Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
— Я был там, почтенный сын Сигмунда, — тихо сказал Хаген, и взор его на миг подёрнулся мглой Вересковых Полей, — и там же, кажется, кончилась моя юность.
— Похоже на то, — заметил Сельмунд. — А зачем сюда прибыл и искал встречи со мной?
Хаген немного помолчал, изучая обстановку зала — скромную, но пристойную, под стать одеяниям хозяина. Широкое застеклённое окно напротив двери, спиной к которому сидел Сельмунд, большой стол с письменными принадлежностями, крепкие и удобные резные кресла — одно для хозяина, ещё три — для немногочисленных гостей, пара вышитых картин на стенах. Оценил и полки с книгами — законы разных земель, и не только северных, труды по истории и ведению хозяйства, сборники саг и родовых перечней. «Однако же!» — подумал Хаген.
А вслух сказал:
— Правда ли, что у вас неспокойно на курганах? И что вы ищете человека, который мог бы помочь вам в этом деле? Или врут королевские гонцы?
— Если бы врали, — вздохнул Сельмунд украдкой. — Где вы услышали об этом?
— В низовьях Колль-реки. Если точнее, ещё в Седерсфьорде. Уже здесь, в Коллинге, все альдерманы и хёвдинги подтверждали: да, мол, Сельмунд регинфостри ищет надёжного и умелого человека, чтобы унять распустившихся мертвецов.
— Ты ли надёжен и умел? — с сомнением покосился на викинга правитель. — Ты знаешь толк в том, как укладывать мертвецов обратно в могилы? Приходилось ли тебе сталкиваться с драугром или какой-либо иной скверной?
— Нет, я не надёжен и не умел, — притворно вздохнул Хаген, — и не знаю толку в упокоении беспокойных тварей. Но я имел дело с драугром и другой скверной, куда похуже, и остался жив, как видишь. Это случилось на Эрсее. Но — со мною прибыли мои побратимы, среди которых — могучий сейдман и сведущий человек, Хравен Боевое Знамя, сын Уве Рыжего. Да и потом, знаешь ведь, как говорят: одна голова — хорошо, а шесть — лучше, хотя и некрасиво. Но скажи мне, достойный сын Сигмунда, — Хаген свёл брови, подался чуть вперёд, — верно ли, что именно мертвецы причиняют урон и разорение твоему городу? Спрашиваю не потому, что сомневаюсь в твоём здравомыслии, но чтобы понять, с чем мы имеем дело.
— Каждый месяц, — угрюмо пробасил Сельмунд, сжимая могучие кулаки до хруста в костях, — каждый растреклятый месяц, в ночи, когда луны нет на небе… Поверь, молодой мореход, ты бы не сомневался, когда бы сам видел. Год от года страшнее. Четыре зимы подряд. Четыре зимы!
Хаген выдержал кипящий бессильным гневом взор хозяина и удовлетворённо кивнул.
— Этого довольно, герре Сельмунд. Мы, пожалуй, возьмёмся. Теперь позволь мне отворить окно и послать весточку хёвдингу. Кстати — чем ты нас отблагодаришь в случае успеха?
— Тысячей гульденов.
— Что же, эта плата кажется пристойной.
Хаген пересадил ворона на плечо, прошёл к окну, распахнул его и выбросил птицу в небо:
— Скажи Хравену — пусть ступают сразу во дворец. И не бейте по дороге стражу!
Сельмунд поднялся, размял затёкшие пальцы:
— Нынче время трапезничать. Отобедаете с нами, а после всё обсудим. Но я не хотел бы, чтобы вы много болтали о нашем деле. Скажетесь купцами из Седерсфьорда. Идёт?
— Как тебе будет угодно, добрый хозяин, — поклонился Хаген.
Немного погодя в королевский замок, от которого город и получил имя, и который больше походил на дворец, въезжали новые гости. Пятеро их было, и всякий, имеющий хоть песчинку разума, глядя на них, сказал бы, что им привычнее платить не серебром, а железом. Впрочем, времена пошли такие, что отличить купца от разбойника становилось всё труднее.
Первым, как положено, ехал предводитель. Он был могуч телом и так высок, что его ноги в великанских сапожищах едва не касались земли. На плечах у него был тонкий шерстяной плащ, коричневый в серую клетку. Тело закрывал чёрный кожаный доспех, усеянный бронзовыми бляшками, блестевший железными наплечниками. Из-под доспеха виднелись рукава простой небелёной рубахи. Широкие штаны чёрного полотна подвязаны чуть выше щиколоток. На шее, на золотой цепи, висел оберег — медвежий клык. В ухе мерцала золотая же серьга. Светлая прядь свисала с бритого черепа вдоль щеки до самой шеи. Лицо словно резали из ясеня — столь остры были его черты. Сталью сверкали гордые глаза, точно солнечные блики на полумесяцах его страшной двойной секиры, притороченной поперёк седла. Было видно, что это муж суровый и решительный, хотя бы и молод годами.
