Хроники Горана. Ловчий - Башибузук Александр (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Сей момент будет исполнено! – Кабатчик склонился в вежливом поклоне, а потом, понизив голос, предложил: – Может, перейдете в приватный кабинет?
– Нет, останусь здесь, – категорично отрезала девушка, давая понять хозяину, что разговор окончен, потом перевела взгляд на меня, неожиданно приветливо улыбнулась и заявила: – Ну что, воин, будем знакомится? Я Таисия из Крутогор. Боярская дочка. Наполовину славена, наполовину валашка. Сражаюсь за деньги. Вот отдохнуть от дел прибыла. Да поразвлечься хорошенько.
– Горан из Переполья, – в свою очередь представился я. И, проклиная местный обычай, обязывающий сообщать при знакомстве свой род занятий и народность, добавил: – Чистый словен. Принадлежу к цеху прознатчиков.
Таисия кивнула, потом прижала руку к груди и с уважением сказала:
– С открытым сердцем приглашаю тебя, Горан из Переполья, разломить со мною хлеб!
Вот тут я немного призадумался. Дева у меня никакого отторжения не вызывает, даже совсем наоборот, к тому же в Серединных землях, не говоря уже об островах, почти напрочь отсутствуют гендерные условности: так что я без всякого ущерба для своей чести могу принять предложение, даже если стол будет оплачивать она. Впрочем, посильную лепту в застолье мне никто не запрещает внести. Уже для поддержки собственного гонора. М-да… Конечно, никто, кроме моей мошны. А в ней осталось всего четыре алтына с небольшим. Ладно, почему бы и нет, пропетляю как-нить. Опять же она наемница, так что в процессе можно будет разузнать о нюансах профессии.
– С открытым сердцем принимаю твое предложение, Таисия из Крутогор… – Отбросив сомнения, я произнес ответную формулу.
Как раз подоспел Ольгерд с подавальщицами. Стол, как по мановению волшебной палочки, стал заполняться яствами. Пластанный ломтями печеный кабаний окорок, огромная сковорода с булькающей жиром яичницей с печенкой, чесноком и травами, колбасы разных сортов, лоханка с упомянутыми миногами, блюда с сырами, рыба, птица, разные морские гады, кувшины с выдержанными медами… Я даже немного оторопел, раздумывая, какую же лепту смогу внести в это изобилие. И пришел к выводу, что не стоит даже пытаться.
В завершение кабатчик лично откупорил покрытый пылью приземистый четырехугольный штоф зеленого стекла и разлил нам по чаркам отливающую янтарем густую жидкость.
Таисия ухватила чарку, встала, плеснула немного на пол, а потом уважительно отсалютовала ею в мою сторону.
– За тебя, прознатчик, и во славу твоего дела! – И махом вылила огневицу в себя. Совсем по-мужски крякнула и с выпученными глазами просипела: – Ястри тя в печенку!.. Хорошо пробрала, зараза…
Пришлось не отставать. Великоградская тройная оказалась огненно-крепким пойлом, но с отличным мягким хлебным послевкусием. А под маринованные с какими-то хитрыми травками миноги пошла и вовсе как божий нектар.
– Я тут всегда останавливаюсь, как в городе бываю! – тараторила Таисия. – В гузно остальные кабаки. Опять же никто лучше Ольгерда миног не маринует. И Козюле моей здесь нравится. Конюхи обходительные и ласковые к лошадкам. Ну, еще разок вздрогнем… За павших и на погибель ворогам!!! Уфф, етить…
Либо огневица так воздействовала, либо моя новая знакомая просто любила поговорить, но язык у нее не останавливался. Но, как ни странно, умудрялась даже полусловом не обмолвиться о своих делах, а вот меня как раз прощупывать не забывала.
– Слыхала я, что некий прознатчик работал здесь по одной румийке, дочери посла Румии. Не ты ли?..
– Не я.
– А Кандида Носатого, прознатчика из Кесарии, не знаешь?
– Нет.
– Ну и ладно. Наливай…
Честно сказать, меня этот момент немного насторожил, но особого значения я ему не придал. Обычные застольные разговоры обо всем и ни о чем. Мало ли что. Опять же пускай выспрашивает, язык за зубами я держать умею.
