Рассвет.Закат (СИ) - Андреев Александр Радьевич (читать книги без регистрации полные TXT) 📗
Она открыла дверь и я увидел. Дааа, комната действительно мала, два на два. У одной стены капсула, занимающая всю длину, в углу другой душ и туалет, во втором свободном углу небольшой шкафчик и тумбочка. Вот и все что тут есть, удобств минимум, но это понятно желающих будет много, а мест… вот и экономят, все равно большую часть времени будешь в вирте. В коридоре оказался холл. Как и сказала Света, тут стоят автоматы, продающие шоколадки, батончики — один, второй же продает разные напитки. Несколько диванчиков и бесформенных пуфиков, на стене большой экран, под ним стоит тумбочка высотой в полметра и длинной в метр. Ну, пока не буду в вирте, можно будет даже телевизор посмотреть.
— И еще одно. Ложиться в капсулу будешь в специальной одежде. Найдешь ее в шкафчике. Это важно! Все‑таки мы медицинское учреждение, и с вами всякое может случиться. Для быстрого доступа к телу и нужна эта одежда.
Я попрощался со Светой, получив заверение, что меня будут рады видеть вновь и ушел.
Вернувшись домой, я задумался. На счете Сбербанка за три года работы скопил четыреста тысяч, плюс купил на депозитный счет — килограмм серебра и десять грамм золота. Родным этого должно хватить, если что, а вот с пенсии пятихатки явно мало конечно, но на что тратить? На одежду если только, да напитки с шоколадками в автоматах… еда и лекарства будут. Я думал, а потом решил… да.
Прошло несколько недель.
— Мам, надо поговорить. — Я понимал, что разговор будет тяжелый, но его не избежать, как бы я этого не хотел. До запуска остался только один день, уже завтра я должен быть в вирте, если хочу не опоздать. Тянул до последнего… эххх.
— Да, Саш. Хочешь спросить об этих медицинских центрах?
Я остолбенел. Она знает? Но откуда?
— Ммм да, я хочу лечь в один из них. — Посмотрел ей в глаза. — Уход там будет. Я буду под надзором, иногда буду навещать вас, это все не так плохо мам… — дальше я не продолжал, просто не знал что сказать, а она смотрела на меня и молчала. Наконец, мама произнесла:
— Ты же уже все решил, да сынок? — Она с грустью смотрела на меня, а я не могу поднять глаз. Мне было стыдно, будто я предаю ее. Все эти годы она была рядом, поддерживала меня, переживала и столько сил положила на то чтобы я жил.
— Угу… — буркнул я.
— Тогда делай. Ты же уже взрослый, только не забывай приезжать, проведать хорошо?
— Конечно! Спасибо, что понимаешь… — хотя в душе я знал, что если и буду приезжать домой, то редко, для меня начнется новая жизнь, там, в виртуале, а тут меня держат только родные. И мне хотелось закончить этот разговор быстрее. Я обнял ее, и еле сдержал слезы. Надеюсь, она сможет отдохнуть и не так сильно переживать за меня. За эти годы она очень постарела, отдав все силы на уход за мной. Отец же ушел из семьи, когда я был еще маленьким и как я узнал впоследствии умер из‑за чрезмерного употребления алкоголя. На его могиле я не был ни разу, хотя мать и просила побывать там хотя бы разок. Отец все‑таки…
Болезнь обнаружили у меня в десять лет, и то случайно. Делали операцию по удалению селезенки, из‑за ее увеличения, и, видимо, что‑то насторожило врачей. Обследования, анализы и диагноз. После этого начался кошмар. Каждые полгода приходилось ездить в Москву на лечение. Но все бесполезно. Это генетическое заболевание Муковисцидоз, и все эти поездки лишь позволяли следить за моим состоянием и контролировать течение болезни. И пошло все под откос, болезнь развивалась, хотя и не так стремительно как у некоторых. Я видел, как сгорают дети десяти — пятнадцати лет, если удалось пережить этот возраст, то шансов прожить еще лет десять прибавлялось. Проблемы с печенью, желудком, легкими в конечном итоге привели меня к тому, что к девятнадцати годам я забыл, что такое жизнь без боли и страданий. Боли в животе, будто тебя режут изнутри, температура, которая могла держаться неделями, легочные кровотечения, когда ты ложишься спать и вскакиваешь, потому что начинает с кашлем отходить кровь. Видишь бледное лицо матери, ужас и страх в ее глазах, а сам стоишь над раковиной и кровью омываешь ее белизну, думая только — когда же это закончиться, сколько можно? За что? И слова:
— Все нормально мам, вроде прошло, посмотрим что будет, таблетки от кровотечений я выпью.
