Душа Пустоты (СИ) - Швыдков Иван Николаевич (читать книги без регистрации полные .TXT) 📗
Зато, если побродить тут подольше, зайти дальше, углубиться в самые закоулки, в самые таинственные завитки этого лабиринта, то можно услышать – а если повезёт, и увидеть – настоящих монстров. Они взвывают и хрипят где-то вдали, стучат по земле кулаками и копытами, скребутся когтями и разрывают землю, стараясь убежать, затаиться, ведь тоже являются здесь незваными гостями. Только пришли они не сверху, а снизу.
Всюду здесь можно обнаружить следы потерянных цивилизаций. Полуразрушенные дворцы и цитадели. Подпирающие небесный простор древние циклопические башни. Камень за камнем сваливающиеся с обрывов в лавовые реки амфитеатры. Деревушки, обращённые в мёртвые мраморные изваяния. Целые города – отголоски ушедших времён. Статуи великих героев, чьих имён уже никто и не вспомнит. Многие поколения находят своё отражение в местных руинах и развалинах. Эти поколения наслаиваются друг на друга, напирают и давят всё более сложными архитектурами. Соревнуются, кто более колоссален, кто хранит в себе больше всего культурного наследия, брошенного и никому не нужного, кто менее стар и забыт, будто здесь это имеет какое-то значения. Будто некий исследователь, спустя тысячелетия, найдёт их, распахнёт древние ворота и сдует пыль с треснувших колон и обветшалых картин, готовых рассыпаться от малейшего прикосновения. Этого никогда не произойдёт. Никто не попадёт в пограничный мир по собственной воле. И никто, из доставленных сюда силой, не сумеет сохранить в себе эту волю и её свободу. А вот те, кто оказывается здесь случайно, пытаясь выбраться из ещё более кошмарного мира, вполне могут найти себе пристанище в вековых башнях, затаиться среди окаменевших аллеи и бесконечных переплетений пустых коридоров, с опаской поглядывая ввысь, на здание, что всегда на виду. Что держит оба отражения на цепях, бесстрастно покоясь в пространстве.
Храм Пустоты.
На том острове, что висит меж иномерных плоскостей, могучие обсидиановые и гранитные стены венчают высокие шпили. К шестиметровым эбонитовым вратам ведёт длинная лестница из вулканического стекла. Из центрального купола бьёт белый луч, озаряя скальную твердыню светом застывшей в пространстве молнии. В пустых остроконечных окнах виднеются блуждающие огоньки. Там кто-то ходит. Кто-то бродит, носители белых светлячков. Там слышен марш стальных охотников, из-за которых нечисть в этих измерениях уже давно не чувствует себя, как дома. И если приблизиться, заглянуть в приоткрытые ворота, то можно увидеть главных надзирателей и егерей связующего звена. Высокие и немые, безликие, в чёрно-серебристых мантиях и железных угловатых масках без прорезей для глаз, четверо жрецов движутся по чёрным обсидиановым нефам, под гранитными сводами, мимо стеклянистых колонн. В руках канделябры с вечно горящими белым огнём свечами. Они минуют Зал Отражений с сотней вкованных в гранит зеркал, проходят вдоль плавильных каналов, где трудятся ослеплённые и закованные в цепи низшие демоны, и добираются до Алтаря Превращения, где их, стоя над бездыханным телом подростка, дожидается ещё трое жрецов.
В руках они держат причудливые хирургические инструменты.
Подошедшие к Алтарю выстраиваются в ряд, и один из них делает шаг вперёд, вытаскивая из широкого рукава небольшой, размером с грецкий орех, камешек, сияющий бледно-бирюзовым светом. Самоцвет нависает над неподвижной грудью юноши, и в его ещё бьющееся сердце в ту же секунду вонзаются три тонких лезвия.
Брызги крови окропляют алтарь и чёрно-серебристые мантии.
2
Самое сложное – это проснуться.
Проснуться тогда, когда уже преодолел рубеж, после которого люди, обычно, не просыпаются. Они опускают веки, или им в этом помогают. Делают последние самые сладкие, самые желанные или же самые тяжёлые и болезненные вздохи. И уходят. Не в физическом плане, разумеется. Они уходят – это видно по их глазам, по тому, как те пустеют. Уходят и больше не возвращаются. От них остаётся лишь оболочка, некий сосуд, механизм, сконструированный природой, потерявший всякий смысл и обречённый на медленное гниение в сырой земле. Почему же сейчас всё пошло иначе? Кай бы задал пустоте этот вопрос, если бы знал, что с ним случилось. Для него факт пробуждения означал, что он жив, а факт того, что он мог пошевелить ногами и руками, поморгать, разглядеть узорчатый чёрно-синий свод, – что не просто жив, но и здоров. Хотя в последнем можно было усомниться, стоило глотнуть воздуха.