На улице стало вечереть, в харчевню набилось народу, как селедки в бочку, вовсю наяривали музыканты, извлекая из своих немудрящих инструментов настоящую какофонию, а у нас уже показывал донышко второй штоф. Да и яств пошла третья перемена.
Надо сказать, что Таисия оказалась довольно приятной собутыльницей. Веселой и простой, остроумной и разговорчивой. И душевной. Мы говорили о лошадях, оружии, битвах, чудовищах, поединках, и знаете, мне даже стало казаться, что, несмотря на самый что ни на есть женский вид Таисии, я беседую с мужчиной. Со своим в доску парнем. В ней даже стала проявляться некая брутальность, присущая только мужикам. Так что я особо не удивился, когда принявшая изрядно на грудь воительница изъявила желание пройтись по бабам. Так и сказала:
– Пора по бабам, Горан, ибо в брюхо больше ничего не лезет. Знаю я тут одно заведеньице. Счас еще по одной накатим, отольем и…
Огневица уже здорово играла в башке, так что… Конечно же я не отказался. По бабам так по бабам. Хоть и с девкой. Знаете, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Ох и удивительный этот мир. Любо мне здесь. Ей-ей, любо!
Но оторваться в борделе так и не сложилось…
Глава 2
«…обладание силами чародейскими есть великое благо, однако же и великое искушение, ибо дает некоторым обладателям ложное самомнение об собственном величии. Поддавшись искушению, никоей власти, божьей али человеческой, оные не признают, законов и правил никоих не уважают, по своему усмотрению извращая сути природные и человеческие и творя немыслимое. Дабы воспрепятствовать сему, был создан Свод специальных правил, законов и уложений, строго запрещающий самоуправство и безобразие в чародейских практиках, а дабы следить и надзирать за выполнением оных, а такоже выявлять оступившихся, приставлены охочие люди, искусные во владении Силой и твердые сердцем и убеждениями своими. И названы были сии люди ловцами…»
Серединные земли, г. Добренец. Корчма «Три петуха»
15 Хлебороста 2002 года от восхождения Старших Сестер. Вечер
– Счас еще по одной накатим, и к бабам! – Таисия со второй попытки ухватилась за чарку и, расплескав половину, вздернула ее вверх. – Так сказать… сказать… На коня! Вот!
– На коня, ага… – Я взялся за свою, брякнул ею об Тайкину чару и тут невольно обратил внимание на купцов, гулеванивших за соседним столом. Даже не знаю почему, просто наткнулся взглядом, и все.
Из-за него вдруг стал выбираться пузатый бородач в шитом золотом и заляпанном жирными пятнами куцем румийском кафтане. Мешавшего ему соседа он попросту смел с лавки одним движением руки, словно немалый мужик и не весил ничего. Другие купцы возмущенно загомонили, забранились, но бородач, не обращая на них никакого внимания, неровными механическими шагами, словно марионетка на веревочках, вышел на середину зала. Остановился, обвел стеклянными пустыми глазами зал, а потом…
Потом медленно вытянул из ножен кинжал и с жуткой ухмылкой, похожей на оскал мертвеца, одним взмахом перерезал себе горло от уха до уха.
Все случилось так быстро и неожиданно, что ему никто не успел помешать. В зале наступила мертвая тишина, вдруг прервавшаяся жутким визгом подавальщицы, попавшей под струю крови, бордовым фонтаном выхлестнувшуюся из распоротой глотки.
Взвыла и тут же заткнулась скрипка одного из музыкантов. Второй лабух выронил на пол колотушку и с козлиным блеянием выблевал на свой барабан содержимое желудка.
Купец мгновение оставался на ногах, потом покачнулся и ничком рухнул на заплеванный пол.
Все словно оцепенели, не отрывая глаз от распростертого в луже крови тела.
Первым пришел в себя Ольгерд: он не спеша вышел из-за стойки и влепил мощную оплеуху подавальщице, так и продолжавшей дико верещать. Она тотчас заткнулась, но тишина продолжалась недолго – теперь уже весь зал взорвался ропотом.
– Етить! Вот это поплющило мужика…
– Бе-э-э, шас блевану…