А потом снова больничные койки, переливание плазмы и выписка. И каждую ночь ты осторожно ложишься в кровать, ждешь минут пять — все ли нормально? И только потом расслабляешься и начинаешь засыпать. Конечно, все это происходило не каждый день, но ежедневные проблемы с кашлем тоже не делали жизнь проще. Ингаляции и ежедневный прием лекарств, вот что спасало меня от смерти.
И от всего этого я устал. Не физически, нет, а морально. Но никому не показывал, что твориться у меня на душе. Даже Лена, с которой мы расстались за полгода до появления серьезных проблем, то кровотечение было лишь первым, не знала как мне плохо. Всегда веселый, жизнерадостный. Зачем нагружать других своими проблемами?
Вечером мы сидели всей семьей за столом на кухне, болтали ни о чем, смеялись, вспоминали.
Утром я встал в шесть, к восьми надо приехать в центр. Все еще спали. Как на автопилоте умылся, оделся, последний раз осмотрел квартиру, свою комнату. Не доходя до маминой спальни, прошептал:
— Спасибо за все, я тебя люблю Мама!
И закрывая дверь, услышал:
— Удачи сынок, я тоже тебя люблю.
Хлопок дверью. Поворот ключа. Улица. Маршрутка. Все как во сне, я и не думал, что будет так тяжело уходить. Мама тоже понимала, что видеться теперь если и будем, то очень редко.
Глава 2. Учитель и ученик
Приехав в центр, заполнил бланки, подписал договор. Когда с бумагами было покончено, меня отвели в мою комнату на третьем этаже с номером 304.
И вот она капсула. Я заглянул в шкафчик. Стопка странных халатов, из материала похожего на тот, из которого делают ватно — марлевые повязки, лежала в самом низу. Переоделся и лег в капсулу. Крышка закрылась, темнота. И пока я лежал, ожидая включения миров, вдруг вспомнил практикантку врача Сашу. Тогда я попал в городскую больницу с кровотечением и познакомился с ней. Она почти ничего не знала о моей болезни и расспрашивала меня. И один вопрос меня тогда поразил.
— А ты вообще как? Дееспособен? — Спрашивая это, она перекинула ногу на ногу, сидя на стуле, и чуть пригнулась. Было лето и верхние пуговицы ее халата были расстегнуты, открывая неплохой вид на ее грудь, когда она чуть наклонялась.
Вот, что она имела в виду, спрашивая меня об этом? Дееспособен, в каком смысле? Я решил уточнить:
— В смысле?
— Ну… — Она выпрямилась, видя, что я лишь мазнул взглядом по вырезу ее халата и смотрю ей в глаза. У меня давно появился иммунитет к женским прелестям, хотя я отметил про себя ее третий размер. Нет, я не импотент, с этим все нормально, просто я понимаю различия между — любоваться, сексом и любовью. В данном случае я не знал, чего она хотела добиться. Поэтому поддаваться на столь явную провокацию, не зная, для чего она понадобилась, я не стал. — Ты сам все делаешь? В смысле умываться там, кушать готовить…
Тупость объяснения меня поразила еще больше. Ведь видит, что в палате я лежу один и знает, что все делаю сам. Значит, объяснения были высосаны из пальца, а изначально имелось в виду нечто другое, и кажется, я начал понимать что. Ее поведение так же намекало на этот вывод.
— Я дееспособен во всех смыслах этого слова, кроме того, что если поднимается давление, то может начаться кровотечение на следующий день. Но если очень хочется, то можно…
Она поняла, что я сказал. Этот разговор не имел серьезных последствий, кроме одного. Я понял, что в любой ситуации можно найти положительные моменты, иногда очень даже продолжительные, даже если сама ситуация не располагает к ним. После моей выписки я больше ее не видел. А кровотечений, благодаря переливаниям плазмы и капельницам, во время моего пребывания там, больше не было.
Вот и сейчас я получил возможность одним из первых испытать на себе технологию полного погружения, только потому, что инвалид. Будь я здоровым, не знаю, как бы сложилась моя жизнь и была бы у меня такая возможность.
