Обворожительна. Мертва - Никольская Ева (мир бесплатных книг .txt, .fb2) 📗
– Я заплачу, – пообещала снова.
Рокси меня настораживала, но не пугала. Реши она причинить мне вред, я бы отбилась, даже будучи не в форме. Да и чутье подсказывало, что при всей напускной грубости и старческой ворчливости у этой заядлой курильщицы доброе сердце. В противном случае она бы просто проехала мимо и уж точно не стала бы делиться со мной покрывалом, пахнущим лесными ягодами.
– Костоломам заплатишь, – пыхнула зажатой в зубах трубкой моя новая знакомая. – Ты это верно решила… ну ее, полицию, в пень. «Грязное белье» перетряхнут, перед журналюгами ославят, а виноватых, как всегда, не найдут. Лучше уладить щекотливую ситуацию самой, по-тихому. Проучить обидчиков так, чтобы на всю жизнь запомнили. – Старуха многозначительно на меня посмотрела. – Но придется раскошелиться. Дам тебе адресок одного приятеля…
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, хотя и не планировала пользоваться услугами ее знакомого. Денег у меня хватало, так что проблем с обращением в частную лечебницу, чтящую тайну клиентов, как святую святых, не было. Да и сыщик знакомый имелся, которому я могла поручить поиск преступников, если таковые, действительно, были. Однако посвящать в эти планы Рокси не хотелось – несмотря на зародившуюся к ней симпатию, доверять чудаковатой бабуле я не торопилась.
Спустя пару минут мы, врубив желтые противотуманки и хард-рок, ехали по скользкой дороге в деревню, где за пожилой мисс, как выяснилось, числилась небольшая хибара, гордо именуемая загородным домом. Судя по нежеланию обсуждать причину ночной поездки, Роксана под покровом темноты вывозила туда добытые незаконным путем вещи.
Выяснять подробности я не стала. Меня мало интересовал хлам, дребезжащий в кузове. Все, чего я хотела, – это отдохнуть, ощутив себя в относительной безопасности, и подумать о том, что со мной сегодня произошло и как действовать дальше. Пока блуждала по лесу, мысли были сосредоточены на поиске дороги или какого-нибудь поселения, куда хотелось добраться живой и относительно невредимой. Тогда я чувствовала себя человеком, которым руководило стремление выжить. Теперь же, оказавшись в тепле пропахшего табаком салона и глядя на приборную панель, подсвеченную успокаивающим зеленым, я могла позволить себе немного расслабиться и разложить по полочкам все, что помнила о недавних событиях.
В Гримуршир, где прошли мои детские годы, юность и часть взрослой жизни, я приехала три дня назад из столицы, узнав о неприятностях сестры. Элайза во время сеансов видеосвязи тщательно скрывала, что ей угрожают, но излишняя нервозность сестренки меня все больше смущала. Поначалу я списывала ее поведение на стресс из-за частых концертов (Элла невероятно талантливая скрипачка), однако тревога не отпускала, и, решив выяснить, в чем дело, я связалась с Грэйс – нашей экономкой, которая работала в фамильном особняке О’Коннелл, еще когда были живы наши родители. А после их смерти стала для нас практически семьей.
Она-то все мне и выложила, рассказав, что Элке не только пишет письма с витиеватыми угрозами какой-то неизвестный маньяк, но и продюсер мутит воду, загоняя девочку в творческую кабалу. Еще и дядя наш, в очередной раз проигравшись, повадился просить у племянницы деньги, чтобы погасить карточные долги. Одним словом, круг неприятностей все сильнее сжимался вокруг Элайзы, а она продолжала улыбаться мне с экрана, уверяя, что у нее все хорошо.
Только когда я в лоб спросила про послания, выдержка младшей О’Коннелл дала трещину, и девушка созналась, что жутко боится за свою жизнь и карьеру. Правда, явных угроз в письмах не было, скорее, прослеживалось фанатичное обожание Эллы душевнобольным человеком, мечтавшим разделить с объектом своей нездоровой привязанности не только жизнь, но и смерть. Причем второе предпочтительней, ибо красота не должна увядать с годами.