3
По просторному залу, утопающему во мраке, разлетелся хриплый кашель. Звенящее эхо отскочило от обсидиановых стен, задрожало в прозрачных стеклянистых колоннах и ударило стальной дробью по перепонкам, передав звон прямо в черепушку.
– Ай… – выдавил юноша сквозь стиснутые зубы и схватился за виски.
Осторожно приподнял голову. Повернул её направо, дотягиваясь мутным взором до края зала. Обнаружил там длинный стол из чёрного материала, похожего на дерево. Перед столом стояло трое – смутно знакомые фигуры. Люди в мантиях и железных масках. Хмуря брови и щуря глаза, которые, по ощущениям, совсем отвыкли видеть, он смотрел на них, а они смотрели на него. Причём, по их позам можно было подумать, что они не больно-то ожидали его пробуждения. Смотрели так, как если бы их прервали окликом во время очень важного дела. На столе были накиданы развёрнутые свитки, а в руках незнакомцы держали длинные то ли иглы, то ли спицы, измазанные в какой-то чёрной смолянистой субстанции. Двое стояли вполоборота, повернувшись к алтарю, третий, находившийся напротив них за столом, взирал на юношу прямо.
– Кто вы? – спросил Кай, поморщившись. Слова дались ему с трудом. Его голос... Он звучал ниже.
Один из незнакомцев опустил игольчатый инструмент на стол и взглянул сначала на одного своего коллегу, потом на другого. В этом движении так и угадывалась фраза: «И что теперь прикажете делать?».
– Где я? – Второй вопрос вернул внимание человека в маске к пробудившейся персоне.
«А вы неразговорчивые, да?»
С трудом уперев локти в холодную каменную твердь, на которой лежал, Кай начал вставать. Остановился, услышав металлическое бренчание – второй железномасочник выронил спицу, опомнился и обвёл мечущимся взором весь зал.
Жмурясь от хруста окостеневшей спины, юноше удалось принять сидячее положение и опустить ноги на пол, уколовший ступни ледяным металлом. Незнакомцы засуетились. Неуверенно принялись отступать к высокой арке, с которой тянулся тёмно-сапфировый неф. А стоило Каю полностью спуститься с алтаря, быстрым шагом удалились из помещения, побросав все свои инструменты и свитки.
– Постойте! – отправился зов им вслед, но те уже трусили далёкими серебристыми фигурами в бесконечной пропасти нефа.
Дыхание участилось. В груди ощущался дискомфорт, будто под рёбра затолкали нечто твёрдое, металлическое. Стряхивая с век последние остатки длительного сна, Кай прижал правую ладонь к солнечному сплетению. Пальцы не нашли ответного тактильного сигнала, зато нащупали грубую шероховатую поверхность, переходящую во что-то действительно твёрдое и металлическое, явно инородное. Взгляд мигом прояснился, рухнул вниз.
– Что?! Что это?! – скривив губы от ужаса, ахнул он, глядя на изуродованную область на своём теле. Почти половину торса покрывал страшный ожог, а там, где, по идее, находится сердце, гнездилась конструкция, представляющая собой сплав из толстых серебристых прутьев. Эта штуковина сидела прямо у него в груди! Элементы конструкции каким-то образом дополняли и сливались с рёбрами, чуть выглядывающими из-под разъеденной ожогом кожи. Прутья внутри собирались в нечто вроде сосуда, сквозь щели которого пробивалось бледно-бирюзовое свечение маленького камешка.
«Но как?» – хлопая веками, смотрел Кай на металлическое образование. – «Как я ещё жив?»
Точно не помнил, какого размера сердце, и не был уверен, что оно находится слева. Сейчас мог вообще многое напутать. Однако, что-то подсказывало – он прав, и сердце ему действительно заменили чем-то иным, чем-то потусторонним. Какой-то колдовской штуковиной! От осознания подобного юноша обессилено упал на колени. Проигнорировал боль от удара и мертвецкий холод пола, забыл, что находится неизвестно где и надо как-то выбираться отсюда. К горлу подступило что-то вязкое и давящее. Живот свело, его скрутило пополам, после чего вырвало чёрной склизко-комковатой субстанцией.