За ним ехал высокий статный красавец в синем парчовом плаще, отороченном у ворота человечьей бородой. Ещё прошлым летом эту бороду — не столь уж короткую, кстати сказать, — носил викинг по имени Асбьёрн сын Асмунда из Сканесфьорда, советник Эрика конунга. За того человека клялись отомстить, но руки были коротки. Златовласый красавчик знал о том и самодовольно улыбался. На голове у него, несмотря на тёплую весну, сидела красная остроконечная шапочка, отороченная белым мехом. Само небо плескалось в синих глазах юноши. За всадником бежал пегий гончий кобель с золотым ошейником. Оба — и пёс, и хозяин — любопытно вертели головами, принюхивались и казались довольными жизнью.
Проезжая во двор замка, златовласый поймал томный взгляд рыжей девушки с корзиной яблок в руках. Подмигнул в ответ, бросил ей перстенёк. Девушка поймала кольцо в корзинку, улыбнулась и присела в изящном полупоклоне. Потом поставила поклажу на землю, попробовала перстень на зуб. Позолоченная медяшка! Девушка громко фыркнула. Всадник обернулся, улыбаясь и виновато пожимая плечами.
— Бабы и пиво доведут до ямы со змеями, — проворчал ехавший следом, не вынимая трубки из зубов. Красавец ничего не ответил, только посмеялся.
За ним следовали двое парней, чьи тёмно-русые волосы и зелёные глаза выдавали уроженцев острова Линсей. На том их сходство и кончалось. Любитель курительного зелья был на полголовы выше своего земляка. Одет в светлый льняной плащ с рукавами, широкий и чистый как от грязи, так и от узоров, тогда как второй линсеец носил на плечах медвежью шкуру, скреплённую золотой пряжкой. Холодно ли ему, или он просто бахвалился, трудно было сказать. Скорее второе — судя по ожерелью из когтей и зубов разных хищников, висевшего на груди в три ряда. Волосы у берсерка свалялись в космы и торчали во все стороны, в то время как его скромный земляк стянул ростки холма плеч в тугой узел на затылке, кроме пары прядей, падавших на лоб. Нос у него был сломанным, а лицо — вытянутым, бледным и задумчивым. Усы свисали до подбородка, где торчала клинышком борода. Берсерк, напротив, был круглолиц и улыбчив, а пара выбитых зубов и густая бородища делали его облик ещё забавней. И мало кто мог бы узнать это милое лицо, когда его искажала священная ярость, когда он, опьянённый битвой, изрыгая пену себе на бороду, врубался секирой или двумя мечами в ряды врага, не ведая ни боли, ни страха, ни милосердия, ни стыда.
Замыкал поезд черноволосый и чернобородый господин в алом шёлковом плаще с вышитым вороном и с вороновым же пером на щёгольской тирольке [6]. Ту шляпу он купил на торгах в Хлордвике за какие-то вовсе уж несусветные деньги. Нездорово бледное, с просинью, лицо насмешливо кривилось, а в чёрных глазах стыла тьма подземелий. Уж ему-то ни одна девушка не подарила бы милой улыбки! Впрочем, девичьи улыбки не слишком его занимали.
Да — они все были вооружены. Кто явно, кто тайно, но, так или иначе, при каждом стражи замка нашли меч, секиру или боевой нож. Не говоря уже о доспехах. Гости столицы не стали сдавать оружие при въезде — лишь потуже завязали ремни «добрых намерений».
Стражи не возражали.
Коли уж сам Сельмунд Сигмундсон привечает этих, с позволения сказать, купцов…
Обедали, как положено, в главном зале. Во главе стола сидел Сельмунд регинфостри. Два кресла справа от него, высокое и чуть пониже, пустовали. Прочие же — советники, старшие хирдманы да шестеро гостей — заняли широкие скамьи вдоль стола. Викингов осмотрительно посадили в самом конце. Торкель проворчал что-то насчёт странностей местного гостеприимства, но Хродгар занёс руку для подзатыльника, и тот молча уткнулся в миску. Хродгар же почесал макушку и тоже принялся за луковую похлёбку, не забывая глядеть по сторонам, пока Хаген и Лейф Кривой Нос удовлетворяли любопытство сотрапезников.
