Меч теней (ЛП) - Гастрейх Карин Рита (читать книги онлайн полные версии .TXT, .FB2) 📗
— Да, мой Король, — Эолин судорожно вдохнула и заставила руки оставаться неподвижными. — Она спасла их из библиотеки в Берлингене. Мне удалось привезти почти все ее книги из Южного леса.
Он поставил том на место.
— Коллекция не большая, но довольно ценная. Когда мы вернемся в Город, я пришлю дополнительные книги из королевской библиотеки в дополнение к этим работам.
— Благодарю вас, мой Король. Это очень щедро.
Акмаэль пожал плечами.
— У Экелара должна быть приличная библиотека.
Последовала тишина.
Эолин не знала, что сказать и куда смотреть. Было трудно оставаться с ним наедине вот так.
Раздражение промелькнуло на лице Акмаэля. Он подошел и встал перед ней.
— Хорошо выглядишь, Эолин, — сказал он.
Живот Эолин сдавило. Румянец выступил на ее щеках.
— Благодарю вас, мой Король. Я рада видеть, что вы и королева Тэсара в добром здравии. И ваша дочь, принцесса Элиасара… Вы точно счастливы с ними.
— Счастье — не прерогатива королей, — ответил он. — По крайней мере, так говорил мой отец. Но да, Элиасара прекрасный и здоровый ребенок. Она будет доверена тебе, когда она подрастет.
Это заявление удивило Эолин.
— Мой Король?
— Я хочу, чтобы она научилась путям Эйтны и Карадока.
— Думаете…? — Эолин закусила губу. Никто не принимал учеников просто по воле родителей. Элиасаре придется доказать свои способности и характер. Даже если у нее были способности, решение взять ее было сложным. В Мойсехене все еще было много тех, кто не желал видеть, как Королевский Дом Вортинген владеет магией. — Королева ничего не знает о наших традициях, — сказала Эолин. — Она может не одобрить.
— Это не имеет значения. Моя воля состоит в том, чтобы Элиасара стала магой.
— Я понимаю, — Эолин нахмурилась. Как мнение Тэсары могло не иметь значения при принятии решений относительно их дочери?
В дверь постучали, зазвучал приглушенный баритон сэра Дростана. Акмаэль пригласил рыцаря войти.
Дростан пересек комнату и положил на стол длинный сверток, завернутый в хорошо промасленную кожу. Он сделал паузу и кашлянул, переводя взгляд с Эолин на Акмаэля, словно собираясь что-то сказать. Затем он просто поклонился и ушел.
Акмаэль снял кожаную обложку, обнажив меч. Рукоять была из слоновой кости, лезвие сияло серебристо-белым. У Эолин пересохло в горле, когда она узнала его.
— Кел’Бару, — выдохнула она. — Меч моего брата. Где вы его нашли?
— Он у меня со времен битвы при Эрундене.
— Все это время вы хранили его?
— Я надеялся назвать его своим. Это прекрасное оружие, а ты не любишь орудия войны. Но галийские волшебники наделили этот меч собственной волей. За последние три года он ничего не сделал, кроме как оплакивал тебя.
Эолин, — пела меч в тихом гуле металлов. — Эолин, Эолин, Эолин.
— Я хочу, чтобы ты научилась им пользоваться, — сказал Акмаэль.
Эолин решительно покачала головой.
— Нет.
— Я не буду с тобой об этом спорить.
— Прекрати! Перестань, Акмаэль. Почему ты это делаешь? — прошло мгновение, прежде чем Эолин осознала свой проступок. Она сдержала гнев и опустила взгляд. — Простите меня, мой король. Я не собиралась…
— Не извиняйся. Мне приятно слышать, как ты произносишь мое имя. Я бы хотел, чтобы ты говорила это чаще.
Эолин удалось улыбнуться, игнорируя намек, который она уловила за его словами.
— Я не хотела оскорбить, ставя под сомнение дар моего короля, но вы знаете мои чувства по этому поводу. Нам не нужны ни рыцари, ни стены, ни мечи. Это Экелар, а не военный аванпост.
— Это хрупкое сообщество магов, взращивающих семена великой силы. Вы не должны оставаться незащищенными.
— Мы пробовали это, давным-давно. Вы же знаете, у меня нет дара к оружию.
— Ты уже не та напуганная девушка, которой была тогда. У тебя есть сила, баланс и скорость. И у тебя есть меч, который тебя любит. Бортен может научить тебя, как им пользоваться.
