Осколки небес (СИ) - Колдарева Анастасия (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Верю, что не нарочно, — кивнула Варвара.
— Не имею привычки издеваться над людьми, — все-таки не сдержал раздражения!
— Заметь, я не требую оправданий.
— Предпочитаешь отыгрываться?
— Я сразу тебя узнала и собиралась подойти. Но ты выглядел таким самоуверенным, словно поступил правильно, задержавшись почти на три часа. Ни вины, ни раскаяния.
— Да ты психолог! — с сарказмом бросил Андрей.
— Я решила подождать, чтобы выяснить, так ли все запущено.
— И?
— Ты хотел обратиться к охране?
Догадливая.
— Уйти. Дел по горло.
— В воскресенье? — засомневалась Варвара.
— У меня свободный график, от звонка до звонка не работаю.
— От вдохновения, значит, зависишь.
Ну о чем ты, девочка! Какое вдохновение в наши дни!
Они вышли на привокзальную площадь.
— От срочности заказа.
— Над чем сейчас трудишься?
— Над разным, — уклончиво ответил Андрей, распахивая перед девушкой дверцу машины. — Сумку назад поставь, только не на сиденье, вниз.
— Могу и на коленях подержать.
— Да не бойся, не побьются твои банки с вареньем. И никто не съест.
— У меня нет варенья, — удивленно возразила Варвара.
— Ну, пироги.
— Ты отстал от жизни лет на двадцать.
— А чего там у тебя тогда такое тяжеленное? Идешь — сгибаешься.
— Книги.
— И что читаешь? — Андрей по-хозяйски плюхнулся на водительское место. Придирчиво глянул на пассажирскую дверцу, проверяя, до конца ли закрыта, и включил обогреватель.
— Разное, — с улыбкой повторила сестра его слова. — Тебя едва ли заинтересует.
— Квантовую физику? — притворно ужаснулся Андрей. — Сопромат? Не нужно недооценивать мои интеллектуальные способности.
— Я недооцениваю, скорее, духовные.
— В смысле? — внутри противно колыхнулось что-то похоже на разочарование. Не то чтобы он успел очароваться, однако встречались привычки, черты и привязанности, которых он в людях не терпел. — Если речь о восточных духовных практиках, то у нас только ленивый курсы йоги не посещал. Чтобы мантры тянуть и медитацией заниматься, много ума не требуется.
— На современных курсах в нем вообще нет необходимости. Гимнастика как гимнастика. Но йога тут ни при чем.
— Тогда секта.
Андрею в долю секунды представилось, как свихнувшаяся на религиозной почве фанатичка обчищает его квартиру и уносит ценности в какое-нибудь тайное общество или организацию религиозного толка. А вдруг она и в столицу явилась лишь за тем, чтобы принять участие в коллективном самоубийстве в преддверии очередного конца света? У сектантов подобное нынче в моде.
— Разве духовность обязательно должна ассоциироваться с востоком или сектантством? Чем тебя не устраивает, например, классическая литература? — спросила Варвара.
— Устраивает, — Андрей облегченно выдохнул, выруливая со стоянки. — Только духовность в ней искусственная, как музейный экспонат, как образец или эталон, которому никто не стремится подражать. Нас в школе несколько лет пичкали «вечными ценностями», забывая предупредить, что они от столетия к столетию сильно варьируют, да и в рамках одного понятия подчас никакой однозначности.
— Напротив! — воскликнула Варвара. — Ценности однозначны всегда. Совесть однозначна! Обличающая грабежи, убийства…
— Убивать плохо, — бесцеремонно с нажимом перебил Андрей. — Но подорвал, скажем, вражеский танк — получи медаль! Это тебе не старушку грохнуть, за которую вовек на каторге не расплатишься. Угробил двух здоровых парней — герой!
— С точки зрения государства — да. Но не с позиции Бога, веры, религии…
Андрей скривился:
— Какой ещё религии?
— Христианства…
— …которое опровергает собственные постулаты каждым поступком своих последователей. Выжимает деньги, торгует индульгенцией и в лице высшего духовенства благословляет войны словами «С нами Бог! Порешим всех иноверцев!».
— Где ты такое видел у христиан?! — Варя с силой вцепилась в ручку сумки, аж костяшки побелели.
