Техану. Последняя книга Земноморья - Ле Гуин Урсула Кребер (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Итак, Огион, который был великим магом, терпеливо ждал у двери маленького домика, приткнувшегося к дамбе, пока старуха не открыла ему дверь. Тут Огион невольно подался назад, поднял свой дубовый посох и выставил его вперед, вот так, словно пытаясь оградить себя от нестерпимого жара. Затем маг с удивлением и страхом в голосе произнес вслух Настоящее Имя старухи: «Дракон!»
В тот первый миг, рассказывал мне Огион, в дверном проеме он увидел не женщину, а великолепие пламени, блеск золотистых клыков и когтей, и огромные глаза дракона. Говорят, что человек не должен смотреть в глаза дракону.
Затем наваждение прошло, перед ним в дверном проеме стоял не грозный дракон, а слегка ссутулившаяся старуха с натруженными руками. Некоторое время они глядели друг на друга. Затем женщина сказала:
– Входите, Лорд Огион.
И он вошел в дом. Она приготовила рыбный суп, они поели, а потом долго разговаривали у очага. Огион подумал сперва, что она владеет искусством изменения облика, но, видишь ли, он никак не мог решить, кто перед ним: женщина, способная превращаться в дракона, или же дракон, принявший облик женщины. Наконец, он спросил ее прямо: «Так ты женщина или дракон?» На что она ответила ему: «Я спою тебе одну из своих песен».
Ферру в ботинок попал маленький камешек. Они остановились, чтобы вытащить его, а затем пошли дальше, постепенно замедляя шаг, ибо тропинка, петлявшая меж поросших лесом каменистых утесов, становилась все круче. Тишину полуденного зноя нарушало лишь пение цикад.
– Вот какую историю поведала она Огиону:
Когда Сегой в начале времен поднял острова из моря, земля и гулявший по ней ветер сперва породили драконов.
Так гласит Песнь Сотворения. Но в песне старухи утверждалось, что когда мир был юн, люди и драконы были единым народом, крылатой расой, говорящей на Древнем Наречии.
Они были прекрасны, сильны, мудры и свободны.
Но ничто не вечно в нашем мире. Некоторые люди-драконы постепенно стали все больше времени проводить в небе, наслаждаясь свободой полета. Они уделяли все меньше и меньше внимания наукам и ремеслам, своим домам и городам. Единственным их желанием было летать все дальше, охотиться и поедать свою добычу, не беспокоиться ни о чем, нуждаясь лишь в свободе полета.
Остальные люди-драконы все реже и реже поднимались в воздух, занятые накоплением денег, а также изучением различных ремесел и наук. Они строили крепкие дома, в которых хранили свои постоянно умножаемые сокровища, предназначенные для передачи их детям. И вскоре они стали бояться своих диких собратьев, которые могли прилететь и уничтожить их достояние, сжечь их дома вместе со скарбом просто из природной свирепости и забавы ради.
Диким сородичам людей-драконов был неведом страх. Они не учились на своих ошибках. Пользуясь их безразличием и бесстрашием, утратившие способность летать расставляли на них ловушки, как на диких животных, и безжалостно убивали их. Но им на смену прилетали все новые, которые сжигали прекрасные дома, сея смерть и разрушение. Сила вступила с разумом в схватку, которая шла с переменным успехом.
Те, кто не в силах был побороть страх, старались держаться в стороне от схватки, а когда это стало невозможным, они бежали с поля битвы. Построив лодки, они уплыли на восток, покинув западные острова, где гигантские крылатые бились со своими бескрылыми собратьями среди разрушенных городов.
Так некогда единая раса разделилась на два народа: злобных и диких драконов, сметавших все на своем пути в своей беспредельной, слепой ярости, которые жили на островах Западного Предела; и намного более многочисленных людей, чьи богатые города были раскинуты по всем Внутренним Островам, а также по южному и Восточному Пределам. Однако среди последних нашлись такие, кто сохранил знание Древнего Наречия, на котором до сих пор говорят драконы. Этих людей и зовут волшебниками.
Но песня утверждает, что среди людей встречаются также и те, кто знает, что их предки были драконами, а некоторые драконы сознают свое сродство с людьми. В песне говорится, что когда единый народ разделился на две расы, некоторые особи сохранили в себе черты как людей, так и драконов, не утратив при этом крылья. Они устремились не на восток, а на запад, в Открытое Море, и летели до тех пор, пока не достигли края света. Там они зажили в мире и согласии, огромные крылатые существа, с разумом человека и сердцем дракона. Поэтому старуха и пела:
Вот какую историю поведала магу в своей песне Женщина из Кемая.