— Я видела, как дерутся мужчины. Я не надеялась…
— А нужно научиться! — Акмаэль ударил кулаком по столу и сердито указал на стражей снаружи. — Один из этих мужчин — тренированных с детства — один из них может убить тебя в мгновение ока. Но с этим мечом им может потребоваться не один миг, а два или три, а то и пятнадцать. И этого может быть достаточно, чтобы кто-то пришел на помощь.
— Я не без защиты. Я могу призывать почти все виды пламени, известные нашему народу. Я даже наложила проклятие Ахмад-Купт, хотя надеюсь, что больше никогда его не применю.
— Магии не всегда достаточно.
— Достаточно для меня.
— Проклятье, Эолин, не отказывай мне в этом!
Эолин в испуге отступила на шаг.
Король нахмурился и отвел взгляд. Он судорожно вдохнул и смягчил тон.
— Эолин, пожалуйста. Много лет назад ты решила, что так будет лучше. Ты здесь, со своей магией и своим Экеларом, а я остался один править своим королевством. Я уважал этот выбор, каким бы трудным он ни был для меня. Я возвращаюсь сюда сегодня не как король, а как друг, которым ты просила меня быть. И, может, если мне повезет, как мужчина, чью любовь ты еще помнишь. Если я не могу присутствовать в твоей жизни, если ты не позволишь мне любить тебя и защищать тебя лично, то прими хотя бы защиту этого меча. Меч твоего брата. Он принадлежит тебе.
Эолин почувствовала болезненный сдвиг в душе, лавина упущенных возможностей, обнажающая суровый ландшафт забытой надежды.
— Прости, Акмаэль, — сказала она, — но я не могу владеть этим мечом.
— Ради богов, почему нет?
— Потому что это оружие предало моего брата.
Вот. Она сказала это. Память об Эрундене объединилась вокруг них, пробивая стены ее сердца. Крики и разорванные тела. Выжженный воздух и окровавленная земля. Пустота Подземного мира засасывала их в забвение.
«Мы никогда не говорили об этом. Мы должны поговорить об этом сейчас».
— В то утро, когда мы выехали навстречу вашей армии, — сказала она, — проклятие Ахмад-мелана было обращено на моего брата.
— Это была работа Церемонда, — ответ Акмаэля был решительным, оборонительным. — Волшебник действовал без моего ведома и разрешения.
— Я знаю. Я полагаю, что всегда знала об этом, хотя мне отрадно слышать, что вы это говорите. В своем безумии мой брат пытался убить меня. Я сняла проклятие, но Кел’Бару не понял, что произошло. Галийский меч обиделся на Эрнана и больше не хотел его защищать. Я знала это, Акмаэль, и все же я…
Она запнулась. Прошло так много времени, но все, что она сделала и не сделала, по-прежнему тяготило ее душу, как камень.
— Я пыталась предупредить Эрнана, но он не слушал, и тогда я… я просто отпустила его. Я позволила моему брату выступить против тебя с этим оружием, зная, что оно его подведет. Иногда мне кажется, что я хотела…
Комната дрогнула. Чего она хотела? Чтобы Акмаэль жил? Чтобы Эрнан умер? И если желание ее сердца вызвало гибель ее брата, разве это не подходящая судьба: остаться без того и другого в последующей жизни? Эрнан был украден смертью, Акмаэль — короной.
Эолин отвела взгляд, смаргивая слезы.
— Я должна была остановить его. Я должна была остановить всех, но я этого не сделала. Так их кровь слилась с полями Эрундена и с тех пор пачкает мои руки.
Акмаэль изучал ее, выражение его лица было мрачным и задумчивым. После продолжительного молчания он сказал:
— Все это время я думал, что ты винишь меня.
Эолин закрыла лицо. Твердый ком застрял у нее в горле.
— Да, Акмаэль. Я винила тебя больше, чем кого-либо. Я никогда не переставала злиться на тебя. На себя. На этих глупых воинов, которые не могли видеть сквозь собственную жажду крови…
«Чтобы найти другой путь».
Всхлип сорвался с ее губ. Эолин отошла, но Акмаэль протянул руку и обнял ее. В этот момент она осознала, что его отсутствие преследовало ее все эти годы, глубокая и постоянная боль, которую нельзя было вылечить, можно было только игнорировать.
— Ты не должна винить себя за то, что случилось, — сказал он, прижавшись губами к ее лбу. — Эрнан выбрал свою судьбу. Возможно, ты помнишь, что я предложил твоему брату перемирие, которое ты посоветовала ему принять. Он и тогда тебя не послушал. Это стоило ему жизни и жизней его людей. Не твое пренебрежение, не гнев Кел'Бару.
