Круги на Земле - Аренев Владимир (читать книги TXT) 📗
Макс так живо вообразил себе эту абсурдную картину, что даже хихикнул. Колючий ком в горле вздрогнул, и мальчик закашлялся. Дядя Юра внимательно посмотрел вверх, на племянника, но промолчал.
Мальчик спустился вниз, сунул ноги в кроссовки и стал помогать ему собираться. Дядя недавно повредил кисть левой руки и поэтому должен был беречь ее, не поднимать ею тяжести и все такое. Он носил на кисти специальную повязку из красной шерсти, мазал мазями, растирал — называл это «сорванной» рукой. Такое иногда случается с руками скрипачей, если слишком много играют, объяснял дядя.
Вдвоем они сложили постельное белье, и Макс, оторвавшись от разглядывания заоконных картин, пошел в голову вагона (его всегда смешила и удивляла эта «голова» вагона или поезда: сразу представлялось что-то уродливое, огромное и прожекторно-глазастое), — пошел, чтобы отдать белье проводнице. А потом заскрежетали тормоза, картинка за окном судорожно дернулась, проехала по инерции еще немного и застыла.
В проход уже набилось полным-полно народу с огромными полосатыми сумками; люди по-птичьи дергали головами направо и налево, щурили глаза, силясь что-то увидеть за окнами. Потихоньку эта очередь выдавливалась наружу: как крем из тюбика. А там — подскакивали родственники, курсировали вдоль состава грузчики, ходили водители («Такси! Такси! Вам нужно такси? Такси! Такси!»).
Мальчик поправил лямки рюкзака, перехватил поудобнее сумку и взглянул на Юрия Николаевича.
К своему дяде Макс относился особо. У каждого ребенка наступает период в жизни, когда он — вольно или невольно — начинает искать себе пример для подражания, кого-то взрослее себя — но не слишком. Он наследует все, почти все у этого «примера»: слова, жесты, поведение, — правда, продолжается это опять-таки до определенного момента. Потом период подражательства проходит, от всего наследованного остается только то, что наиболее прижилось, формируя при этом новую, молодую личность.
Дядя Юра и был для Макса тем самым «примером для подражания». Юрий Николаевич появлялся в семье Журских достаточно редко, чтобы племянник не замечал в нем негативных черт характера (а у кого из нас их нету?) — и вместе с тем достаточно часто, чтобы невольно оказывать влияние на Макса и служить для него «примером». Мальчика привлекали в дяде и манера неспешно и спокойно говорить, и причастность к миру искусства, и начитанность, и чувство юмора…
Этот тридцатипятилетний мужчина, высокий, с цепкими серыми глазами и каштановыми волосами, поначалу сам и не подозревал, что племянник так увлекся им — потом же, разобравшись в чем дело, стал в гостях у брата следить за собой, чтобы нечаянно не подать мальчику дурного примера. Юрий Николаевич видел в Максе самого себя в детские годы. И ему хотелось, чтобы мальчик оказался более удачливым, чем его дядя. Впрочем, так ведь оно и было. Максу, например, не пришлось ходить в районную музыкальную школу. Хотя, конечно, тут еще дело в том, что мальчик больше увлекается биологией и литературой. А вот Юрий Николаевич с детства «заболел» музыкой. Вернее, скрипкой.
Это он упросил маму, чтобы та отдала его в районную «музыкалку», куда и отходил семь лет, по несколько дней в неделю. Конечно, и учителя были не ахти какие, и инструменты, — но главное-то, основы мастерства закладывались именно в те годы. Причем многое — благодаря ежедневным многочасовым занятиям дома. А ведь всегда еще существовала необходимость работать по хозяйству; и здесь частенько выручал старший брат, Сема…
Потом — училище в Витебске, после — столичная консерватория. И везде оставалось уповать лишь на собственное умение: таких, как он, молоденьких неоформившихся «талантов» хватало, а конкуренция среди скрипачей всегда была особенно жесткой. Но ничего, пробился, потом даже переехал к брату в Киев.
