… Одежда на них была явно классическая средневековая, в моем понимании, – какие-то холстины да кожи.
Облик типично крестьянский. Здесь присутствовали и старые и молодые. Мужчины, женщины, старики, дети. Солнце, разливая в воздухе золотую тоску, клонилось к горизонту, сильно пахло гарью.
Я смотрел на людей, люди – на меня. И вид у них был такой, словно я невесть какое чудо о десяти головах. И чем дальше мы глядели друг на друга, тем сильнее я чувствовал, в насколько же дурацкое положение угодил.
Я совсем было уже собрался повернуться и уйти обратно в лес – почти как гиппопотам в одной небезызвестной песне, – когда из толпы вышла женщина, подобротней и побогаче одетая, и, встав впереди, обратилась ко мне с каким-то вопросом.