— Копни в историю. Я в общем и целом.
— А надо в частности! Чтобы не быть голословным! К тому же, это не религия, а люди: трусы, приспособленцы, радикалы.
— Ну, я что-то не представляю себе религию в отрыве от людей.
— Люди запуганы, озлоблены и оттого жестоки…
— И продажны, — добавил Андрей.
— Возможно, — с неохотой подтвердила Варя. — Но нельзя их в этом винить.
— Вот тебе раз. А кого можно?.. Страну? Условия? Ситуации? Ты уж извини, но если ценности вечные, они не должны оговариваться конкретным столетием, конкретной обстановкой или совестью одного конкретного человека. В противном случае получаем тысяча и один двойной стандарт: кому-то гуманизм к лицу, кого-то портит, а десять веков назад о нем слыхом не слыхивали. И если христианство прописало в своих канонах заповедь «не убий», оно должно останавливать кровопролития, а не поощрять их. Убийство — это всегда убийство, потому что оно калечит и разрушает психику, ломает семьи, гробит жизни. Нельзя лицемерно оправдывать и благословлять войны, нельзя стравливать людей, промывая им мозги ложным патриотизмом, замешанным на взаимной ненависти и крови. В противном случае мы имеем религию лжецов, которую презирают и над которой смеются.
Машина притормозила на светофоре.
Не находя ответа, но и не готовая сдаться, Варвара сидела прямо, покрасневшая, напряженная и возмущенная.
— Отсюда вывод: никаких вечных ценностей не существует в том понятии, какое в них вкладывает классика, — заключил Андрей с внезапной горечью. — То, что она превозносит, в нашем мире, к огромному сожалению, уже давно отдает тухлой мертвечиной.
— Потому я и сказала: тебя мои книги не впечатлят, — пробормотала Варвара и отвернулась, пресекая дальнейшую полемику.
Она упорно не желала вписываться в придуманный образ туповатой и невежественной провинциалки. Не глазела по сторонам, не робела среди толпы и не выразила восторга по поводу дорогой итальянской иномарки, подаренной отцом на тридцатилетие. Словно не заметила, куда села! Она расположилась на кожаном сиденье с той же непосредственностью, с какой наверняка разъезжала на общественных драндулетах отечественного автопрома, трясясь и подскакивая до потолка на каждой кочке. Она мило и тепло улыбалась, и этим вызывала досадливое недоумение, раздражение и потребность противопоставить ей хоть что-нибудь, хоть чем-то поддеть, поразить.
С недобрым удовольствием Андрей обратил внимание на дешевый серый берет, покрытый свалявшимися катышками. На довольно легкое, хоть и длинное, пальто. В таком зимой и околеть не долго, и непохоже, чтобы в старой хозяйственной сумке нашлась шуба или пуховик на смену. Из-под пальто выглядывал подол длинной юбки. Стоптанные маленькие сапожки: бедненькие, но чистенькие, старательно натертые коричневым кремом, без намека на каблук — вызывали унизительное умиление.
— Надолго к нам? — с приторной вежливостью осведомился Андрей.
— Пока не выгонишь, — Варвара пожала плечами, и он не понял, шутит она или всерьез.
Проглотив вертящееся на языке: «Неужто и чаю не попьешь?!» — Андрей сосредоточился на дороге.
— Отец предложил оплатить учебу в вузе, — поведала девушка нехотя, — но я хочу попытать счастья и попасть в бесплатный поток.
— Со стипендией?
— Да. Чтобы не снимать жилье и не стеснять вашу семью.
— На бесплатный попасть трудно. Ты бы хоть справки навела, прежде чем ехать.
— Не получится — вернусь домой, — спокойно сказала Варя.
— А у отца почему денег взять не хочешь? Сам ведь предложил.
Она не ответила. Опустила голову.
— Обижаешься? Презираешь, что мать бросил? Ну, он вообще-то женат был.
— По-твоему, это избавляет от ответственности?
— Нет. Потому он и старается тебе помочь. Проявляет участие. Глупо отказываться из-за дурацкой гордости или предубеждения. Когда ещё появится шанс выбраться из этой твоей… тьмутаракани?
— Мне и в деревне жилось неплохо, — сказала Варвара. — С работой только тяжело. Но вас с отцом обирать нехорошо.