Семен Николаевич как раз тогда женился, и молодожены решили, что будут жить у невесты, коренной киевлянки. Это устраивало всех, да и тесть с тещей хотели, чтобы дочка оставалась под боком. А Семен Николаевич, естественно, вспомнил о «малом» и предложил: переезжай-ка и ты в Киев. Жилплощадь, правда, не обещаем, но чем можно будет — подсобим. «Малой» (к тому времени — неплохо зарекомендовавший себя музыкант) и переехал. Правда, старался никогда помощью брата не злоупотреблять, прежде всего из-за собственной гордости, — но все же в Киеве оказалось и жить полегче, и работать приятнее. Особенно же после событий начала девяностых.
И хотя сам Юрий Николаевич считал, что судьба его сложилась достаточно удачно и во многом именно трудности помогли подняться до нынешних вершин, он не хотел, чтобы племяннику пришлось разбивать лоб в тех же жизненных тупиках. Неожиданная смерть матери, а потом беда с отцом наверняка не прошли бесследно для ребенка — вот почему Юрий Николаевич так обрадовался, когда брат рассказал о своем намерении вылечиться и попросил взять Макса с собой в деревню. Пускай Юрий Николаевич почти не имел опыта обращения с детьми, он согласился на просьбу Семена почти не раздумывая.
И вот, кажется, успел наломать дров. Еще в поезде позволил Максу переесть мороженого и заболеть — нечего сказать, хорош наставничек!
— Такси! Такси! Вам не нужно такси?
Юрий Николаевич отмахнулся от водителя и кивнул Максу:
— Пойдем, возьмем билеты на электричку.
И они направились к кассам.
Пока дядя покупал билеты, мальчик сидел на деревянной лавке и сторожил вещи. От нечего делать Макс достал из рюкзака журнал «Одноклассник» («для подростков» — гордо сообщала подпись на обложке) и решил что-нибудь почитать. Отец выписал ему этот журнал давно, еще в начале года /когда была жива мама/, когда ходил оформлять подписку на газеты. Макс считал «Одноклассник» не худшим из подобных журналов, хотя, конечно, и здесь порой отчебучивали такое…
Вот, например, сегодняшний, опять сдвоенный выпуск. На обложке какой-то умственно отсталый хлопец зубы продает, а между ладонями у него свернувшийся клубком еж (само собой, это только приемчики художников, взял бы он в руки живого ежа, как же!). И анонс: «Нет, ежики не виноваты». Ну-ну, поглядим, в чем там ежики не виноваты…
Макс полистал журнал, открыл его на нужной странице и углубился в чтение.
«НЕТ, ЕЖИКИ НЕ ВИНОВАТЫ
Кого только в этом не обвиняли, каких только объяснений не искали: брачные танцы оленей, НЛО, мини-смерчи, демонические силы, розыгрыш изобретательных шутников. Кое-кто даже предполагал, что это появляется в результате погони ежа за ежихой во время их весенних игр. Речь идет о кругах на злаковых полях.
Подобные круги издавна появлялись на полях Болгарии, Чехии, Украины и Южной России. Здесь их, не мудрствуя лукаво, называли «ведьмиными кругами» и обвиняли во всем нечистую силу: гуляла, мол, сатанинская рать. (Кстати, не подобные ли случаи вдохновили Ершова на создание «Конька-горбунка» — «Кто-то в поле стал ходить да пшеницу шевелить»?..) Но именно в Англии этот феномен привлек внимание средств массовой информации — там, начиная с 80-х годов нашего столетия круги «прорисовывались» с завидным постоянством.
Впрочем, «прорисовывались» — слово не совсем точное. Некая неведомая сила пригибала злаки на поле так, что растения продолжали развиваться в согнутом положении, образуя правильные окружности. Как правило, образование кругов происходило по ночам, в июне-июле.
Первый из серии тех кругов, что возникли в 80-х, нашли в долине Пьюси, в пределах видимости знаменитого изображения белых лошадей, высеченных в местных меловых скалах. Феномен представлял собой аккуратный рисунок из трех кругов на пшеничном поле; внутри каждого круга все стебли были повалены по ходу часовой стрелки. Несколько дней спустя репортер местной газеты «Уилтшир таймс» посетил место происшествия и написал заметку, в которой намекал на то, что круги были слишком аккуратными и точными, чтобы их могли «продавить» ветер, дождь или нисходящий поток воздуха от армейских вертолетов, проводивших тренировочные полеты над равниной Солсбери. «А вот НЛО…» — подсказывал журналист.