Тогда Огион сказал ей: «Когда я впервые взглянул на тебя, я увидел твой истинный облик. Та женщина, что сидит сейчас у очага – это всего лишь оболочка, подобная платью, которое она носит».
Но старуха, смеясь, покачала головой и ничего не сказала, кроме как: «Если бы все было так просто!»
Вскоре Огион вернулся в Ре Альби. Поведав мне эту историю, он сказал: «С того самого дня я не перестаю думать о том, действительно ли кто-то – неважно, люди или драконы – живет много западнее самых западных островов, не перестаю размышлять над тем, кто мы такие, как нам обрести свою целостность…» Ты не проголодалась, Ферру? Вон, смотри, у поворота дороги отличное место для привала. Возможно, оттуда мы сможем увидеть Порт-Гонт, что лежит внизу, у подножия Горы. Это большой город, больше даже, чем Вальмут. Когда дойдем до поворота, давай присядем и отдохнем немного.
С высоты изгиба дороги они и впрямь увидали обширные леса и луга, уступами спускавшиеся к городу; величественные скалы, охранявшие вход в бухту; качавшиеся на темной глади моря лодки, похожие на горстку щепок или на жучков-водомерок. Далеко впереди над дорогой нависал огромный утес, на котором располагалась деревушка Ре Альби, Соколиное Гнездо.
Ферру ни разу не пожаловалась на усталость, но когда Гоха, наконец, сказала: «Что ж, пошли дальше?», девочка, сидевшая на пятачке между дорогой и бескрайней ширью неба и моря, отрицательно помотала головой. Солнце припекало вовсю, а они после завтрака на рассвете прошагали немало миль.
Гоха достала бутыль с водой, и они вновь попили. Затем женщина накормила девочку, достав из мешочка изюм и грецкие орехи.
– До цели нашего путешествия уже рукой подать, – сказала Гоха. – И я хочу, если удастся, прийти туда засветло. Я тороплюсь увидеть Огиона. Ты, конечно же, жутко устала, но мы пойдем потихоньку. Зато сегодня мы будем спать в тепле и безопасности. Бери мешочек, вешай его на пояс. Изюм вернул силу твоим ногам. Может, сделать тебе посох – как у волшебника – чтобы ты опиралась на него при ходьбе?
Ферру живо кивнула. Гоха достала нож и срезала для девочки толстый ореховый прут, а затем из ветки лежавшей на обочине дороги засохшей ольхи сделала и себе прочный, легкий посох.
Они вновь двинулись в путь. Подкрепившись изюмом, малышка шагала веселее. Чтобы подбодрить ее и себя, Гоха начала распевать любовные песенки, а также пастушьи частушки и баллады, которым она научилась в Срединной Долине. Внезапно она оборвала песню на полуслове и остановилась, сделав предостерегающий жест рукой.
Впереди, на дороге, стояли четверо мужчин и смотрели на нее. Прятаться в кустарнике и ждать, пока они пройдут мимо, было уже поздно.
– Путники, – шепнула Тенар девочке, и она зашагали дальше. Вдова судорожно сжимала свой ольховый посох.
Когда Ларк говорила о бандах и ворах, это не было обычными стенаниями человека в летах о старом добром времени и о том, что весь мир сейчас катится в тартарары. Последние несколько лет города и деревни Гонта не знали покоя. Повсеместно молодые люди вели себя так, словно были чужими среди собственного народа. Они злоупотребляли гостеприимством, воровали и торговали краденым. Редкие прежде нищие теперь попадались на каждом шагу, а отказ подать милостыню мог спровоцировать их на насилие. Женщины теперь опасались ходить в одиночку по улицам и дорогам и вообще старались без нужды не выходить из дома. Некоторые молоденькие девицы убегали от родителей и присоединялись к шайкам воров и грабителей. Чаще всего не проходило и года, как они возвращались домой, заплаканные, оборванные и беременные. И среди деревенских колдунов и ведьм тоже царило смятение: проверенные временем исцеляющие заклинания не лечили, приворотные зелья вызывали не любовное желание, а черную зависть и ревность. Но хуже всего, по их словам, было то, что люди, ничего не смыслящие в искусстве магии, не знавшие ее законов и не осознававшие опасности их нарушения, объявляли себя колдунами и магами, обещая своим последователям не только здоровье и богатство, но даже бессмертие.