По моему мнению, такой поклонник был не менее опасен, чем наемный убийца. Естественно, я решила приехать и во всем разобраться! Мне было столько же, сколько ей сейчас, когда родители погибли в автокатастрофе, где чудом выжила семилетняя Элайза. Первое совершеннолетие в нашем графстве отмечали в шестнадцать, так что проблем с опекой в семнадцать с половиной лет у меня не возникло. Я отбила сестру у дяди, который мечтал вместе с заботой о малышке получить половину нашего наследства, и вырастила ее сама. У нас все было замечательно, и только в последние годы теплые родственные отношения перенесли череду испытаний, а пути разошлись.
Сестра полностью посвятила себя музыке, под присмотром Грейс живя в родительском доме на проценты от отцовских инвестиций и гонорары от концертов. А я плотно занялась развитием любимого дела, которое стремительно пошло в гору после того, как моя мастерская запатентовала состав нового омолаживающего средства.
Полтора года назад мы вместе с двумя женщинами-добровольцами согласились на роль подопытных кроликов для тестирования этого чудодейственного эликсира, в основе которого были выжимки из трав, собранных в Гримвуде. Благодаря этому эксперименту в свои двадцать семь я выглядела немногим старше сестры. Не то чтобы раньше было сильно хуже – за собой я ухаживала, компенсируя воздействие стрессов на кожу косметическими средствами, но семнадцать мне точно никто не мог дать, а вот двадцать пять – вполне.
Признаться, эксперимент не совсем удался, ибо омолаживаться настолько в мои планы не входило, но об этом никто, кроме близких не знал. Несоответствие возраста занимаемой должности я легко компенсировала с помощью макияжа, придавая лицу более взрослый и строгий вид. А порой вернувшаяся юность даже играла мне на руку, сбивая с толку мошенников, незнакомых с хозяйкой салонов красоты «О’Коннелл».
Эти глупцы считали, что молоденькую дурочку можно легко обвести вокруг пальца, и сполна получали за свою самонадеянность. Обидчики Элайзы тоже должны были поплатиться, для этого я и вернулась в Гримуршир. Но… что-то пошло не так. Все не так! Я попалась в чью-то искусно расставленную ловушку, даже не заметив этого. Где была моя хваленая интуиция? А опыт, осторожность, в конце-то концов?!
От злости на саму себя я с остервенением стиснула промокший плед, ткань которого неприятно скрипнула в пальцах.
– Водички? – предложила Рокси, мельком взглянув на меня, так как все ее внимание занимала подсвеченная зеленым дорога.
– А есть? – обрадовалась я.
Ничего не изменилось: мне по-прежнему очень хотелось пить, да и холод, завладевший телом, все никак не желал отпускать. Тепло, исходящее от пышущей жаром печки, не помогало. Вода в бутылке, протянутой мне, тоже оказалась бесполезной. Едва сделав глоток, я выплюнула ее, будто яд.
– Что это? – воскликнула возмущенно. – Вы хотите меня отравить?!
– Деточка, я же при тебе распечатала бутылку, – невозмутимо парировала Рокси. Достав из бардачка мятую тряпку, она сунула ее мне со словами: – Вытри консоль, болезная.
Я машинально взяла темный лоскут и бездумно провела по стилизованной под дерево панели, которую забрызгала. Часы с циферблатом в центре латунной шестерни показывали четыре утра.
Свет всемогущий, что же со мной происходило в последние пятнадцать часов?
– Простите, – пробормотала я, чувствуя себя не в своей тарелке, и принялась вертеть в руках бутылку, всматриваясь в этикетку с эмблемой Большой Земли.
Ну надо же, воду и ту с материка возят, будто у нас своей мало!
– Высший сорт, лучшая очистка, – глядя на дорогу, прокомментировала старуха. – Но тебе, думаю, надо что-то попроще.
Уголок ее тонких губ изогнулся, и лицо приобрело какое-то таинственное выражение. Будто Роксана знала то, что было неведомо мне. Или это моя паранойя продолжала искать двойное дно там, где его нет?
– А есть попроще? – спросила я, комкая в руках тряпку.
– Колодец на участке, – не поворачивая головы, отозвалась хозяйка монструозного пикапа и забрала у меня несчастный лоскут.
Странная она… Седые лохмы торчат из-под пиратской банданы, очки съехали набок, и вообще неясно, зачем они ей. Поверх рубахи с закатанными рукавами накинут приталенный жилет, изобилующий карманами и всякими металлическими штучками в лучших традициях моды, популярной в среде мастеровых. На запястье кожаный браслет с бронзовыми вставками, в ухе целый набор сережек в виде разноразмерных шестеренок, которые поблескивают в темноте. А коротко остриженные ногти окрашены черным.
